Проблемы приемных семей: Основные проблемы приемных детей

Основные проблемы приемных детей

Потеря семьи для ребенка – это фатальное событие, порождающее целый спектр проблем. Их много, они тяжелые, и у каждого сироты – свои. Тем не менее, есть типичные проблемы, с которыми сталкиваются приемные родители.

Проблемы со здоровьем

Здоровье детей-сирот часто оставляет желать лучшего, и часто именно хронические заболевания, инвалидность и врожденные патологии служат поводом для отказа от ребенка. Сирота попадает в семью в запущенном состоянии, потому что некому было вплотную заниматься его здоровьем, когда появились первые тревожные симптомы.

Кроме врожденных и наследственных патологий, у некоторых детей-сирот наблюдается отставание в физическом развитии, невротические нарушения, психосоматические болезни.

Страдает не только физическое здоровье, но и психика ребенка, а в сфере эмоций и чувств — рассогласованность. Ребенок часто не может определить, что и в какой степени он чувствует.

Это сопровождается волевыми нарушениями: ему сложно себя сдержать там, где это требуется, и вместе с тем он может терпеть и молчать тогда, когда жизненно необходимо высказываться и жаловаться.

Поэтому и возникают различные трудности в поведении: истерики, пустые, казалось бы, капризы, вранье, беспричинная агрессия.

С особой остротой могут проходить возрастные кризисы. Эти периоды у приемных детей осложняются из-за психических особенностей и расстройства привязанности.

Особо хочется выделить расстройство привязанности как комплекс психологических проблем, возникающий у детей, которые в раннем возрасте остались без заботы и любви значимых взрослых. Это тяжелый комплекс реакций и убеждений, откладывающихся глубоко в подкорке сознания ребёнка.

В некоторых случаях нарушение привязанности случается и у детей, воспитывающихся в кровной семье, когда к ним регулярно применяется физическое или психоэмоциональное насилие, попустительство или иные формы жестокого обращения.

Но практически у всех оставленных детей нарушены способность к привязанности и способность любить.

Расстройство привязанности может проявляться очень по-разному и в различной степени. От слегка повышенной тревожности, проявляющейся в отношениях с близкими, до абсолютного недоверия всем (особенно взрослым), которое, кажется, невозможно преодолеть.

Отставание в развитии

У многих приемных детей наблюдается отставание в интеллектуальном развитии. Им очень трудно хорошо учиться в школе, особенно в период адаптации: в это время о мотивации к обучению вообще речь не идет.

Многие дети нуждаются в коррекционной учебной программе. Всё потому, что в самом раннем возрасте, когда в норме должен пробуждаться интерес к познанию мира, ему необходимо было выживать в асоциальной кровной семье, переживать безвременную утрату близких значимых взрослых, осваиваться в детском учреждении среди всего чужого, незнакомого и пугающего. Ребенку было не до познания, и многие этапы он пропустил.

Помогать ребенку наверстывать упущенное и восстанавливать интерес к познанию нового, приняв новые условия как безопасные и спокойные, – тоже задача замещающих родителей.

Проблемы в социальном развитии

Выученные реакции, помогающие детям выживать в атмосфере опасности, могут восприниматься приемными родителями как неумение правильно выстраивать общение. Кажется, что эти дети не в состоянии учитывать реакции и пожелания окружающих, не хотят соблюдать правила и традиции, сопротивляются естественным ограничениям.

Например, ребенок может постоянно разговаривать криком или провоцировать членов семьи на агрессию по отношению к себе, или постоянно брать без спросу то, что ему захочется. Дело в том, что в тех, прошлых условиях его выученные реакции работали на него, поэтому перестраиваться сложно. Чтобы избавиться от привычного поведения, потребуется много времени, объяснений, терпения и усилий и со стороны родителей, и со стороны ребенка.

Диссонансы развития

Одна из специфических проблем приемных детей – неравномерность развития в разных сферах. В то время как в сфере физического здоровья и познавательной активности наблюдается общее недоразвитие, у ребенка могут быть очень хорошо развиты многие бытовые и социальные навыки: аккуратность, умение содержать себя в чистоте, способность знакомиться с любым взрослым на улице, проложить маршрут в незнакомом месте, добыть еду в любой обстановке.

Дети-сироты могут быть широко (но поверхностно) осведомлены о сексуальной стороне взрослой жизни. С такой проблемой приемные родители довольно часто не готовы столкнуться.

Период адаптации в новой семье

Сирота, попадая в новую семью, меняет абсолютно всё, с ним рядом не остается близких людей, неоткуда ждать поддержки и понимания. Ощущение нестабильности при переменах переживается в полной мере. А главное, что отягощает притирку к новым родителям, – это понимание, что все надежды вернуться к родным маме и папе рухнули в момент, когда его забрали новые родители. В сознании ребенка на некоторое время может сформироваться убеждение, что окончательно разрушили его мир именно они.

Процесс адаптации может быть коротким и относительно успешным, а может быть затяжным и трудным для всех участников, поэтому его стоит выделить в отдельную проблему.

Юридические вопросы

Этот аспект нельзя проигнорировать. У брошенных детей автоматически возникает необходимость решения множества задач по перераспределению собственности, оформлению выплат, защите от посягательств кровных родственников и так далее. Ребенку невдомек, какой у него статус, какие ему положены выплаты, что нужно оформить – всё это ложится на плечи приемных родителей. Им необходимо быть морально готовыми к различным трудностям юридического характера уже только потому, что это является спецификой сиротства.

Не стоит пугаться трудностей – нужно просто своевременно обращаться к специалистам, чтобы решать их.

Елена Турлина

Десять проблем приемных семей — Свои чужие дети — Русфонд

11.07.2014

Свои чужие дети

Десять проблем приемных семей

Артем Костюковский,
специальный корреспондент Русфонда

Вокруг отношений приемных родителей и усыновленных детей много различных домыслов и мифов, но в этих отношениях есть и реальные проблемы.

Чего обычно боятся усыновители и чего на самом деле им стоит опасаться? Психолог, старший методист центра психолого-медико-социального сопровождения «Северо-Запад» Виталий Сонькин регулярно консультирует приемные семьи. Для Русфонда Виталий Сонькин прокомментировал самые распространенные мифы о жизни таких семей и описал их реальные проблемы.

«Приемный ребенок – это всегда проблемный ребенок».

– Трудности могут быть с любым ребенком, и приемным, и родным. Понятно, что приемные дети попадают в сложную жизненную ситуацию. Им труднее привязываться, устанавливать доверительные отношения с людьми – при том, что они в этом очень нуждаются. Детдомовские дети очень недоверчивы, они долго проверяют людей, в том числе своих приемных родителей. Часто такие проверки могут привести к конфликтам с родителями, со сверстниками.

«Лучше усыновить ребенка в младенческом возрасте – так можно избежать многих проблем, и к тому же воспользоваться тайной усыновления».

– Ребенок, усыновленный в младенчестве, не помнит вхождения в семью, и с ним действительно будет легче установить близкие отношения. Что касается тайны усыновления, довольно часто случаются истории, когда дети спустя годы узнают, что их настоящие родители – другие люди. Для них это сильный стресс: оказывается, самые близкие люди их всю жизнь обманывали. В переходном возрасте это может вылиться в установку: «Вы мне не родные, поэтому не можете ничего запрещать, указывать». Бывает, что приемные родители инсценируют для ближайшего окружения беременность, роды. Хранить такую тайну и строить отношения на обмане проблематично и для самих родителей. Во многих странах тайна усыновления запрещена, и мне кажется, это правильно. Это иллюзия, что можно что-то скрыть. У подростка может появиться желание найти своих кровных родителей, что естественно возбуждает ревность у родителей приемных. Хотя для ребенка это не поиск «настоящих» мамы и папы, а желание лучше понять себя.

Детей постарше проще брать родителям, готовым скорее к роли проводника, а не попечителя, которым интереснее строить отношения на взаимном уважении.

«Усыновляют чаще всего бездетные пары или люди с гипертрофированным чувством ответственности».

