Что делать если муж избил: «Бьет муж! Что делать?» — kiteliberty.ru — Кайт клуб Андрея Антонова, Санкт-Петербург

Содержание

Как наказать мужа за избиение в Казахстане?

15.04.2022, 07:10

Изменено: 26.04.2023, 08:22

Согласно мировой статистике, каждая третья женщина в мире хоть раз за свою жизнь подвергалась физическому или сексуальному насилию.

Каждый день от гендерного насилия умирают 137 жертв. И, к сожалению, только 40% пострадавших решаются обратиться за помощью.

В Казахстане дела обстоят не лучше. Уровень домашнего насилия в нашей стране достигает высокого уровня.

По данным фонда Организации Объединенных Наций («ООН-женщины», в Казахстане каждый год погибают 400 казахстанок, столкнувшихся с домашним насилием.

Читайте еще: «Нахожусь под следствием за самооборону», — жертва бытового насилия

Pandaland решил выяснить как женщинам, ставшим жертвами домашнего насилия, противостоять мужскому кулаку и как закон РК защищает казахстанок против мужчин-агрессоров.

Казахстанские женщина все чаще стали подвергаться насилию со стороны мужчин. Избил или ударил до потери сознания на глазах у ребенка, от его побоев появились гематомы и ссадины, избивал периодически на протяжении года, выгнал на улицу из дома с детьми на руках. Такие истории в последнее время сплошь и рядом. Сотни казахстанок страдают от насилия со стороны супругов, а их обидчики остаются безнаказанными.

Только за 11 месяцев 2020 года МВД Казахстана зарегистрировало около 45 тысяч административных правонарушений, связанных с бытовым насилием.

Наши коллеги из издания Vlast.kz обратились в Генпрокуратуру РК и выяснили, какое количество зарегистрированных случаев бытового насилия, попади под административное правонарушение:

по статье 73 КР КоАП “Противоправные действия в сфере семейно-бытовых отношений” за 11 месяцев 2020 года было зарегистрировано 23 633 случая;
по статье 73-1 КР КоАП “Умышленное причинение легкого вреда здоровью” все за тот же период — 13 532;
по статье 73-2 КР КоАП “Побои” — 6 818 инцидентов.

Общественники бьют тревогу и призывают людей обратить внимание на проблему жертв домашнего насилия.

Муж избил жену что ему грозит 2022?

13 лет назад, а если быть точнее, то 4 декабря 2009 года, в нашей стране появился закон именуемый “О профилактике бытового насилия”. В этом документе описываются определения разных видов домашнего насилия (от физического до экономического). Также этот закон определяет деятельность госорганов по профилактике бытового насилия и предусматривает меры по индивидуальной профилактике.

Все это, конечно, хорошо, на деле же в законе есть несколько спорных, мы бы даже сказали, неэффективных мер защиты:

По сути, закон “О профилактике бытового насилия” действуют не на опережение, а постфактум. За дело будут браться тогда, когда уже произошло насилие в отношении жертвы.
Второй момент закон не на все 100% защищает жертву. Если пострадавшая говорит о том, что ей некомфортно находиться на одной жилой площади с агрессором, то, получается, что это ее проблемы. Женщина должна самостоятельно искать себе жилье, агрессор будет проживать на жилплощади и не подлежит выселению, если только у него нет второго жилья. Если у пары есть ребенок, то он вместе с матерью ищет себе новый дом. То есть женщина мало того, что стала жертвой насилия, так еще и вынуждена покидать дома и искать себе новое пристанище.
В-третьих, закон РК о бытовом насилии слишком мягок к агрессорам.

Читайте еще: «Я задыхалась от страха»: казахстанский продюсер Алуа Конарова рассказала о домашнем насилии

Что грозит мужу за избиение в Казахстане?

Говоря о физическом насилии, пострадавшие женщины или те, кто знает о случаях избиения ищут ответы на следующие вопросы:

Муж избил жену наказание?
Как наказать мужа за побои?
Как наказать мужа за избиение?
Муж избил жену статья РК?

Смеем вас разочаровать, но буквально 5 лет назад, в 2017 году, из Уголовного Кодекса Республики Казахстан исключили статью о бытовом насилии. В побоях и умышленном причинении легкого вреда здоровью не нашли состава преступления.

Эти пункты теперь относятся к административным правонарушениям. Самым большим наказанием за рукоприкладство с 2017 года были штрафы или административные аресты, но в 2020 году и эта норма изменилась. Домашним агрессорам еще чуть больше развязали руки, объявив о том, что бытовые правонарушения больше не облагаются штрафами.

Если раньше агрессор, поднявший на супругу руку в первый раз (совершил побои), платил штраф в размере 10 МРП или мог быть арестованным на 10 суток, то сейчас в качестве меры наказания суд вынесет предупреждение или арест на 10 суток. Повторный случай грозил агрессору ранее арестом на 15 суток, сейчас тоже 15 суток.

До нововведений домашний тиран, причинивший легкий вред здоровью в первый раз, получал штраф в размере 15 МРП и админарест на 15 суток, повторный случай грозил 20 сутками ареста. Сейчас, если случай причинения легкого вреда здоровью будет зафиксирован в первый раз, то предупреждение или арест на 15 суток, повторный случай — арест на срок 20 суток.

