Как государство отбирает детей у родителей? — Meduza
1
Что случилось?
В Москве прошел съезд «Родительского всероссийского сопротивления» — организации, которая борется за «традиционные семейные ценности». Общие тезисы такие: запад плохо влияет на российские семьи, а главное зло — ЛГБТ и ювенальная юстиция. Депутат Елена Мизулина на съезде уже не в первый раз пообещала изменить Семейный кодекс РФ, объявив его «нетрадиционным и либеральным». Одна из основных претензий к нынешнему законодательству в том, что оно дает органам опеки слишком много возможностей вторгаться в семейные дела — в частности, отнимать детей у родителей. Едва ли дело в традициях и либеральности, но в России действительно существуют проблемы, связанные с изъятием детей из семей — об этом говорит не только Елена Мизулина, но и многие эксперты.
2
В каких случаях государство имеет право отнимать детей у родителей?
Семейный кодекс предусматривает несколько таких случаев: ограничение или лишение родительских прав обоих родителей, «отобрание при непосредственной угрозе жизни и здоровью ребенка».
Также закон позволяет суду передать ребенка органам опеки в ситуации, когда родители или опекун не могут обеспечить «его надлежащее воспитание и развитие» — при этом формально родителей не лишают прав.
3
В каких случаях людей могут лишить родительских прав или их ограничить?
В законе указаны несколько причин. Некоторые формулировки довольно расплывчатые, и эксперты считают, что это становится почвой для злоупотреблений. Например, родительских прав могут лишить за «уклонение от выполнения обязанностей родителя» и «злоупотребление родительскими правами». Также родителей могут лишить родительских прав за жестокое обращение с детьми, покушение на их сексуальную неприкосновенность, за хронический алкоголизм и наркоманию. Такой мере подвергаются и осужденные за умышленное преступление против жизни и здоровья своих детей или супруга. Ограничение в родительских правах — это превентивная, более легкая мера. Применяется в случаях, когда государство не видит достаточно веских оснований, чтобы совсем лишить родителей прав.
Но, по данным Росстата, случаев ограничения куда меньше, чем лишений — и это, по мнению специалистов, плохой симптом: он означает, что государство плохо помогает семьям, когда проблемы только начинаются. Закон позволяет ограничивать право на воспитание ребенка и по причинам, которые не зависят от родителя — например, если он психически болен и может быть опасен.
4
Кто это все решает?
Решения о лишении или ограничении родительских прав принимает суд. Подать заявление может один из родителей, прокуратура, органы опеки, комиссии по делам несовершеннолетних и организации для детей-сирот (руководство детских домов и приютов). В таких делах принимают участие представители органов опеки.
5
А люди, ограниченные в родительских правах или лишенные, могут потом восстановить свой статус?
Да, такая процедура предусмотрена Семейным кодексом, но реально родительские права восстанавливают очень немногие. В случае с ограничением прав ситуация получше, но не сильно.
Надо понимать, что даже если ребенка возвращают в семью, для него это огромный стресс и тяжелая травма.
6
А что значит «отобрание ребенка»?
Это процедура немедленного изъятия ребенка из семьи — до всякого судебного решения о лишении или ограничении родительских прав. По закону, на это имеют право органы опеки «при непосредственной угрозе жизни ребенка и здоровью». Для «отобрания» представители опеки должны получить некий акт от местных властей, но законом не установлено, как именно должен выглядеть такой документ. В течение недели после изъятия ребенка, опека обязана обратиться в суд с иском о лишении родительских прав. Многие эксперты говорят, что тут тоже есть проблема расплывчатости формулировок — непонятно, что такое «непосредственная угроза жизни и здоровью». В СМИ регулярно попадают сообщения о случаях злоупотреблений в этой области.
7
Куда отдают ребенка, если родителей лишили прав?
Если обоих родителей ограничили или лишили родительских прав, устройством ребенка занимаются органы опеки.
Семейный кодекс обязывает эти органы сперва постараться найти ребенку опекуна или попечителя, устроить в приемную семью. На поиски отведен месяц. Если такой семьи нет, ребенка отправляют в специальное учреждение (школу-интернат, детский дом).