– Я сталкивался с разными историями. Бывает и так, а бывает, что берут из детдома ребенка из чувства обиды на своих детей, которые выросли и ушли от родителей: «Ах так, тогда я заведу другого!» Иногда у родителей умирает ребенок, и они так стараются восполнить утрату. Но эта мотивация не очень удачная. Лучше, когда люди чувствуют, что в состоянии принести пользу, уверены в социальном плане. Обычно это вариант, когда человек сначала интересуется проблемами детдомов, потом начинает помогать конкретным детям, а потом приходит к мысли взять ребенка в свою семью. Вообще есть стандартные рекомендации по поводу того, какими должны быть приемные родители, и эти рекомендации вполне адекватные. Полная семья, финансовая независимость, хорошие жилищные условия. Широкая социальная среда и круг поддержки: много друзей-родственников, которые поддерживают семью в этом решении. Все эти характеристики говорят о том, что усыновителями должны быть люди взрослые и состоявшиеся, прочно стоящие на ногах. Но при этом не пожилые – им сложнее, у них меньше энергии, сил. Но определяющие критерии здесь, конечно, не формальные.

«Если в семье есть кровные дети, они будут ревновать к приемным, неизбежны конфликты».

– Да, появление нового человека в семье (тут даже не важно, приемного или новорожденного кровного) ведет к ревности, в случае с приемным ребенком она может быть с обеих сторон. Но мудрые родители смогут проговорить и разрешить эту ситуацию. Поэтому важно, чтобы усыновление было выбором не только взрослых членов семьи, но и ребенка. Я видел семьи, где дети сами подталкивали родителей взять ребенка в семью.

«После “медового месяца” в отношениях с усыновленными детьми всегда наступает тяжелая полоса».

– Это касается любых отношений. В том числе, отношений мужчины и женщины: когда мы влюбляемся, сначала видим только хорошее, радуемся, что нашли друг друга, что мы вместе. И постепенно начинаем сталкиваться с тем, что мы разные. Привычки ребенка, выросшего в детском доме, будут особенными, к ним и родителям придется привыкать. У ребенка проходит первое опасение, что его вернут обратно, и начинается проверка: насколько сильно его любят? Что могут вытерпеть, простить?

«Отказ от ребенка и возвращение его в детдом наносит ему сильнейшую психологическую травму».

– В моей практике был мальчик, которого возвращали в детдом три раза. Ему было лет десять. Последние родители знали его историю и взяли его из сожаления. Думали, что они-то уж справятся – тем более что к тому времени воспитывали приемную девочку, и там все было в порядке. И все же они пришли ко мне со словами: «Если вы нам не поможете, нам придется отдать его». С виду милый, очаровательный мальчик, он всем нравился на первом этапе, а потом начинались тяжелые конфликты с родителями, и его раз за разом возвращали. Детдомовских детей, конечно, очень травмируют отказы, они укрепляются в мысли, что с ними что-то не в порядке. Не понравились, не пригодились. Таким детям нужна помощь, но их по нашим правилам на месяц кладут в психбольницу на «реабилитацию». Вряд ли это способствует восстановлению ребенка, его уверенности и доверию в отношениях.

«Как приемного ребенка ни воспитывай, генетика может все перечеркнуть».

– Мы сами не управляем нашей генетикой, это лотерея. Но люди, которые списывают неудачи на «плохую генетику», просто снимают с себя ответственность. Генетические особенности есть у всех детей, и у приемных тоже. Все дети в каком-то возрасте начинают «плохо себя вести»: драться, дерзить родителям, плохо учиться. В таких случаях можно, конечно, вспомнить, что приемный ребенок из неблагополучной семьи, и списать все на это. Дети в самом деле могут быть наследственно предрасположены к агрессии или зависимому поведению, но по большому счету генетика играет здесь не определяющую роль. А вот опасения могут повлиять резко негативно. Скажем, дети, которых родители пытаются усиленно контролировать, будут склонны к агрессивно-доминирующему поведению, это ведь реакция на контроль. Тогда их станут контролировать или наказывать еще строже, что в свою очередь приведет к еще большей агрессивности с их стороны. Так опасения родителей усиливают негативное поведение ребенка.

«У всех детдомовских детей проблемы со здоровьем».

– Опыт многих приемных семей, которые я консультировал, говорит, что это близко к истине. Знаю семью, которая два года потратила на восстановление здоровья приемного сына, с ним работали дефектологи, неврологи. Важно продиагностировать ребенка с ног до головы. В детдоме вам не дадут полный список его диагнозов – не потому, что скрывают, а потому, что там нет возможности толком заняться здоровьем детей. К чему в школах приемных родителей не готовят – так это к тому, что они берут кота в мешке, прежде всего в плане здоровья. С психическим здоровьем разобраться проще, психика лучше поддается коррекции, труднее решать медицинские проблемы.

«Приемные дети трудно находят язык со сверстниками в школе».

– Здесь опять же играет роль проблема привязанности. Приемному ребенку нужны хорошие отношения, он дорожит ими, но устанавливает и удерживает их с трудом. Он почти постоянно не уверен, что к нему хорошо относятся. И поэтому он либо агрессивно требует этого подтверждения, либо ластится, выклянчивает его. И то, и другое приводит к настороженному отношению среди одноклассников.

«Обучения в школе приемных родителей недостаточно, усыновители часто бывают не подготовлены к новой жизни».

– Дело скорее даже не в обучении, а в мотивации. Если ты берешь ребенка «для себя», рассчитываешь, что он будет соответствовать твоим ожиданиям, это может отстранить вас друг от друга. А если ты усыновляешь, зная, что ничего за это не получишь, что не будешь требовать от ребенка благодарности, это позволит выстроить нормальные с ним отношения, и во взрослом возрасте вы будете оставаться близкими людьми. Хороший родитель – это тот, кто учит своего ребенка обходиться без себя. Нужно не столько постоянно страховать ребенка, сколько стать его проводником в самостоятельную жизнь. Это как учить езде на велосипеде – вовремя отпуская и все больше давая возможность двигаться самостоятельно, независимо.

Помочь детям

Некоторые проблемы приемной семьи как формы семейного воспитания детей, оставшихся без попечения родителей

Некоторые проблемы приемной семьи как формы семейного воспитания детей, оставшихся без попечения родителей

Т.И. Дружинина, старший преподаватель кафедры гражданского права Новокузнецкого филиала института Кемеровского государственного университета.

Проблема защиты прав и интересов детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, сегодня не только не утратила своей актуальности, но и приобрела особую остроту. В России существует феномен социального сиротства. 90% детей, попавших в трудную жизненную ситуацию, — социальные сироты, т.е. дети-сироты при живых родителях.

Конвенция ООН о правах ребенка, ст. 54 СК РФ закрепляют за каждым ребенком неотъемлемое право жить и воспитываться в се­мье. Государство обязано обеспечивать социальную защиту ребенка, лишенного семейной среды, предлагая альтернативу в выборе для него вида семейной заботы. В разд. VI СК РФ предусмотрены три формы семейного воспитания таких детей: усыновление (удочере­ние), опека (попечительство), приемная семья. Некоторые субъекты Российской Федерации воспользовались предоставленным им правом и предусмотрели возможность передачи таких детей в патронатные семьи 1.

Приоритетной формой семейного воспитания детей-сирот и де­тей, оставшихся без попечения родителей, бесспорно является усы­новление (удочерение) ребенка. Мало того, усыновление (удочере­ние), по мнению Л.Ю. Михеевой, является индивидуальной формой семейного воспитания и носит бессрочный характер. Причем такое устройство предполагает возникновение длительных, более того, по­жизненных отношений ребенка с посторонними людьми.

И наконец, усыновление (удочерение) — это «такая форма воспитания детей в семье усыновителя, при которой обеспечиваются условия жизни, равные с условиями жизни родных детей».

К сожалению, не все нуждающиеся дети могут быть усыновлены (удочерены). Практика показывает, что больше шансов на усыновле­ ние (удочерение) у здоровых детей раннего возраста. Больные дети и дети, перешагнувшие порог младенческого возраста, остаются невос­требованными и продолжают жить в детских домах либо усыновля­ются иностранными гражданами и навсегда покидают Россию.