Госслужащие объяснили свое решение по отмене штрафов тем, что человек, совершивший насильственные действия физического характера, будет платить штраф из общего бюджета, ведь они с жертвой состоят в семейно-бытовых отношениях.

Казахстанский юрист Джохар Утебеков тогда раскритиковал эту норму, указывая на то, что семейно-бытовые отношения — это не только супруги, но и бывшие влюбленные, люди, проживающие в гражданском браке и имеющие общих детей (сожительство). Утебеков утверждал, что материальное наказание (наложение штрафа) могло “остудить” развившегося тирана, сейчас же для обидчиков нет никаких преград.

Интересно! В прошлом 2021 году Парламент рассматривал очередной законодательный проект “О противодействии семейно-бытовому насилию”, но он наделал много шума и в итоге было принято решение отозвать его.

Можно ли простить избиение мужу?

Больше половины женщин, страдающих от рукоприкладства со стороны мужчин, не обращаются за помощью и боятся призвать обидчика к ответственности. Даже те, кто осмеливается, чаще всего забирают свои заявления, отказываются от показаний и не винят больше ни в чем обидчика.

На самом деле насилие терпеть нельзя и не стоит слепо доверять народной мудрости “Стерпится, слюбится” или “Бьет — значит любит”. Чаще всего жена боится уходить от обидчика, потому что не знает другой жизни. Многие психологи заявляют, что агрессоры — неуверенные в себе люди. Если в вашем доме живут маленькие дети, наблюдающие картину как папа бьет маму, то для них в будущем такая семья и такое поведние для них станет нормой. От рук насильника нужно уходить!

Муж избивает жену куда обратиться?

А теперь хотим рассказать о конкретных шагах, что делать, если муж избил жену:

Если произошел факт избиения, то нужно обратиться в полицию, набрав номер 102;
Вместе со стражами порядка жертве нужно проехать в учреждение для прохождения медицинской экспертизы, чтобы врач зафиксировал побои на теле пострадавшей;
В случаях необходимости стражи порядка могут выписать агрессору предупреждение о том, чтобы он не приближался к жертве и детям (при их наличии) сроком на 30 календарных дней;
Если пострадавшая неоднократно подвергалась избиениям, то нужно об этом сообщить стражам порядка;
Если у женщины, есть свидетели, которые могут подтвердить, что муж эпизодически поднимает руку на супругу и даже были случаи сотрясения мозга или иные ушибы, то обязательно нужно об этом указать. Также следует указать причину, почему вы ранее не заявляли на обидчика. Причина может заключаться в том, что вы испытывали чувство страха за свою жизнь или жизнь детей;
Если женщина подвергалась систематическому избиению, то нужно требовать от полицейских предписания и довести дело до конца (до суда). Несмотря на то, какое решение вынесет судья, обидчик после будет под контролем участкового полицейского, который время от времени будет навещать вашу семью и смотреть нет ли новых правонарушений;
Если жертва проживает с обидчиком на своей территории, то она может потребовать от страж порядка отселить агрессора. Если же жилплощадь принадлежит домашнему тирану и жертва больше не хочет совместно проживать с обидчиком, то ей придется самостоятельно искать новый дом;
Если у жертвы и тирана есть дети, то после написания заявления следует сходить в органы опеки и попечительства, чтобы не возникало вопросов о разделе детей;
Если муж, которому было выписано предписание, нарушил его, то нужно обратно обращаться к правоохранительным органам, а затем и подавать заявление в суд;
Помните, если вы на постоянной основе эпизодически подвергались насилию со стороны мужа, то можно попробовать его привлечь все же к уголовной ответственности. В Уголовном Кодексе есть статья 107 “Истязание”.

Фото: unsplash.com, pexels.com

Как я терпела боль, пока насилие мужа не привело к смерти нашего ребенка

Она утирает слезы своими огрубевшими руками с усталых глаз, в которых видно все разочарование от жизни. Блеск в них появляется только когда она смотрит на дочь — тогда она мгновенно молодеет и на ее лице появляется улыбка.

Kloop.kg публикует истории женщин, переживших семейное насилие. Это история Азаим (имя изменено). Ей 30 лет. Ее первый брак закончился расставанием с дочерью, а второй обернулся годами боли и унижения. Азаим пришлось пережить 10 лет насилия и смерть нерожденного ребенка, чтобы решиться убежать.

Я родилась в городе Тюп Иссык-Кульской области. Мой отец не хотел моего появления, и поэтому ушел из семьи. Позже мама вышла замуж во второй раз и уехала жить в Бишкек. Она начала новую жизнь, и почти перестала к нам приезжать, но часто помогала деньгами.

Я жила с братом и дедушкой. Мы жили дружно до того момента, когда брат женился и начал выпивать.

Когда я родила ему дочку, он так избил меня, что я лежала месяц в травматологии — от побоев даже лица не было видно.

Мне тогда было 17 лет. Впервые с насилием я столкнулась, когда брат в пьяном угаре начал бить свою жену, а я попыталась за нее заступиться, и он побил нас обоих. Потом он слезно просил прощения. Казалось, на этом все кончится. Но тогда я просто не думала, что есть побои пострашнее, чем устраивал брат.

Когда я закончила 9 класс, жена брата выдала меня замуж за своего знакомого. Он был старше меня на 12 лет. Даже не знаю, хотел ли он жениться на мне. В ЗАГСе мы не расписывались, был только обряд нике. С ним я прожила всего один год.