8
Сколько детей остаются без попечения из-за лишения родителей прав на воспитание?
Много. По данным Росстата, в 2013 году более 46 тысяч детей остались без попечительства из-за того, что их родителей лишили прав. Это примерно ⅔ от всех детей, оставшихся без попечительства.
9
Что хотят изменить в Семейном кодексе?
Пока есть только концепция изменений. Авторы хотят полностью переделать статьи, которые касаются лишения и ограничения родительских прав. Ввести четкие критерии, по которым органы опеки должны будут оценивать, правильно ли ребенок содержится и воспитывается, нет ли непосредственной угрозы его жизни и здоровью. Запретить отбирать детей без суда — даже в крайних случаях. Законодательно закрепить идею, что лишение родительских прав — это самая крайняя мера, перед которой обязательно должен быть этап ограничения.
И во время этого этапа обязать органы опеки работать с семьями, постараться помочь родителям исправить поведение и условия содержания ребенка.
10
Получается, Елена Мизулина права?
Мы не знаем. Многие предложения концепции об изменении Семейного кодекса выглядят разумно и совпадают с тем, о чем давно говорят эксперты и сотрудники некоммерческих организаций. Проблема в том, что в России тема заботы о детях с недавних пор постоянно подается в контексте вражды с западными странами, защиты православных ценностей и регулирования СМИ и интернета. Активный поиск врагов и внимательное выстраивание работающих социальных институтов едва ли хорошо сочетаются.
Прекращение материнства в детстве | Совет по международным отношениям
Дополнительная информация:
Права человека
Здоровье
Дипломатия и международные институты
Пол
Emerging Voices представляет статьи ученых и практиков, освещающие новые исследования, идеи и подходы к решению проблем развития.
Эта статья написана Линн ЭлХараке, научным сотрудником CFR Программа «Женщины и внешняя политика» . Здесь она обсуждает, как материнство в детстве подрывает экономический рост, здоровье, гендерное равенство и развитие.
В прошлом месяце Фонд ООН в области народонаселения (ЮНФПА) опубликовал отчет о трагических последствиях незапланированной подростковой беременности во всем мире. Доклад «Материнство в детстве: перед лицом проблемы подростковой беременности » начинается с трезвого вступления исполнительного директора ЮНФПА д-ра Бабатунде Осотимехина. Он пишет: «Когда девушка беременеет, ее настоящее и будущее радикально меняются и редко к лучшему. Ее образование может закончиться, перспективы ее работы испарятся, а ее уязвимость к бедности, исключению и зависимости умножится».
Девяносто пять процентов всех рождений девочек-подростков приходится на развивающиеся страны. Каждый день 20 000 девочек в возрасте до восемнадцати лет рожают в развивающихся странах; девочки, живущие в развивающихся странах, имеют примерно один шанс из пяти стать матерью до достижения совершеннолетия.
Два миллиона подростков во всем мире родятся среди девочек моложе пятнадцати лет. Эти молодые девушки более чем в два раза чаще умирают при родах и имеют гораздо более высокий риск акушерских свищей, чем если бы они ждали, пока им не исполнится двадцать лет, чтобы родить.
Ранние роды представляют большую опасность не только для жизни матери, но и для ее ребенка. По данным Всемирной организации здравоохранения, вероятность мертворождения и смерти в первую неделю жизни на 50 процентов выше у детей, рожденных матерями моложе двадцати лет, чем у детей, родившихся у матерей в возрасте от двадцати до двадцати девяти лет. Новорожденные девочки-подростки подвергаются повышенному риску низкого веса при рождении и инфекций, передающихся половым путем, включая ВИЧ.
Хотя последствия для здоровья ранних и незапланированных родов для девочек-подростков неоспоримы, социальные и экономические последствия материнства в детстве, возможно, менее очевидны. 9В отчете 0013 «Материнство в детстве » установлено, что альтернативные издержки в течение всей жизни, связанные с подростковой беременностью в Африке, были самыми высокими в мире и составляли миллиарды долларов: в результате Уганда потеряла 30 процентов своего ВВП, Малави — 27 процентов, а Эфиопия потерял 15 процентов.