Иные индивидуальные формы семейного воспитания — опека (попечительство), приемная и патронатная семья — носят срочный характер и являются временным устройством детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в семью.

Приемная семья является возрожденной формой семейного вос­питания детей, оставшихся без попечения родителей. Она обеспечи­вает детям-сиротам и детям, оставшимся без попечения родителей, их право на семейное воспитание. Но законодательное оформление приемная семья получила только в связи с принятием Семейного кодекса РФ. Между тем в России издавна было принято брать детей-сирот на воспитание в чужие семьи. Такое устройство называлось патронатом. В основе патронирования лежал договор о передаче ре­бенка в чужую семью на добровольных началах. Патронатный воспи­татель получал определенное вознаграждение . После Октябрьской революции семейный патронат не получил государственного призна­ния и перестал существовать.

В конце 80-х годов прошлого века возникла идея создания дет­ских домов семейного типа. Детские дома семейного типа имели не­которые признаки патроната. В их основу был положен принцип семейного воспитания. Представляется, что именно они стали прообра­зом современной приемной семьи.

Современная правовая модель приемной семьи вобрала в себя лучший опыт дореволюционной России в вопросах устройства и вос­питания детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Приемная семья, с одной стороны, обладает всеми признаками семьи как таковой, поскольку общность совместно проживающих лиц, объ­единенных правами и обязанностями, предусмотрена семейным за­конодательством, а с другой — имеет только ей присущие особенно­сти.

Приемная семья является самостоятельной формой семейного воспитания детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родите­лей. Ее основу, как показывает практика, составляют супруги, поже­лавшие взять чужих детей в семью на воспитание. Как правило, это заботящиеся друг о друге и о своих близких лица, которые осознают свою ответственность за судьбу чужих детей. Они понимают слож­ность и ответственность своей роли как приемных родителей. Взаи­моотношения между приемными родителями, а также между прием­ными родителями и приемными детьми в будущем могут стать моде­лью семьи приемного ребенка. В силу этого очень важен подбор при­емных родителей.

Приемными родителями на практике чаще всего выступают суп­руги, имеющие своих детей. Поэтому приемные дети с первых минут проживания в приемной семье на примере приемных родителей и их детей учатся строить свои взаимоотношения как со взрослыми, так и с другими детьми. Они сразу же ощущают семейное тепло и уют. А для обездоленного ребенка чрезвычайно важно иметь близких, которых он может называть мамой и папой, братом и сестрой. Ребенку необходимо слышать такое обращение к себе, как «сынок» или «доченька». При таком обращении и проявлении иных знаков внимания и любви «замерзшая» от невзгод душа ребенка наполняется теплом и нежностью, что так важно для его физического и душевного здоровья, а также для всей его последующей жизни.

В приемную семью можно передавать сразу несколько детей. Это могут быть как родные братья и сестры, так и чужие друг другу дети, которые в приемной семье становятся родными. Проживая в семье, дети быстрее развиваются и обучаются. Быстрее исчезают имеющиеся недостатки в их развитии. Они учатся проявлять заботу друг о друге и помогать друг другу. Подобные качества во многих случаях отсутствуют у ребенка, воспитывающегося в родной семье,

но не имеющего братьев или сестер. Такие качества очень важны в жизни ребенка. И для каждого человека, особенно для несовершен­нолетнего, важно иметь свой дом, где его любят и всегда ждут. Каж­дый ребенок хочет жить в таких условиях, в которых живет боль­шинство его сверстников.

Свой дом и нормальные условия жизни для ребенка могут соз­дать приемные родители. В приемной семье ребенок получает обыч­ное семейное воспитание и содержание. Ребенок проживает в такой семье, как правило, до совершеннолетия. Приемная семья дает воз­можность максимально приблизить воспитание детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, к реальной жизни. Она форми­рует у детей навыки преодоления трудных жизненных ситуаций, психологическую защиту и правильное поведение при стрессах, а также морально-этическую установку на создание собственной ста­бильной семьи, что важно и для некоторых взрослых граждан, преж­де всего для тех, кто видит в воспитании детей свое призвание, кто небезразличен к судьбе обездоленных детей и считает, что у него хватит сил, умения и опыта воспитывать чужих детей. Для некоторых граждан воспитание чужих детей может стать профессией, основной работой и заботой. Ведь граждане, взявшие в семью приемных детей, получают за свой труд заработную плату, которая может быть един­ственным источником их существования.

Цель приемной семьи — создание таких условий, чтобы прием­ный ребенок находился как можно дольше в отношениях с приемны­ми родителями, не менял этих родителей и тем самым имел надежду, что существующие связи сохранятся в будущем, по достижении им совершеннолетия. Поскольку отношения между приемными родите­лями и приемными детьми строятся на основании договора, истече­ние срока действия договора либо достижение ребенком совершен­нолетия прекращают действие договора. Однако прекращение право­вых отношений между приемными родителями и приемным ребен­ком не означает, что прекращаются фактические связи между ними. Практика показывает, что эти связи сохраняются. Совершеннолетние дети остаются проживать с приемными родителями, хотя никакой правовой поддержки ни такие дети, ни приемные родители не полу­чают, что представляется неправильным.

В п. 35 Типового положения об образовательных учреждениях для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей , установлено, что администрация учреждения имеет право в исключительных случаях разрешить временно (до одного года) бесплатное проживание и питание в учреждении своим воспитанникам до их трудоустройства или дальнейшего обучения 2.

Приемным же родителям даже такого права не дано. Однако они продолжают делить со своими воспитанниками и хлеб, и кров. Меж­ду ними практически складываются родственные отношения, и пре­пятствовать этому было бы неправильно. Поэтому следует узаконить эти отношения, предусмотреть права и обязанности уже взрослых приемных детей и престарелых приемных родителей. Необходимо было бы предусмотреть при определенных условиях обязанность бывших приемных детей содержать нетрудоспособных и нуждаю­щихся приемных родителей, если бывший воспитанник в состоянии оказывать материальную помощь.

Воспитание оставшихся без попечения родителей детей в при­емной семье имеет большое значение. В такой семье воспитывается полноценная личность, подготовленная к выполнению различных социальных ролей. В приемной семье ребенок, как правило, выраста­ет трудолюбивым, умеющим обслуживать себя и помогать другим, т.е. полноценным гражданином. При этом содержание такого ребенка обходится гораздо дешевле, чем содержание детей в государствен­ных детских учреждениях. Ведь приемные родители выполняют функции многочисленного обслуживающего персонала таких учреж­дений.

Увеличение приемных семей в какой-то мере способствует ре­шению такой социальной проблемы, как безработица. К сожалению, приемные семьи не получили широкого распространения. Поэтому Минобразования России в Письме от 22 мая 2002 г. «О проблемах приемных семей детских домов семейного типа» отмечает, что, как показывает практика, для функционирования приемной семьи недос­таточно только придания ей правового статуса. На примере этих се­мей, впервые решивших стать приемными, можно убедиться, что ус­пех (или неуспех) подобного начинания зависит от позитивного об­щественного мнения и поддержки органами местного самоуправле­ния и органами исполнительной власти семей, взявших на воспитание детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, от предоставления им соответствующих льгот и преимуществ.

Однако проблема состоит не только в этом. Существуют и дру­гие факторы, тормозящие развитие института приемной семьи. Во-первых, это недоработка федерального законодательства, ограничи­вающего права приемных родителей в трудовой и социальной сфе­рах. Во-вторых, законодательные акты, принятые на федеральном уровне, не обеспечены механизмом их реализации. В-третьих, огра­ничены финансовые ресурсы региональных бюджетов для оплаты труда приемных родителей. В-четвертых, отсутствует необходимый жилищный фонд для предоставления жилплощади приемным семьям. В-пятых, данная форма семейного воспитания недостаточно рекла­мируется и пропагандируется средствами массовой информации.

Недостаточное использование приемной семьи на практике в немалой степени связано с недостаточной государственной поддерж­кой этого социального института.