Муж много пил, а потом начал избивать меня и выгонять из дома. Даже после того, как я родила ему дочку, он так избил меня, что я лежала потом месяц в травматологии — от побоев даже лица не было видно. Он так и не попросил прощения, и за все время, что я лежала в больнице, не приходил проведать.

Мне тогда было всего 17 лет. Я все думала, как так жить? Хотела умереть. После выписки родственники мужа отправили меня жить к брату, а ребенка забрали. Я ее с того времени больше никогда и не видела — просто некуда было забрать.

Брат постоянно пил, а старый дедушка не мог его успокоить. Мне так плохо было, что я поехала к маме в Бишкек. Она помогла мне поступить в училище, и я целый год проучилась на повара.

Он заставлял меня ходить перед ним голой и постоянно хотел секса. Утром, днем или вечером — ему всегда хотелось. И он никогда не спрашивал, хотелось ли этого мне.

Когда закончила лицей, я вернулась домой к брату. Познакомилась с другим мужчиной — он хорошо ухаживал, и мы встречались целых три месяца. Потом он предложил мне стать его женой. Его мама была не против.

И я уехала жить к нему в село Ананьево на Иссык-Куле. У него не было постоянного места работы, только хозяйство — коровы и лошади — он их продавал, и на эти деньги мы и жили.

Первое время все было хорошо, потом он тоже начал меня бить, когда выпивал. Говорил, что просто ревнует и не может объяснить, почему. Он просил прощения и я все прощала.

Он сразу запретил мне выходить из дома, помогать ему со скотом, ходить за водой на речку или к колонке. Это все он делал сам, а меня не отпускал. Телевизор, музыка и телефон тоже попали под запрет.

Приходилось иногда выкрадывать его телефон, чтобы позвонить его родственникам и попросить помощи, когда он меня в очередной раз избивал.

Еще он заставлял меня ходить перед ним голой и постоянно хотел секса. Утром, днем или вечером — ему всегда хотелось. И он никогда не спрашивал, хотелось ли этого мне.

Я часто болела из-за того, что дома было холодно, но ему было все равно.

Сначала мы жили втроем: я, он и его мама. Потом я еще родила троих дочерей. Каждый раз думала: вот рожу мальчика, и он станет добрее ко мне. Дочерей-то и свою маму он очень любил — их не бил. А меня любил, ревновал и бил.

Во время скандалов он оскорблял меня и обвинял в том, что я смотрю на других мужчин. Даже когда в гости приезжали его братишки и я наливала им чай, после этого вечером он избивал меня.

Я звонила его брату, который работает в финполиции — просила сделать с ним что-нибудь. Он приезжал, пытался с ним поговорить, но муж этого не понимал.

Прямо на новый год он напился и снова устроил скандал. Тогда он сказал то, что меня больше всего напугало: «Я убью тебя, детей, а потом сам рядом лягу».

Особенно тяжко мне было, когда наши две старшие дочки заболели, и нужно было отвезти их в больницу. Сам он хозяйство бросить не мог, но и меня с ними не пускал.

Это привело к тому, что у старшей дочки в четыре года случился инфаркт, и ее парализовало. Врачи сказали, что, если ее лечить, она снова сможет встать на ноги. Муж постоянно откладывал походы в больницу, и я сама за ней ухаживала. Но постоянно корила себя за то, что не могу отвезти ее на лечение.

Когда одна из дочек от пневмонии впала в кому, я сбежала от него, чтобы положить ее в больницу. Когда выписались, снова было много скандалов, но я стерпела, потому что идти мне было некуда.

В 2017 году, прямо на новый год, он напился и снова устроил скандал. Тогда он сказал то, что меня больше всего напугало: «Я убью тебя, детей, а потом сам рядом лягу». Старшая дочка это услышала и всю ночь потом проплакала. У нее начались судороги по всему телу, и я ее успокаивала, но мне самой было страшно.

Так как я не могла выйти из дома, я не знала, что он изменял мне с другой женщиной. Оказалось, все в селе знали, что у него есть любовница.

А потом он и вовсе привел ее в дом. Его мама и я были в шоке. Его мать говорила, что это ужасно. Но он не слушал даже ее, а меня тогда сильно избил.

Когда он привел вторую жену, у него и его родственников начались скандалы. А он отыгрывался на мне — при ней он бил и оскорблял меня еще больше. В какой-то момент она не выдержала и ушла.

Но когда он избил меня беременную, и я из-за этого потеряла ребенка, я поняла, что больше не могу. Меня почистили, я приехала домой, забрала старшую дочку, свекровь дала мне тысячу сомов, и я поехала к своему брату.

Там мне остаться было негде, и мы с братом стали искать правозащитные организации, оказывающие помощь женщинам. Так вышли на «Шанс». А потом брат отвез меня с дочкой в дом для таких же, как я, раненых женщин.

Сейчас я нашла себе работу — мою посуду в одном из бишкекских кафе. Я мечтаю побыстрее встать на ноги, найти жилье, забрать остальных дочерей (потому что лечить их там никто не будет) и дать им хорошее образование.

Сама я когда-то мечтала стать врачом, но денег и возможностей у меня никогда не было…

Что делать, если меня ударил муж? Вот как вы можете сообщить об этом

Отношения

Fresh In Love

3 года назад

Уровень домашнего насилия в США резко снизился с тех пор, как в 1993 году был принят Закон о насилии в отношении женщин. По некоторым данным, он снизился более чем на 70%.