Последствия материнства в детстве выходят за пределы развивающихся стран. По данным Центра по контролю и профилактике заболеваний, дети мам-подростков в США хуже учатся в школе и имеют больше проблем со здоровьем, чем другие дети. Они также с большей вероятностью столкнутся с безработицей и тюремным заключением в подростковом возрасте и сами станут родителями-подростками.
И точно так же, как и в развивающихся странах, когда девочки в развитых странах становятся матерями, большая часть их экономического потенциала теряется. Например, подростковая беременность и роды в Соединенных Штатах обходятся налогоплательщикам примерно в 10 миллиардов долларов в год — и еще миллиарды, если учесть потерянный потенциал мам-подростков, которые не могут окончить школу, выйти на работу и внести свой вклад в экономику. В своем отчете Education at a Glance за 2013 год ОЭСР объяснила экономический рост в странах-членах более высоким уровнем образования за последние пятьдесят лет, особенно среди девочек.
Но в Соединенных Штатах только 50 процентов беременных девочек-подростков, большинство из которых впоследствии становятся матерями-одиночками, заканчивают среднюю школу к двадцати двум годам.
Так что же могут сделать страны для предотвращения подростковой беременности и обеспечения того, чтобы девочки имели возможность полностью реализовать свой потенциал? Как отмечается в отчете ЮНФПА, правительства и международные субъекты уже добились прогресса в сокращении подростковой беременности с помощью программ, которые способствуют образованию девочек, создают экономические возможности для женщин и снижают уровень заболеваемости ВИЧ/СПИДом. Но в отчете также содержится призыв к «отходу от вмешательств, ориентированных на девочек», и вместо этого к более «широким подходам», направленным на создание человеческого капитала девочек и предоставление им возможности принимать собственные решения, особенно в отношении планирования семьи. Эти темы обсуждались на прошлой неделе на Международной конференции по планированию семьи в Аддис-Абебе, Эфиопия.
Для предотвращения подростковой беременности необходимо решать такие проблемы, как гендерное неравенство, детские браки и бедность. Общинные программы могут решить некоторые из этих проблем, способствуя образованию девочек, планированию семьи и возможностям трудоустройства. Правительствам также следует расширять социальные и экономические возможности для женщин, а международным организациям следует продолжать борьбу с подростковой беременностью в числе приоритетных задач в области развития. Какой бы сложной ни была проблема, гуманитарные и экономические издержки подростковой беременности слишком велики, чтобы их игнорировать, и каждый выиграет от того, что материнство в детстве станет проблемой прошлого.
Подробнее:
Права человека
Здоровье
Дипломатия и международные институты
Пол
День, когда я хотела бросить материнство
Мне не нужно бросать материнство, потому что я переосмысливаю, что значит быть «идеальной» матерью.
«Можно выйти?» Я полушутила с мужем, когда он выносил нашего малыша из ванной. Он смеялся, пока я не посмотрел ему прямо в глаза и не повторил: «Нет, правда. Могу я бросить?»
Я имел в виду свою постоянную работу. В качестве домохозяйки, круглосуточной мамы двоих детей.
И я это имел в виду. Я был в отчаянии, вонючий, измученный, полностью опустошенный — только что закончил. Я хотел выбросить полотенце. Я не хотел запираться в этой ванной, чтобы выкрикнуть силу и сделать несколько глубоких вдохов, или прокрасться вниз и засунуть горсть шоколадных чипсов в рот — мой нынешний здоровый и нездоровый механизм выживания — и прыгнуть обратно на еще один раунд.
И еще столько раундов.
Борьба в пижаме, уборка игрушек, кормление грудью, пение перед сном, ответы на все философские размышления пятилетнего ребенка и отчаянное желание заснуть. Затем я просыпаюсь в два часа ночи, потому что засыпаю в одежде, выпутываюсь из крошечных конечностей, спотыкаюсь в ванную, чтобы пописать, и ползаю обратно в постель, слишком уставшая, чтобы делать что-то еще.
Затем я просыпаюсь и делаю это снова.