Государственная поддержка приемной семьи должна выражать­ся прежде всего в предоставлении материальной помощи лицам, взявшим на себя заботу о ребенке. Однако, например, размер оплаты труда приемных родителей и льготы, предоставляемые приемной се­мье, зависят от числа взятых на воспитание детей, что устанавлива­ется законом субъекта РФ (п. 32 Положения о приемной семье 3), на территории которого создана приемная семья. Это тормозит создание и развитие приемных семей, так как не каждый регион России может гарантировать сегодня своевременное и достаточное финансирование приемной семьи. Думается, что должно быть федеральное финанси­рование таких семей. Целесообразно установить гарантированный минимум оплаты труда приемных родителей, для чего следовало бы внести изменения в п. 2 ст. 152 СК РФ, изложив его в следующей ре­акции: «Размер оплаты труда приемных родителей и льготы, пре­доставляемые приемной семье в зависимости от количества приня­тых на воспитание детей, устанавливаются в порядке и размере, оп­ределенных Правительством РФ. Субъекты РФ вправе устанавливать дополнительный размер оплаты труда приемных родителей и допол­нительные льготы приемным семьям за счет средств бюджетов субъ­ектов РФ».

1 — См., напр., Закон Алтайского края от 6 марта 2000 г. «О порядке передачи детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, на патронат в семьи граждан».

2 — При этом не определены источники финансирования такого проживания и питания бывших воспитанников, что едва ли способствует защите прав бывших выпускников таких учреждений.

3 — См.: Постановление Правительства РФ от 17 июля 1996 г. №829//СЗ РФ. 1996. №31. Ст. 3721.

Низкая самооценка и никаких авторитетов: с какими проблемами сталкиваются приёмные родители подростков

Если посмотреть на воспитанников московских детских домов, то в основном это дети старше 11–12 лет или дети с особенностями развития. Маленькие дети достаточно быстро уходят в семьи. Мы поговорили с психологом Инной Пасечник про подростков-сирот, их основные трудности и то, как с таким ребёнком вести себя приёмной семье.

Рассылка «Мела»

Мы отправляем нашу интересную и очень полезную рассылку два раза в неделю: во вторник и пятницу

Насколько охотно семьи соглашаются взять под опеку подростка?

Подростков стали усыновлять чаще. Появляются семьи, которые прямо говорят: «Мы берём только подростков. Нам интересно, мы видим своё призвание в том, чтобы помогать детям именно этого возраста». Однако есть и другая история: в Москве семье, которая берёт одномоментно 5 подростков и/или детей с особенностями здоровья, выдают жильё. Это было придумано для того, чтобы «непопулярные» дети (подростки и дети с ОВЗ) тоже могли попасть в семью.

При этом у таких проектов всегда есть очень мощная обратная сторона: люди берут детей, не очень представляя, с кем они, грубо говоря, связались. Именно поэтому в нашем фонде организованы специальные курсы для тех, кто уже прошёл школу приёмных родителей и планирует пригласить к себе жить или уже воспитывает приёмного подростка. Мы рассказываем про особенности детей этого возраста, побывавших в сиротской системе, и тонкостях выстраивания отношений с ними.

Какие страхи есть у потенциальных родителей подростка?

Самый главный заключается в том, что ребёнок придёт и скажет: «Вы мне никто, и вы мне не указ. Я буду жить так, как я жил до этого, или так, как я мечтал жить, но у меня не было возможности, потому что я был в детском доме». Страх того, что ребёнок будет жить параллельной жизнью и не считаться с родителями. И у семьи не будет возможности с ним договориться, чтобы он приходил в определённое время, выполнял обязанности по дому, прикладывал усилия к учёбе и так далее.

Родители представляют себе какого-то монстра, который совсем в них не заинтересован и видит только возможность вырваться из детского дома

Иногда такое реально случается, но всегда очень важна фигура родителя. Если он сразу начинает выстраивать отношения, то ребёнок, который заявляет: «Я приехал и буду делать что пожелаю», всё равно начинает ценить возможность быть с семьёй.

А насколько они оправданны?

Во-первых, упущена практически целая жизнь. По крайней мере, основные периоды, когда ребёнку проще чем-то помочь и что-то в него вложить. Мы получаем человека, у которого практически всё школьное образование «в пролёте». У него нет опыта близких и тёплых отношений. Грубо говоря, ни одна задача детского возраста не выполнена, а подросток будет вот-вот выпускаться из школы и сдавать экзамены.

Скажем прямо, в нашей культуре сдал ребёнок экзамен или нет — это оценка качества родителя. При этом сам ребёнок не очень заинтересован в том, чтобы вкладываться в учёбу. Она волнует в первую очередь родителей. В результате и шансов выпустить ребёнка с нормальным аттестатом мало, и конфликт по поводу учёбы становится реальной угрозой для отношений.

Во-вторых, у приёмных родителей нет возможности стать для подростка безусловным авторитетом. С ним уже надо договариваться, искать точки соприкосновения. Нужно приложить больше усилий: быть гибким, мобильным. Взгляд должен быть незашоренным, ко многим вещам желательно относиться проще, опять же не упираться в учёбу, каким бы страшным ни казалось не сдать экзамены. Всё это нужно, чтобы искать пути для компромисса, выстраивать отношения.

При этом требуется устойчивость как эмоциональная, так и в собственных убеждениях, чтобы подросток видел силу родителя. Он должен стать для него по-человечески интересным и вызвать уважение.

Прямое проявление силы (наказания, агрессия) плохо работает, потому что эти дети видели в жизни гораздо больше насилия, чем среднестатистический человек

Ещё среди минусов можно назвать ожидания. Кажется, что ты берёшь уже взрослого человека, с которым можно договариваться, потому что у него есть голова на плечах. Он заявлен как пятнадцатилетний, но эмоциональное развитие у него, например, как у шестилетнего. То есть, с одной стороны, у него уже «бомбанули» подростковые истории, а с другой стороны — остаётся чудовищная эмоциональная незрелость. Вы то имеете дело с подростком, который сопротивляется, то с ребёнком, которому надо дать возможность прожить его детские этапы. Помощь таким детям — это вечный баланс между уважением к их мнению, эмоциональным вкладом как в маленького ребёнка и удержанием собственного авторитета.

Зато с подростками действительно интересно, с ними можно поговорить. У них уже есть какой-то свой взгляд на вещи, и это приятно. Они благодарны не как маленькие дети, которые обнимают и рвутся целоваться. Они говорят глубокое и осознанное «спасибо». Это не «телячьи нежности», а скорее некий инсайт и восторг, которые дорогого стоят.

Среди воспитанников детских домов есть как дети с опытом жизни в семье, так и без него. Чем отличается работа с ними?

У них есть существенное различие. Во-первых, ребёнок, который жил до этого в семье и чувствовал заботу родителей, знает, что такое любовь взрослого. У него больше готовности воспринимать её от других, благодаря этому могут быстрее сложиться отношения. С другой стороны, у них гораздо острее проходят внутренние конфликты, связанные с тем, что они любят своих кровных родителей и никак не могут допустить любовь к себе другого взрослого. У детей, которые не жили в семье, нет острого проживания потери значимого взрослого.

Честно говоря, отказные дети более «деревянные» — их отогревать нужно дольше. Они с самого рождения учатся не чувствовать боль, поэтому их эмоции гораздо глубже спрятаны и они все избегают привязанности. Они привыкли ни на что не рассчитывать, быть отстранёнными — и это не форма речи, это происходит на самом деле. И это не потому, что они плохие. Просто для выживания нужно было приспособиться.

А каким проблемам больше подвержены сироты-подростки?

У детей из детских домов практически нет ни одного фактора защиты. Эти факторы возникают, когда в семье есть тёплые и поддерживающие отношения. Они формируют самоценность (знание «хорошо, что я есть») и понимание ребёнком его зон успеха («есть области, в которых я достаточно хорош»). При этом у таких детей гораздо раньше появляется доступ к тем же наркотикам и алкоголю. Взяв под опеку 12-летнего подростка, вы можете получить человека, который уже курит, пьёт и вообще всё попробовал. Быстро справиться с его зависимостями не получится. Нужно постепенно вести его к тому, чтобы он отказался, например, курить.