Но это явно не означает, что случаи домашнего насилия исчезли. До сих пор миллионы американских женщин ежегодно становятся жертвами домашнего насилия.

Ты один из них? Если это так, возможно, вы не знаете, как справиться с ситуацией. Это так же просто, как позвонить в полицию и сказать: «Мой муж меня ударил»?

Если вы не знаете, что делать дальше, есть ряд шагов, которые вы можете предпринять, чтобы сообщить о вашем случае домашнего насилия правильно. Узнайте о шагах, которые вы должны рассмотреть ниже.

Начните с звонка 911, чтобы сообщить о домашнем насилии. Но это

точно что вы должны делать, когда в ваших отношениях происходит домашнее насилие.

Позвоните в службу 911 и сообщите оператору 911, который отвечает на ваш звонок, все, что вы можете, о том, что произошло. Будьте готовы сообщить им:

Ваше имя и ваше текущее местоположение
Имя вашего мужа
Что твой муж сделал с тобой
Чем вас бил ваш муж
Независимо от того, серьезно ли вы ранены

Оператор службы экстренной помощи как можно быстрее отправит к вам полицию, чтобы узнать, что происходит. Как только они прибудут, они зададут вам вопросы об инциденте и выследят вашего мужа, чтобы также допросить его.

Часто полиция сразу же арестовывает человека, обвиненного в домашнем насилии, на время дальнейшего расследования. Узнайте больше о том, как происходит этот процесс.

Найдите в себе смелость позвонить на горячую линию по вопросам домашнего насилия

После того, как вы позвоните по номеру 911 и скажете: «Мой муж ударил меня», вы получите запись о домашнем насилии, которому вы подверглись. Но вы не должны останавливаться на достигнутом в том, что касается сообщения о домашнем насилии.

Жертвы домашнего насилия также должны найти в себе мужество, чтобы взять телефон и позвонить на горячую линию по домашнему насилию. Национальная горячая линия по вопросам домашнего насилия, например, является отличным ресурсом для тех, кто пытается собрать кусочки своей жизни после инцидента с домашним насилием.

Не заблуждайтесь: , а не легко позвонить на горячую линию по домашнему насилию и рассказать о том, что с вами случилось, даже если вы не сделали ничего плохого. Но это один из самых важных звонков, которые вы когда-либо делали.

Вы можете позвонить на горячую линию по вопросам домашнего насилия в любое время дня и ночи. Когда вы это сделаете, человек на другом конце провода сразу же начнет действовать и сделает все возможное, чтобы помочь вам. Они могут:

Помочь вам выявить домашнее насилие
Поговорите с вами о лучших способах обезопасить себя и своих детей, если они у вас есть
Помочь вам подать в суд на вашего супруга

Они даже могут позаботиться о том, чтобы у домашнего животного был безопасный приют, если вы планируете покинуть дом и взять с собой собаку или кошку.

Как мы уже упоминали, вам может быть сложно позвонить на горячую линию по вопросам домашнего насилия. Но любые страхи, которые вы испытываете, начнут исчезать, как только вы услышите, насколько услужлив человек на другом конце телефона.

Рассмотрите возможность вступления в группу поддержки жертв домашнего насилия

В большинстве случаев физические признаки домашнего насилия начинают исчезать в течение нескольких недель. Но домашнее насилие может оставить эмоциональные шрамы, которые останутся надолго.

Когда вы пытаетесь восстановиться после инцидента с домашним насилием, вам понадобится вся возможная поддержка. Вот почему вам следует подумать о том, чтобы присоединиться к группе поддержки жертв домашнего насилия и найти необходимую поддержку.

В составе группы поддержки жертв домашнего насилия вы сможете поделиться своей историей с другими. Вы также сможете посидеть и послушать, через что прошли другие жертвы домашнего насилия. Это будет очень полезно, когда вы будете продвигаться в процессе исцеления.

Со временем вы обнаружите, что ваши эмоциональные шрамы начинают исчезать. Они никогда не исчезнут полностью, но они не причинят вам такой же боли, как когда-то. Ваша группа поддержки поможет вам обрести силу, о которой вы даже не подозревали.

Обратитесь за поддержкой к своим ближайшим друзьям и членам семьи

Через несколько дней, недель и месяцев после случая домашнего насилия вы можете быть слишком смущены, чтобы говорить об этом со своими самыми близкими друзьями и членами семьи. Нелегко сидеть перед ними и говорить: «Мой муж ударил меня».

Но вы все равно должны приложить все усилия, чтобы поговорить с ними о том, что произошло. Они могут служить частью вашей системы поддержки и помогать вам двигаться вперед по жизни.

Вам не обязательно сообщать всему миру о том, что с вами произошло, если вам неудобно это делать. Но вы должны найти кого-то, кому вы можете доверять, чтобы поговорить о вашей истории. Это поможет вам так, как вы даже не представляли.

Следуйте этим шагам, когда вы обнаружите, что говорите: «Мой муж ударил меня». Это одна из причин, по которой многим женщинам так сложно осознать домашнее насилие.

Но вам важно осознать серьезность ситуации в первый раз, когда это происходит. Также важно, чтобы вы выполнили перечисленные здесь шаги и сообщили об инциденте.