Иногда мне хочется бросить эту работу. Я бы хотел, чтобы это была работа с гибким графиком, управляемым графиком, ограниченным графиком. Я бы хотел, чтобы это была работа с отпуском, больничными и прожиточным минимумом. Я бы хотел, чтобы это была работа с премиями по результатам работы и признанием работника месяца.
Хотел бы я, чтобы это была «настоящая» работа.
Но это не так. Это не работа. Это вся моя жизнь, большая часть моей личности, все мое сердце, тело и душа. Потому что, даже если бы я работал вне дома полный рабочий день, каждый мой шаг отдавал бы эхом моей любви к ним, каждое действие подпитывалось бы моей потребностью обеспечить их безопасность.
Я мать. Кем бы я еще не стал и что бы я ни делал, это навсегда записано в моем сердце, в моем теле, в моей ДНК. Даже когда у меня перерыв, мамина ночь, даже когда я сплю, это постоянно. Любящий, беспокоящийся, работающий. Он наполняется. Это истощает. Это слишком много и слишком мало во всем одинаково и по-разному во все то же и в разное время.
Существует этап материнства, называемый «окопами». Продираясь через младенческую стадию и пробираясь через детские годы, я задаюсь вопросом, являются ли «траншеи» маятником, волной, фазой, к которой мы возвращаемся снова и снова. Нет возрастных ограничений, нет установленного расписания, нет четкой и аккуратной временной шкалы, предоставленной педиатром, чтобы помочь вам отметить ваши вехи. Не бывает одинаковых траншей. Мои окопы изношены и сформированы материнством — глубиной моих детских потребностей, помноженных на расползающееся пространство моих ограничений.
Вам также может понравиться: Иногда достаточно пережить материнство
Иногда, когда я хочу бросить курить, я надеюсь начать все сначала.
Не с новыми детьми, конечно, а с новой версией меня. Тот, кто подготовлен. Та, которая перестает думать, что знает все. Тот, кто перестанет изо всех сил стараться быть совершенным. Тот, кто смотрит на все не как на наказание, посланное, чтобы сломить ее, а как на путешествие. Тот, кто не борется с проблемами, но принимает уроки.
Тот, кто не хочет бросать, потому что это тяжело.
Я стараюсь учить себя, как учу своих детей. Пролитую на пол чашку с водой можно легко убрать. Любимая мягкая игрушка с разорванным швом легко сшивается обратно. Ошибки — это то, как мы учимся.
До того, как у меня появились дети, даже когда я сама была ребенком, я думала, что буду идеальной матерью — всегда любящей и дающей, теплой и щедрой, радостной и веселой. В дни, когда я являюсь ею, я не хочу уходить. Я хочу петь, прижиматься и читать, и каждый раз, когда они требуют «еще раз», я напрягаю мышцы, чтобы раскрутить их и принять головокружение. Я хочу быть ею всегда и навсегда.
Но потом я устаю.
Или мне нужно принять душ. Или мне нужно поговорить по-взрослому, потому что я просто не могу больше отвечать на вопросы.
Я не хочу, чтобы у них были еще какие-то потребности, потому что я просто больше не могу их удовлетворить.
Но я не обязан удовлетворять все их потребности. Я не должен быть единственным, кто может заставить их смеяться или помочь им чувствовать себя лучше, когда они плачут. Мне не нужно уходить, чтобы иметь место. Мне не нужно увольняться, чтобы заботиться о себе.
Мне не нужно уходить, потому что я переосмысливаю, что значит быть «идеальной» матерью.
Говорят, что женщины не могут вспомнить боль родов, потому что если бы они могли, то не рожали бы снова. Интересно, будет ли эта избирательная память когда-нибудь применена к дням в окопах, если однажды я забуду эти дни постоянной борьбы, обучения и уроков.
В материнстве я учусь быть человеком. Я учусь быть неряшливым и принимать свои недостатки. Я учусь принимать тот факт, что иногда единственный способ учиться — это делать ошибки, а некоторые ошибки нужно совершать более одного раза, прежде чем уроки действительно укоренятся в ваших костях.