У детей-сирот низкая самооценка, часто есть убеждённость в том, что они «плохие»

Нередко они плохо учатся, за что их гнобят, поэтому в школе они тоже идут к тем, кто примет их в любом случае — в дурную компанию. У них напрочь отсутствует вера в себя. Они боятся любых сложностей и заранее уверены, что не поймут материал и не справятся. Решать их проблемы гораздо сложнее, потому что они не готовы так легко их преодолевать. В этом смысле они будут менее мотивированы и не станут стараться, как домашние дети.

Подростков кидает от потребности к близости до полного неприятия человека, который о них заботится. При этом у таких детей очень много непрожитых травматических ситуаций (потеря родителей, смерть, насилие). Когда они начинают сближаться и говорить об этом, им необходима бездна внимания. Не у всякого взрослого хватит ресурса, чтобы всё время подкармливать этого душевно не удовлетворённого «кадавра». В какой-то момент родитель устаёт кормить его бесконечной поддержкой, эмоциями и теплом. Тогда подросток начинает говорить о том, что теперь-то он точно никому не нужен, и впадает в депрессию.

---

Какие основные проблемы могут возникнуть у подростков-сирот

1. Плохое понимание собственной идентичности

Беда в том, что подросткам из детских домов очень тяжело выстроить свою идентичность, потому что у них нет представления о самих себе и ресурса для этого. Наша идентичность строится на основе представлений о своей семье. Если взять условную семью, где мама — научный сотрудник, а папа —профессор, то ребёнок понимает свой уровень развития, какие в его семье ценности и к какому, грубо говоря, социальному слою он может себя отнести. Таким образом подросток понимает, в какую сторону ему двигаться.

Ребёнку из детского дома трудно выстроить позитивную идентичность, потому что его представления о родителях, как правило, непривлекательные. Мы сейчас рассматриваем наиболее частую ситуацию: когда ребёнка изъяли, потому что его родители были зависимы от психоактивных веществ. В такой ситуации у подростка, соответственно, будет представление, что он сын нехороших людей.

Есть и другая ситуация — когда ребёнок придумывает небылицы о родителях вроде: «Моя мама индийская принцесса, её украли разбойники, а вообще-то она, конечно, хотела за мной вернуться». На такие представления тоже очень трудно опираться, потому что реального человека за этим не существует.

Идентичность ребёнка складывается и из того, что о нём говорят взрослые. «Ты хорошо рисуешь, а ещё нам очень нравится, когда ты поёшь песни или рассказываешь стихи» — это маленькие крупицы, которые позволяют постепенно что-то про себя понимать. Однако наша система детских домов устроена так, что воспитатель не даёт обратной связи ребёнку, а только регулирует его поведение.

Проблема даже не в том, что в детских домах не хватает персонала, а в том, что он необученный

Работники зачастую не знают, как выстраивать отношения с ребёнком, а некоторые, наоборот, считают, что воспитатель должен быть нейтральной фигурой. То есть он не должен вообще ни к кому и никак относиться. Часто они считают, что с ребёнком не надо выстраивать отношений, потому что «он ко мне привяжется, а я же ему никто». В итоге ребёнок растёт в вакууме. Он не может опираться ни на одного из взрослых, формируя представление о себе.

2. Размытые ценности

У ребёнка из детдома очень смазаны представления о ценностях — о том, что такое хорошо и что такое плохо. Часто это связано с тем, что он сталкивался с жестоким обращением с раннего возраста. А раз мораль формируется в опоре на взрослого, то ребёнок начинает думать, что это нормально. Ему никто не объясняет, что так делать неправильно. Ребёнок уверен, что физическое и сексуальное насилие, а также оскорбления — это нормальная часть отношений между людьми. В итоге либо они сами начинают допускать насилие по отношению к другим, либо позволяют так относиться к себе.

3. Отсутствие веры в себя

Эти дети совершенно не верят в себя, потому что они сталкиваются с большим количеством неудач, в том числе в школе. Безусловно хорошо, что ребёнок из детского дома попадает в общеобразовательную школу. Таким образом он включён в жизнь людей с другим жизненным опытом, но оказывается, что дети из детдомов часто не тянут школьную программу. Дети, столкнувшиеся с жестоким обращением и находившиеся в стрессовой ситуации в раннем возрасте, плохо развиваются. Это связано с устройством нашего организма.

Мозг — это бонус, который дан человеку. Если все ресурсы уходят на выживание, то кортизол, гормон стресса, фактически останавливает интеллектуальное и физическое развитие. Дети уже в младшей школе сталкиваются со своей неуспешностью, и никто не помогает им так, чтобы это было эффективно. Недостаточно просто делать с ними уроки или, что ещё хуже, требовать от них этого. Необходимы специальные психологические и педагогические занятия, а их не предоставляют в нужном объёме.

В результате дети быстро убеждаются в том, что ни на что не годятся. Вырастает подросток, который полностью уверен в своей бесполезности и заранее поставил на себе крест. В итоге он ищет простые пути адаптации в жизни, и тут стоит вспомнить, что плохие компании не дремлют.

4. Неправильное психосексуальное развитие

Не стоит забывать, что подростковый возраст связан с телесными изменениями и, как следствие, с психосексуальным развитием. Дети, оказавшиеся в детском доме, часто подвергаются сексуальному насилию и испытывают ужасный эмоциональный голод. Часто выходит так, что им подсовывают секс как способ удовлетворить этот голод.

Ребёнку говорят, что это выражение любви со стороны взрослого, нормальная форма взаимоотношений между людьми. Хотя это чистой воды враньё, ведь отношения между людьми прежде всего строятся эмоционально.

Дети сталкиваются с сексом до того, как они для этого созрели. В результате мы получаем людей, которые всё знают про секс, но ничего не знают про отношения

Дальше их легко использовать, и они очень легко используют других. Но это не даёт эмоционального насыщения, а чем его меньше, тем больше они пускаются во все тяжкие.

В итоге вырастает человек, который не знает, кто он, и совершенно не имеет опор, а это означает, что его можно в любой момент склонить в любую сторону. Такие люди мыслят себя исключительно в моменте и не могут выстраивать долгосрочных планов. И, к сожалению, они не умеют различать тех, кто к ним искренне хорошо относится и выстраивает эмоциональные отношения, а кто их просто использует.

Есть ли различия между проблемами, возникающими у мальчиков и девочек

Единственное, пожалуй, ключевое различие между ними — это то, как они будут выстраивать отношения с отцами и с матерями. Зависит, конечно, от истории жизни ребёнка. Однако обычно мужская фигура — более опасная, потому что дети в детских домах практически с мужчинами не взаимодействуют. Они чаще сталкивались с насилием со стороны мужчин. Этот аспект одинаков для мальчиков и для девочек, но мальчик всё-таки должен в большей степени ориентироваться на мужскую фигуру. Поэтому, возможно, ему потребуется больше времени на то, чтобы наладить контакт с человеком, который может быть его отцом.

У девочек есть немного другая история, связанная с более выраженным сексуализированным поведением по отношению к мужчинам. Происходит это из-за того, что основная задача ребёнка, который приходит из детского дома, — взять всё под контроль. У девочки есть шанс добиться этого за счёт того, что она пытается соблазнить отца. Когда она понимает, что попытки не увенчались успехом, она может попробовать очаровать мальчиков где-нибудь вовне, тем самым добиваясь ощущения своей значимости. Закончиться это может тем, что впоследствии она будет доверять больше им, чем родителям.

Как подросток-сирота может справиться с проблемами материнской и семейной депривации

Когда мы говорим слово «депривация», то оперируем термином, который объединяет всё: дефицит эмоционального контакта, сформированную небезопасную привязанность, недостаток внешних впечатлений. И мы вынуждены гасить все эти дефициты, связанные с представлениями об окружающем мире, стоимостью денег, отношениями между людьми, ответственностью, эмоциональным общением.