Ни один мужчина — будь то ваш муж, ваш парень, ваш отец, ваш брат или ваш лучший друг — не должен когда-либо тронуть вас пальцем. Вы не заслуживаете такого обращения, и они заслуживают того, чтобы столкнуться с последствиями своих действий, если они ударят вас.

Прочтите наш блог, чтобы узнать больше статей об отношениях.

Вот что происходит, когда вас избивает муж в центре для беженцев

ГЕЙДЕЛЬБЕРГ, Германия — Ее муж также избивал ее в Сирии. Не так часто. Не так плохо. То есть там он никогда не пытался ее задушить. Это только началось здесь, в стране, которая обещала безопасность и свободу. Может быть, подумала она, лучше остаться в Дамаске, к черту бомбы.

Иногда люди предполагали, что это была травма путешествия из Сирии в Европу, которая связала его в узлы насилия. Нет, настаивала она. Непреклонно. Это было не ужасное путешествие на резиновом плоту, или неуверенность на границах в Центральной Европе, или пешие прогулки, или битком набитые поезда, или сон на открытом воздухе, или голод. По иронии судьбы, те ужасные дни были самыми безопасными, когда я путешествовал с другими.

Дело в том, что в Сирии они не проводили так много времени вместе. У него была работа, на которую он ходил, друзья, которых нужно было видеть.

Здесь, в Германии, ему нечего делать, негде быть, никто его не знает. Она думала, что анонимность этого места придала ему смелости: четыре тысячи человек, многие из которых приехали из других стран, жили в Патрик-Генри-Виллидж, бывшей военной базе США на юго-западе Германии, а сейчас это лагерь беженцев. Среди этих незнакомцев ее муж начал пить. Он начал курить траву. И весь день он был рядом с ней, если только не хотел быть где-то еще, например, в комнате друга, флиртуя с другими женщинами. Даже когда он был далеко от нее, он отправлял ей сообщения в WhatsApp, чтобы убедиться, что знает, где она.

Когда в начале октября Ф. решила, что хочет поговорить со мной, она уже два месяца находилась в лагере. (BuzzFeed News использует ее первый инициал для защиты ее анонимности.) Она сказала мужу, что присоединится к новой подруге на уроке английского языка. Этот друг был нашим переводчиком; Я был «учителем». Я забрал обеих женщин у входа в лагерь на своей машине.

«Нам нужно уходить отсюда. Быстро.»

F прыгнул в спину. Она выглядела крошечной и робкой — всего около пяти футов ростом, худой, в белом платке и черной одежде. У нее была черная подводка для глаз, и она держала глаза опущенными. Я попытался представиться, но Наэла Аттар, переводчик, сказала: «Не сейчас. Нам нужно выбраться отсюда. Быстро.» Затем я заметил невысокого, гладко выбритого мужчину с толстой подтянутой верхней частью тела, кружившего над капотом нашей машины.

— Это муж, — сказал Аттар.

Я отвез Ф. и Аттара в вестибюль отеля примерно в 10 милях отсюда, в центре Гейдельберга. Там Ф. рассказала мне о моментах, когда она поняла, что ей срочно нужна помощь.

Он всегда говорил ей гадости, даже публично. «Сука.» «Шлюха.» «Нахуй тебя и нахуй твоих родителей». Но в лагере он начал ее бить на глазах у людей. Однажды ночью, примерно за две недели до того, как я встретил Ф., он вырвал ручку из двери и начал ею бить ее. Потом он задушил ее.

Если бы было возбуждено уголовное дело, то, что случилось с F, можно было бы назвать покушением на убийство. Если бы были привлечены эксперты по гендерным вопросам, они могли бы предупредить, что мужчины, которые душит женщин, обычно убивают их позже. И если бы кто-то посоветовался с защитниками прав беженцев, они могли бы указать, что женщины-беженцы годами подвергались риску в немецких лагерях для беженцев.

Германия берет на себя инициативу по реагированию на кризис с беженцами. Совсем недавно канцлер Ангела Меркель созвала экстренный саммит 14 европейских лидеров. Среди соглашений, которые должны быть приняты на этой встрече в воскресенье, был план открытия лагерей для 100 000 беженцев, половина из которых находится в Греции, а другая половина — на маршруте, по которому через Центральную Европу в Германию прошли более полумиллиона человек.

Но немецкие приемные центры вряд ли можно назвать образцом, по крайней мере, когда речь идет о защите женщин. Сейчас в Германии практически нет гарантий защиты женщин в лагерях беженцев. По сути, не существует закона о безопасности женщин-беженцев и четких стандартов того, как лагеря беженцев должны действовать в случаях жестокого обращения или нападения со стороны партнеров или незнакомцев. На практике даже нет единого мнения о том, кто в конечном счете несет ответственность за безопасность женщин: правительства штатов и местные органы власти указывают пальцем на частные компании, нанятые для управления центрами для беженцев, а те указывают пальцем на правительство.

Между тем, большинство женщин в этих лагерях не говорят по-английски, не говоря уже о немецком, и они приехали из стран, которые не защищают женщин, подвергшихся насилию со стороны своих мужей. Одна 25-летняя сирийка так описала, каково это дома: «Если твой муж хочет тебя убить, он может тебя убить, и никто ему ничего не скажет».