Если говорить про пункт обогащения представлений об окружающей среде, то тут всё более-менее понятно. У ребёнка этого не было — значит, ему надо просто всё показывать и рассказывать. Если речь идёт про восстановление эмоционального баланса и выстраивание паттерна привязанности, то рассчитать в этом месте силы почти невозможно. Связано это с тем, что мы почти никогда не знаем, насколько травмирован каждый конкретный ребёнок.

Получается, что взрослый, который имеет дело с таким подростком, должен его бесконечно эмоционально кормить и одновременно предъявлять определённые требования в соответствии с возрастом. Мы не можем 14-летнего запихнуть обратно в первый класс. Мы всё равно обязаны как-то соответствовать государственным требованиям. С другой стороны, если мы переключаемся на попытки сделать так, чтобы ребёнок соответствовал этим требованиям, то мы упускаем эмоциональный контакт. Когда мы его упускаем, то получается, что мы не делаем самой важной работы по восстановлению его эмоциональный сферы.

как им живется? Как решать проблемы с приемными детьми в подростковом возрасте

Большинство родителей испытывают тревогу за своего ребенка, когда он или она достигает подросткового возраста. А если малыш, который был милым и послушным, станет мрачным и неуправляемым? А вдруг их сын, такой независимый и самостоятельный в прошлом, попадет под дурное влияние сверстников? Или дочь, отдававшая предпочтение традиционному стилю в одежде, перекрасит волосы в пурпурный цвет?

Родители приемных детей, ставших подростками, беспокоятся еще сильнее, их одолевают сотни вопросов. Возникнут ли у ребенка проблемы с идентичностью? Пересилит ли чувство отверженности ощущение безопасности и комфорта? Является ли поведение ребенка отражением внутреннего смятения, связанного с его прошлым? Каждый из этих вопросов ведет к более широкой постановке проблемы: влияет ли усыновление на прохождение ребенком подросткового периода?

На эти вопросы не существует простых ответов. Лишь несколько исследований проводили сравнение психологического состояния приемных подростков и их сверстников, живущих в биологических семьях. Некоторые из авторов пришли к выводу, что усыновление не накладывает видимого отпечатка на поведение подростка.

Другие же исследователи полагают, что приемные тинэйджеры чаще своих ровесников испытывают различного рода проблемы. Ученые расходятся во мнениях относительно того, в какой степени родители, «климат» в семье и природный темперамент подростка влияют на возникновение у него тех или иных трудностей. Однако есть два положения, с которыми согласны все специалисты.

• Усыновление — неотделимая часть истории ребенка и этот факт нельзя игнорировать.
• Приемные подростки могут успешно противостоять трудностям своего развития и преодолевать их.

В процессе развития дети, с одной стороны, чувствуют на себе направляющую руку взрослых, а с другой стороны, стремятся быть независимыми. Уже младенцы приобретают некоторую свободу, учась ползать, а затем ходить. Когда малыш подрастает, он обретает способность выражать свои желания и мнения — сначала знаками и лепетом, а позднее — с помощью слов.

В шесть лет дети стремительно поглощают информацию, непрерывно задавая вопросы. Они уже в состоянии думать о том, что родители отказались от них, бросили, что они их больше не любят. Детям часто причиняет боль разница между реальностью и их фантазиями. В то же время, если они посещают дошкольные учреждения, они переживают чувство отчужденности от детей, живущих с биологическими родителями, тем самым ограничивая свой круг интересов и число друзей.

Внутренняя жизнь детей обретает форму где-то между шестью и одиннадцатью годами. Постепенно ребята начинают расширять свои горизонты и принимать участие в различных мероприятиях вне дома. Это может оказаться трудным временем. Детям нужно укреплять чувство причастности к своей семье, одновременно приобретая новые навыки и знания, необходимые для независимого существования. Неудивительно, что к началу подросткового периода стремление сформировать идентичность порой заставляет их чувствовать себя подавленными, и приводит к труднообъяснимому и иногда критическому поведению.

Типичное поведение подростка

Подростковый возраст — тяжелый период и для ребенка, и для его семьи. Физические аспекты подросткового возраста — скачок роста, развитие груди у девушек, ломающийся голос у юношей — очевидны и проявляются быстро, в то время как умственное и эмоциональное развитие может растянуться на годы.

Самая главная и самая трудная задача для подростка — сформировать свою собственную идентичность, и сделать это совсем не так просто, как кажется на первый взгляд. Это значит, по мнению специалистов по усыновлениям Кеннет У. Уотсон и Мириам Райтц (Kenneth W. Watson, Miriam Reitz), что тинэйджеры должны определить свои жизненные ценности, верования, половую идентификацию, выбрать карьеру и постараться правильно оценить свой внутренний потенциал.

При формировании идентичности большинство подростков примеряют на себя множество различных судеб. Они пробуют, оценивают и затем отказываются от десятков ролевых моделей. Они критически изучают свои семьи — некоторых родственников идеализируют, других не принимают во внимание. Они относятся с недоверием или, наоборот, цепко держатся за семейные ценности, традиции, идеалы и религиозные верования. Иногда подростки обладают огромным самомнением; иногда они не чувствуют опоры под ногами и им кажется, что они абсолютно никчемные люди. Сегодня они думают так, а завтра их мнение меняется на сто восемьдесят градусов. В конечном счете, они сталкиваются с необходимостью ответить на главные вопросы: Кто я? Что я собой представляю?

Подростки остро ощущают, что они переросли рамки своих семей. Они ищут способы продемонстрировать свою независимость и часто принимают ценности, верования и поведение своих сверстников или знаменитостей, которыми они восхищаются. Даже если они пытаются провести черту между собой и своей семьей, за этим зачастую стоит простое желание выглядеть, одеваться и вести себя так же, как их друзья.

Однако тинэйджеры все еще зависят от своих родителей и порой они мечутся, то пытаясь наладить отношения с семьей, то замыкаясь в себе. «Родители должны понимать, — пишут Джером Смит и Франклин Мирофф (Jerome Smith, Franklin Miroff) в книге «Ты наш ребенок: опыт усыновления» (You’re Our Child: The Adoption Experience), — подросток прежде всего ребенок, взрослым его можно назвать только с точки зрения физиологии. Эмоционально он так же зависим от родителей, как и раньше».

Возникновение разногласий между родителями и детьми никого не удивляет. Подростки жаждут независимости, хотя они не знают, с каким количеством свободы они смогут справиться. Родители хотят, чтобы их дети продвигались к самостоятельности, но зачастую неохотно перестают контролировать их. Тинэйджеров пугает будущее, а взрослые беспокоятся о том, кем станет их сын или дочь.

Подростки ломают голову над проблемами сексуальности, их привлекают романтические отношения. Родители волнуются о том, чтобы их дети не ошибались в выборе партнеров и друзей. Зачастую они не знают, какой дать совет, или в какую форму его облечь.

Такого рода напряжение обычно характеризует отношения родителей с подростками. Тинэйджеры, попавшие в семью через усыновление, сталкиваются с рядом дополнительных проблем.

Усыновление и подростковый период

Усыновление усложняет воспитание подростка. Приемным тинэйджерам требуется экстра поддержка в разрешении проблем, которые имеют для них большое значение — формирование идентичности, страх быть отвергнутыми, вопросы контроля и независимости, чувство отчужденности, повышенный интерес к прошлому.

Идентичность

Формирование идентичности, вероятно, представляет для приемных подростков большую трудность — ведь у них две пары родителей. Отсутствие информации о биологических родителях может заставить их задаваться вопросом о том, кто же они на самом деле. Им бывает очень трудно выяснить черты сходства и различия между ними, биологическими родителями и усыновителями.

Приемных подростков интересует, кто передал им их характерные черты. Порой они хотят получить сведения, которые их приемные родители не в состоянии дать: Откуда у меня талант художника? Был ли кто-нибудь в моей биологической семье маленького роста? Каковы мои этнические корни? Есть ли у меня братья и сестры?

Шестнадцатилетняя Дженнифер объясняет: «Я пыталась понять, что я хочу делать в жизни. Но у меня в голове все перепуталось. Я не могу спланировать свое будущее, если я ничего не знаю о своем прошлом. Это все равно, что начинать читать книгу с середины. Моя большая семья с двоюродными братьями и сестрами, тетушками и дядюшками только усиливает ощущение, что я совершенно одинока в моем положении. Эти вопросы никогда не волновали меня раньше. А теперь, я не могу объяснить по каким причинам, но я чувствую себя марионеткой без ниточек, и это ужасно».

Некоторые подростки начинают злиться на приемных родителей, чего никогда не бывало прежде. Они ставят им в вину даже то, что усыновители помогли им привыкнуть к статусу приемного ребенка. Дети замыкаются в себе, иногда чувствуют, что им нужно находиться как можно дальше от дома, чтобы найти свою собственную индивидуальность.

Страх оказаться без семьи

Джейн Шулер (Jayne Schooler), специалист по усыновлениям из Огайо, автор книги «Как сказать правду вашему приемному или фостерскому ребенку: значение прошлого» (Telling the Truth to Your Adopted or Foster Child: Making Sense of the Past), пишет, что приемные подростки, как правило, бояться покидать дом усыновителей. Уход из дома пугает большинство тинэйджеров, но приемных детей он пугает еще больше, поскольку они уже пережили однажды потерю родителей.

Семнадцатилетняя Каролина, усыновленная в младенческом возрасте, четко представляла себе свое будущее. Ей предложили спортивную стипендию, чтобы она играла в хоккей на траве за университет штата, и она планировала сделать карьеру педагога. Ее родители были рады помочь дочери перейти на следующую ступень ее жизни. Однако в середине последнего школьного семестра возникли неожиданные проблемы. Каролина начала пропускать уроки, «забывала» делать домашние задания. Она много времени проводила одна в своей комнате. Когда родители упоминали о колледже, она убегала к себе и громко хлопала дверью.

Сначала отец и мать были озадачены. Но вскоре они забили тревогу, поскольку оценки девочки резко ухудшились, а ее характер изменился не в лучшую сторону. Они уговорили дочь посоветоваться с другом семьи, практикующим психологом. Несколько месяцев терапии помогли понять, что девочку пугал отъезд из дома и утрата привычной обстановки. Она боялась, что если она будет далеко, родители забудут о ней. Она боялась, что потеряет свой дом, и ей некуда будет возвращаться. И, кроме того, все это уже однажды произошло с ней.

По предложению родителей Каролина решила отложить свои планы на год. Она продолжала посещать консультации психолога, чтобы справиться с проблемами, блокирующими ее развитие.

Супруги Бадэ из Филадельфии — родители двадцати детей, восемнадцать из которых были усыновлены. Они видят некоторые различия в том, как ведут себя в подростковом возрасте их родные и приемные дети. «Сейчас, когда нашим биологическим детям 12 и 14 лет, — говорит Сью Бадэ, — они уже говорят о колледже… о том, чем они будут заниматься, когда вырастут… Они не могут дождаться того времени, когда покинут наш дом! Наши приемные дети вели себя совсем иначе. Казалось, им действительно трудно было представить себя независимыми людьми. Они, похоже, еще боялись потерять чувство защищенности, которое давала им семья».

Проблемы контроля

Напряженные отношения между родителями, которые не хотят отказаться от контроля за ребенком, и подростком, жаждущим независимости, — отличительный признак подросткового периода. Это напряжение может быть особенно сильным в приемных семьях, где усыновленные подростки чрезвычайно остро чувствуют, что все решения в их жизни принимал за них кто-то другой: родная мать решила отдать их на усыновление; приемные родители решили принять их в свою семью. Родители часто мотивируют свои действия беспокойством, что их дети предрасположены к асоциальному поведению — особенно если биологические родители подростка употребляли наркотики или страдали алкоголизмом.

Родителей тревожит также просыпающаяся сексуальность детей. Что если их ребенок будет проявлять сексуальную активность, дочь забеременеет или сын станет отцом ребенка, а вдруг они заболеют СПИДом? Приемные девочки часто испытывают особенное беспокойство относительно сексуальности и материнства. С одной стороны, у них есть усыновительница, в большинстве случаев, не способная иметь собственных детей, а с другой стороны, есть биологическая мать, которая родила ребенка, но решила не воспитывать его самостоятельно. Как приемные родители могут помочь дочери разобраться с этой ситуацией?

Из-за одолевающих их страхов многие приемные родители натягивают вожжи именно тогда, когда их детям хочется большей свободы. «В глазах подростков это выглядит так: Вы не доверяете мне, — говорит Энн МакКейб (Anne McCabe), специалист по адаптационному периоду из Tabor Children’s Services, Филадельфия, частный семейный психотерапевт, специализирующийся на работе с приемными семьями. — Это сильно влияет на уровень доверия между родителями и детьми».

МакКейб советует родителям и детям объединиться и вместе обсудить такие важные сферы жизни, как школа, помощь по дому, выбор друзей, способы провождения свободного времени, время прихода домой. Усыновителям и подростку нужно попытаться прийти к соглашению по каждому вопросу. Можно заранее установить систему поощрений за аккуратное следование установленным правилам и систему наказаний, к которым вправе будут прибегнуть родители, если ребенок нарушит договор. Безусловно, право голоса имеют обе стороны.

Чувство непричастности к семье

Подростки, выросшие с биологическими родителями, легко обнаруживают в себе черты сходства с другими членами семьи. Они могут сказать: «Свою музыкальность я унаследовала от бабушки…», или «Мой папа тоже рыжий…», или «У нас в семье все носят очки». Приемные дети не имеют таких маркеров, и, фактически, им часто напоминают, что они отличаются от своих друзей, живущих в биологических семьях.

Это чувство «непричастности» часто начинается с внешности. Все дети, как правило, напоминают одного из родителей или кого-то из родственников. Приемные же подростки не имеют сходства ни с кем из членов своей семьи. Друзья, замечающие: «Ты так похожа на свою сестру!», часто заставляют приемного ребенка острее осознавать свой «особый» статус, даже если он или она действительно имеет внешнее сходство с сестрой. Иногда приемные тинэйджеры и не поправляют друзей, говорящих о внешнем сходстве. Это легче, чем потом отвечать на десятки вопросов: А кто твои настоящие родители? А как они выглядят? А почему они отдали тебя?

«Люди, отмечающие семейное сходство, на самом деле хотят сказать, что ребенок перенял манеры и повадки родителей, — говорит МакКейб. — В некоторых семьях это становится общей шуткой. В других — сильно влияет на психическое состояние ребенка».

Дети, усыновленные людьми другой расы (межрасовое усыновление), в подростковый период острее, чем раньше, чувствуют отчуждение по отношению к семье. Они ощущают очевидную физическую разницу между ними и их усыновителями и стараются объединить свои культурные корни и представления о собственной личности. Некоторые приемные подростки порой сомневаются в том, действительно ли они настоящие члены этой семьи, следовательно, у них возникает беспокойство по поводу их будущего.

Приемные родители могут помочь детям, прошедшим через интернациональное усыновление, почувствовать свою причастность к семье, уверив их, что их семья связана с другими взрослыми и детьми того же этнического происхождения, что и их ребенок. Усыновителям следует объединить обе культуры, сделать культуру ребенка частью жизни всей семьи. Нужно чаще говорить о расовой и культурной принадлежности ребенка, но не допускать, чтобы подобные замечания исходили от посторонних. Чтобы увеличить чувство общности с семьей у приемного подростка, принадлежащего к той же расе, что и его усыновители, но внешне сильно отличающегося от них, взрослым необходимо найти черты, объединяющие всех членов семьи. При случае уместны такие высказывания: «В нашей семье все любят долго спать в выходные» или «Папа и ты — вы оба фанаты «Роллинг Стоунз», вы сведете меня с ума».