В конце сентября муж F вернулся в их комнату пьяным. Он изнасиловал ее, сказала она, и избил ее. Когда она попыталась позвать кого-то на помощь, он сломал ее телефон.

Ф. сказал, что звуки нападения привлекли офицеров патруля безопасности. У полиции есть офис в лагере Гейдельберг, и по вечерам они выходят на патрулирование с сотрудниками службы безопасности лагеря, за которыми наблюдает частная компания, управляющая лагерем.

Патруль разлучил Ф. и ее мужа. Они пытались его успокоить и спросили ее, не нужна ли ей помощь. Она плохо понимает по-английски; они не говорят по-арабски. Она понимала, что от нее хотят написать жалобу, но боялась.

На следующий день после того, как муж Ф. изнасиловал ее и сломал телефон, семья прошла собеседование по поводу предоставления убежища. Ф. сказали, что ее вместе с мужем и двумя маленькими детьми переведут из транзитного лагеря в Гейдельберге. Она была в ужасе: она не знала, где они окажутся после перевода, но была уверена, что, если они отойдут от других людей, он убьет ее.

По мере приближения перевода она решила, что у нее нет другого выбора, кроме как подать жалобу в полицию. Она взяла с собой Аттара, чтобы тот переводил офицерам. Но Аттар сказал, что дежурный офицер, похоже, не понял или вел себя так, как будто он этого не понимал. Он передал их арабоговорящему социальному работнику. «Таковы уж арабские мужчины», — сказала социальный работник F, по словам Аттара. Затем она посоветовала Аттару: «Никогда не выходи замуж».

Ф. хотела подать заявление о возбуждении уголовного дела против мужа, отделить его ходатайство о предоставлении убежища от оформления документов на нее и их детей, чтобы они могли самостоятельно получить место жительства, и переехать в женский приют с ее детьми. Юристы, представители правительства и защитники прав женщин в Германии сообщили BuzzFeed News, что все три вещи возможны. По сути, это ее законные права.

Но социальный работник сказал, что это невозможно. «У него есть право видеться со своими детьми, поэтому мы не можем ничего сделать, пока не услышим его точку зрения», — вспоминает Аттар слова социального работника. Аттар сказал, что социальный работник также сказал Ф., что она не знает, как и могут ли они разделить документы.

О приюте для женщин, сказала она, не может быть и речи. Тем временем социальный работник предложил Ф. отдельную комнату. Она сказала Ф. не говорить мужу, где она находится, и попросить кого-нибудь принести ей еду, пока они не найдут лучшее решение. Может быть, завтра ее переведут куда-нибудь еще, предложила она.

Но они пробовали это с F раньше. Ранее ей выделили отдельную комнату; он нашел ее и так сильно издевался над ней, что она вернулась.

Отдельную комнату также предложил персонал лагеря всего за несколько недель до этого молодой женщине, живущей внизу от Аттара. По словам родственницы, насилие со стороны мужа стало настолько сильным, что женщина пыталась покончить с собой. Сотрудники лагеря выделили ей отдельную комнату и сказали не покидать ее, но она отказалась от еды, которую принесли друзья. Ослабев после нескольких дней без еды и питья, ее наконец доставили в больницу. (Сотрудники лагеря и правительственные чиновники не ответили на неоднократные запросы о случаях насилия и их последствиях в лагере.)

У Ф не было выбора. В начале октября она переехала в новую комнату и дождалась завершения своего тайного перевода, надеясь, что быть запертой может быть так же безопасно, как иметь возможность запереть мужа.

На следующий день ее муж прислал ей приятное сообщение, пытаясь уговорить ее сказать ему, где она находится. В то же время он неоднократно звонил друзьям Ф., чтобы узнать, знают ли они, куда она пропала. Во время его звонков мне довелось брать интервью у этих друзей по не относящимся к делу вопросам.

«Я убью ее, — сказал он. — И та девушка, которая ей помогает.

должен работать не так.

В Германии предусмотрена защита женщин, подвергшихся насилию со стороны своих партнеров, и по закону лица, ищущие убежища, имеют право пользоваться этой защитой наравне с любым гражданином Германии. Существует национальная горячая линия, по которой женщины в чрезвычайных ситуациях могут позвонить и получить помощь, с переводчиками на несколько языков, включая арабский. В Германии существует сеть бесплатных приютов для женщин, спасающихся от насилия в собственных домах.

Все это в принципе верно. Ничто из этого не было правдой для Ф.

Никто в администрации лагеря не сказал ей о горячей линии. О женских приютах ей никто не говорил. Никто не предложил ничего сделать, кроме как спрятать ее в комнате и надеяться на лучшее.

Ф и я впервые говорили во вторник. Я позвонила в две организации по защите женщин в Гейдельберге, но никто не ответил. Поэтому я обратилась в Международный центр женщин и семей в Гейдельберге. Мне сказали, что женщины-беженцы не имеют права на приюты; Я сказал, что случайно узнал, что это неправда. Потом мне сказали, что доступа в приюты не будет, если Ф. не напишет письменное заявление в полицию.

F попыталась подать эту жалобу в среду утром, но полиция, то ли из-за непонимания, то ли из-за равнодушия, не приняла ее жалобу. (Полиция Гейдельберга перенаправляла запросы СМИ обо всех проблемах в деревне Патрик Генри местному правительству; местное правительство не ответило на многочисленные электронные письма.) . Администратор сказал, что никто в офисе не знал о доступе беженцев к убежищам. Я должен перезвонить на следующий день, во второй половине дня.

Да. Меня попросили назначить встречу для Ф.; самое ближайшее через неделю.

Я настаивал, что будет слишком поздно, и получил прямой номер приюта. Волонтер приюта сказал мне, что они не знали, как поступать с беженцами, потому что финансирование сложное, и было неясно, смогут ли они предоставить ей комнату. Могу я просто перезвонить на следующей неделе?

Из-за того, что местные ресурсы иссякли, ранним вечером в четверг я позвонила на национальную горячую линию экстренной помощи для женщин, подвергшихся насилию, где поговорила с сочувствующей женщиной, которая сказала, что тоже не знает, что делать или что посоветовать. «Сейчас есть проблема с финансированием приютов [для беженцев]», — сказала она. «Все непонятно. Сейчас немного хаотично, потому что их так много».

Она искренне расстроилась из-за того, что ничем не могла помочь. И она предложила мне перезвонить в понедельник утром.

К этому моменту F была помещена в секретную отдельную комнату в лагере, и мы все надеялись, что ее переведут в пятницу: эксперты по ситуациям с домашним насилием знают, что самый опасный момент в оскорбительных отношениях — это время, когда женщина пытается уйти от своего обидчика. Но бюрократия, вызванная статусом беженца Ф., подавляла любое чувство чрезвычайной ситуации на каждом шагу — с полицией, с охраной и административным персоналом в деревне Патрика Генри, а также с организациями по защите прав женщин и безопасности, с которыми я разговаривала за пределами лагеря.

Большой заминкой, очевидно, были деньги: комнаты в женском приюте предоставляются бесплатно, и в принципе они доступны всем, кто в них нуждается, независимо от их иммиграционного статуса. На практике они субсидируются за счет государственных и муниципальных средств. В случае лиц, ищущих убежища, может быть доступно дополнительное финансирование, но этот процесс настолько громоздкий, что некоторые приюты просто не занимаются женщинами-беженцами.

«На практике некоторые женские приюты сообщают, что финансовый процесс для лиц, ходатайствующих о предоставлении убежища, оказывается настолько сложным, что не все женские приюты принимают лиц, ищущих убежища, которые подвергаются домашнему насилию», — Верена Херб, представитель Министерства по делам семьи Германии, пожилых людей. , Женщины и молодежь, — написал BuzzFeed News по электронной почте.

«Женщинам, ищущим убежище, не существует реальной безопасности».

Эта проблема не только в деревне Патрика Генри или в European Homecare, коммерческой компании, нанятой местным правительством для содержания лагеря, и не только в беженцах из Сирии и Ирака. Насилие в семье существует в каждой культуре, в каждой части мира — и женщины, ищущие убежища из многих мест, сталкиваются с этими препятствиями в Германии уже десять или более лет.

«Из опыта мы знаем, что для женщин, ищущих убежища, [в Германии] нет реальной безопасности, потому что всякий раз, когда они подвергаются нападению, физическому или сексуальному домогательству, никто не знает, что делать. Четкой политики не существует», — сказала Бетти Нгари, соучредитель Women in Exile, берлинской группы, которая выступает за лучшую защиту и интеграцию женщин-беженцев в Германии.

Вместе с организацией по защите прав беженцев ProAsyl группа добивается улучшения законов и стандартов защиты женщин в этих лагерях. Но до сих пор в Германии нет национального стандарта или даже четкого закона по этому вопросу.

В конце концов, сотрудники деревни Патрика Генри в пятницу утром перевели Ф. с обоими детьми в другой лагерь. (Аттар, переводчик, говорит, что муж Ф. был спокоен с тех пор, как она уехала, и она не чувствует угрозы.)

В тот же день, когда F был переведен, два чиновника в деревне Патрика Генри провели для меня экскурсию по территории. Подполковник Ральф Шеффель и Александр Биллмайер, сотрудник пресс-службы регионального правительства, которое в конечном итоге курирует лагерь, сказали мне, что в лагере нет никаких проблем с гендерным насилием. Они описали напряженность между албанцами и хорватами, драки между пьяницами и «настоящие проблемы» между индийцами и пакистанцами.

«В отношении женщин, — сказал Биллмайер, — у нас не было случаев [насилия]».

Я сказал ему, что слышал о двух всего за три дня сообщений. Оба мужчины казались сбитыми с толку.

«Иногда бывают случаи из-за путешествия или из-за насилия, которое они видели перед тем, как покинуть [свои дома]», — сказала Шеффел. вопросы. Бонус: Работой офиса обычно руководили женщины.

«Есть ли у вас офицер по защите женщин? Или консультант по гендерным вопросам?» — спросил я, используя жаргон, распространенный в гуманитарном мире.0003

— Я никогда не слышал об этой штуке, — сказал Биллмайер.

В течение почти двух недель, , я отправил несколько электронных писем и сделал несколько телефонных звонков в пресс-службу правительства земли Баден-Вюртембург, которая курирует деревню Патрика Генри, с вопросами о случаях сексуального или гендерного насилия в лагере и правительственные процедуры для решения проблемы. Я так и не получил ответа.

Патрик Генри Деревня, как и многие центры для беженцев в Германии, находится в ведении частного подрядчика. По словам пресс-секретаря Клауса Кокса, European Homecare — это коммерческая компания, базирующаяся в Эссене, Германия, которая управляет более чем 100 центрами ухода. В длинном переписке по электронной почте о политике и процедурах European Homecare в отношении гендерного насилия Кокс ни разу не уточнил, каковы политики и процедуры European Homecare. Вместо этого он сказал, что, по сути, это проблема правительства.

«Мы поставщики услуг, а не лица, принимающие решения», — написал Кокс в электронном письме. «Местные власти … несут ответственность [так в оригинале]. Несмотря на это, мы видим актуальность даже для поставщика услуг, поэтому мы начали обсуждение ситуации с правами человека раньше и гендерных вопросов прямо сейчас».

Кокс не ответил на последующие запросы, чтобы подтвердить, началось ли обсуждение после моих электронных писем, и детализировать суть этих обсуждений.

Когда ему рассказали о политике его компании в отношении борьбы с гендерным насилием, он написал: «Постскритум [так в оригинале]: все отчеты должны быть задокументированы [так в оригинале] и/или переданы нынешнему представителю ответственного органа и полиции. Стандартная процедура.»

«Женщинам некуда идти.»

Обеспечение безопасности женщин в лагерях связано не только с насилием, с которым они могут столкнуться со стороны своих партнеров. Это также касается предотвращения возможностей для нападения или эксплуатации. Общие рекомендации в таких ситуациях — убедиться, что спальни и ванные комнаты разделены по половому признаку, а двери имеют замки.

Но временное жилье в Патрик-Генри-Виллидж — место, где вы спите, когда впервые приедете — смешанного пола. Сотня человек уложена на койки не шире больничных носилок, разбросанные по полу бывшего казино, когда здесь жили американские солдаты. Туалеты тоже смешанные.

Сирийские женщины в лагере говорят, что в «детском саду», где солдатские дети ходили в начальную школу, было хуже. Там увидеть мужчин в женских туалетах было обычным делом. Несколько женщин сказали мне, что им слишком неудобно принимать душ во время пребывания там; они дождались, пока их переселят в постоянные помещения, в здания, где раньше жили солдаты.

Деревенские чиновники, присутствовавшие во время моей поездки, описали постоянное жилье в лагере как «разделенное по половому признаку», но это зависит от состава семьи. Каждая комната в постоянном жилье рассчитана на пять человек, семейных или нет, а две комнаты имеют общую ванную комнату. Аттар и ее сестра остались с другой семьей из трех человек, включая 17-летнего мальчика; другой мальчик спал по соседству, и люди, которых Аттар не знал, входили и выходили из соседней комнаты в течение дня. Все в этой комнате делили туалет и душ Аттара.

Эти проблемы не уникальны для одного лагеря или одной провинции. В августе коалиция некоммерческих организаций и женских лидеров направила письмо в парламент земли Гессен, утверждая, что у него есть отчеты от женщин-беженцев, подвергшихся насилию и домогательствам в лагерях беженцев в Гиссене, университетском городке в провинции, и требуя отдельного и безопасного ванные комнаты для женщин.

«Следует отметить, что речь идет не о нескольких отдельных случаях», — говорилось в письме. «Не может и не должно быть так, чтобы самые уязвимые из беженцев — женщины и дети — были самыми большими жертвами в целом проблемной ситуации со здоровьем и благосостоянием [в лагерях]».

European Homecare управляет некоторыми частями рассматриваемых лагерей, по словам Бриджит Отт, директора государственного отделения ProFamilia, организации репродуктивного здоровья и подписавшей письмо. Но Отт сказал в электронном письме, что «структурные проблемы» больше беспокоят подписавших, чем «кто управляет лагерями», и сказал, что региональное правительство пообещало «конкретные действия», включая более эффективные последующие действия.

Сотрудник Хьюман Райтс Вотч, посетивший приюты для беженцев в Дрездене и Лейпциге, на другом конце страны от Гейдельберга, обнаружил домогательства к женщинам, проживающим в смешанных подъездах.

По данным Министерства внутренних дел, законы Германии о размещении беженцев являются национальной адаптацией закона ЕС от 2003 года. Этот статут был обновлен ЕС в 2013 году, чтобы включить в него только ссылки на гендерную защиту: «Государства-члены должны принимать надлежащие меры для предотвращения нападений и гендерного насилия, включая сексуальные посягательства и домогательства, в… центрах размещения».

Германия изменила свое национальное законодательство, чтобы отразить это обновление в июле этого года, через два года после изменения регламента ЕС. Представитель министерства внутренних дел заявил, что новый закон не может быть реализован до тех пор, пока Совет управляющих не согласует процедуры реализации, поскольку повседневная работа лагерей беженцев находится в ведении правительств штатов и местных органов власти.

Два представителя Совета управляющих не ответили на неоднократные запросы по этому поводу.

Министр по делам семьи Мануэла Швезиг заявила, что Германии нужны более эффективные меры для обеспечения отдельных и безопасных пространств для женщин, и она призвала конкретно установить замки в туалетах и душевых.

Заявление, отправленное по электронной почте BuzzFeed News из ее офиса, звучит так, как будто речь идет о том самом лагере, в котором жила Ф., хотя министр говорила в общих чертах: «Женщинам некуда пойти в спортзале с 700 мужчинами».