Связь с прошлым необходима

По мере взросления приемные подростки больше думают о том, какой была бы их жизни, если бы они не были усыновлены или если бы они оказались в другой семье. Они часто интересуются, кем бы они стали в иных обстоятельствах. Потребность примерять на себя различные варианты судьбы у них очень сильна. В дополнение ко всем возможностям, которые предоставляет им жизнь, приемные подростки думают о тех шансах, которые они уже потеряли.

Практически все подростки, испытывающие чувство потери, хотели бы обладать большей информацией о своей биологической семье. Иногда они стараются найти дополнительные сведения о своей медицинской истории. Были ли среди его родственников аллергики? Страдал ли кто-нибудь заболеваниями сердца? Был ли у кого-нибудь рак? Семнадцатилетняя Шейла, у которой внезапно и без видимой причины появилась сыпь на коже, интересуется, не было ли такого же заболевания у ее биологических родственников. Восемнадцатилетний Кристофер читает все статьи о генетической природе психических заболеваний, потому что его беспокоит вопрос, а вдруг перепады настроения у него — показатель маниакально-депрессивного синдрома, унаследованного от кого-то из биологических родственников. Салли, 15 лет, говорит: «Людям, выросшим в биологических семьях, очень важно понимать, какой вакуум образуется вокруг человека, который ничего не знает о своих корнях. Не важно, что я много разговариваю об этом с родителями, я все равно не могу в полной мере выразить ту пустоту, которая меня окружает».

Одни тинэйджеры хотят найти своих родителей. Другие говорят, что они были бы признательны, если бы просто могли получить доступ к медицинской информации.

Если ребенок был усыновлен в старшем возрасте

Проблемы, встающие перед подростками, усыновленными не в младенческом возрасте, еще более сложны. Часто такие дети подвергались насилию или были заброшены, жили в нескольких фостерских домах или переезжали от одних родственников к другим, прежде чем нашли постоянную семью. Они испытывают более интенсивное чувство потери, часто страдают от сильно заниженной самооценки. Кроме того, такие подростки, как правило, имеют серьезные эмоциональные и поведенческие трудности, как результат раннего прерывания процесса привязанности к взрослым. Неудивительно, что эти дети с трудом могут доверять усыновителям — ведь взрослые, с которыми им пришлось столкнуться в первые годы жизни, по разным причинам не откликались на их эмоциональные потребности.

Подростки, усыновленные в старшем возрасте, приносят с собой воспоминания о своей прежней жизни. Для них важно, чтобы им позволили сохранить эти воспоминания и делиться ими. Родители таких тинейджеров должны быть готовы к тому, что им и детям может потребоваться профессиональная помощь для построения и поддержания здоровых семейных взаимоотношений.

Когда родителям пора беспокоиться… Что они могут сделать

Приемные подростки переживают чрезвычайно сильные эмоции, многие из которых связаны с их усыновлением. Практически на каждого ребенка статус приемного накладывает определенный отпечаток. Чувство отверженности, формирование идентичности, потребность в контроле вовсе не являются следствием плохого воспитания со стороны усыновителей.

Если подросток решил найти своих биологических родителей, нет необходимости считать это проблемой. Эти поиски говорят о том, что ваш ребенок просто испытывает острую потребность в информации о своих биологических корнях. «Одно из заблуждений усыновителей, — говорит Маршалл Шехтер (Marshall Schechter), доктор медицины, почетный профессор университета Пенсильвании, занимавшаяся детской и подростковой психиатрией, — заключается в том, что они думают, будто это они своими действиями натолкнули своих детей на мысль о поисках биологических родителей. А это, как правило, не так. Каждый человек хочет знать, что он является частью какой-то семьи. С развитием генетики ученые обнаруживают, что многие таланты или черты характера имеют генетическую основу. Поэтому усыновителей не должно удивлять, что подростки, сосредоточенные на формировании идентичности начинают задумываться о своих корнях».

Более вероятно, что у подростка возникнут серьезные проблемы, «если родители настаивают, что приемная семья ничем не отличается от обычной семьи», — говорит Кеннет Керби, доктор философии из департамента клинической психиатрии Нортвестерской университетской школы медицины в Чикаго. Подростки знают, что это не так. Им легче, когда родители с пониманием относятся к их интересу к своим генетическим корням и позволяют им выражать свои чувства: печаль, ярость и страх.

Следующие образцы поведения, скорее всего, являются показателями того, что подросток борется с проблемами, связанными с усыновлением:

• обвинения в несправедливом сравнении с биологическим ребенком;
• новые проблемы в школе, такие, например, как неспособность сосредоточить внимание на предмете;
• внезапное предубеждение по отношению к неизвестному;
• проблемы со сверстниками;
• эмоциональная закрытость, отказ делиться переживаниями.

Если стиль вашей семьи — открытость в общении, вполне вероятно, что вы справитесь с этими трудностями без профессиональной помощи. Читайте книги, посещайте семинары, проводимые агентствами по усыновлению. Запишитесь в группу поддержки приемных родителей, где можно почерпнуть полезные сведения. Национальный информационный центр по усыновлениям (National Adoption Information Clearinghouse) поможет вам связаться с группой поддержки в вашем регионе. Группы поддержки существуют также и для приемных подростков.

Если же вы в прошлом испытывали дискомфорт, затрагивая в разговорах с ребенком тему усыновления, начать сейчас все заново будет довольно трудно. «Начинать беседовать с ребенком на эти темы нужно, когда ребенок еще достаточно мал, — говорит Мэри Лу Эдгар (MaryLou Edgar), специалист по усыновлениям из Вилмингтона. — В противном случае, ваши дети поймут, что вам неудобно говорить об этом. Это как разговоры о сексе. Поговорить об этом один раз, когда ребенку исполнилось 12 лет, недостаточно». Но, тем не менее, даже если беседы об усыновлении не имели места ранее, родителям можно попробовать проявить инициативу сейчас, когда ребенок достиг подросткового возраста, советует Эдгар.

Многим помогает обращение к психотерапевту, специализирующемуся на работе с приемными семьями. Организации приемных семей, агентства по усыновлению в вашем округе, а также Национальный информационный центр могут помочь подобрать квалифицированного специалиста.

В любом случае, вы должны обратиться к специалисту, если заметили следующие явления:

• употребление наркотиков или алкоголя;
• резкое снижение оценок или участившиеся пропуски школьных занятий;
• отдаление от семьи и друзей;
• стремление к риску;
• попытки самоубийства.

Если усыновление — часть проблемы, открытое обсуждение трудностей, с ним связанных, увеличит шансы на эффективное лечение. Взрослым, понимающим, что их дети имеют две пары родителей, и не уязвленным этим фактом, скорее всего, удастся создать благоприятную обстановку для подростков, которая заставит их делиться своими чувствами. «Дети очень рано начинают понимать, о каких вещах их родителям говорить неприятно, и каких тем они избегают, — говорит Мак Кейб. — Сохранение секретов требует много энергетических затрат. Когда проблемы усыновления обсуждаются свободно, в семье гораздо меньше барьеров».

«Есть видимая разница в том, как подростки воспринимают себя, когда у них есть информация о биологических семьях — этническое происхождение, способности, образование или просто даже когда они знают, как выглядели их родители, — говорит Марси Гриффен (Marcie Griffen), консультант Hope Cottage Adoption Services из Далласа, штат Техас. — Знание о том, почему их отдали на усыновление, помогает им выработать правильную самооценку».

Сью Баде понимает, что ее дети испытывают потребность в общении с биологическими родителями. Она и ее муж Гектор согласны, что открытость чрезвычайно важна, чтобы все участники триады (приемный ребенок, усыновители и биологические родители) чувствовали себя комфортно. Если дети хотят найти своих родственников, супруги Бадэ стараются помогать им в этом. Недавно они отыскали мать Флоры, Сью Энн, Абели и Георга. Флора, тринадцати лет, никак не могла расстаться с фантазиями о том, что мать собирается вернуться за ними, чтобы они «могли жить счастливо и после». Сью и Гектор убедили женщину помочь Флоре забыть об этих фантазиях. Родная мать объяснила девочке, почему она и ее братья и сестры были отданы на усыновление. Сью Энн была благодарна за возможность получить ответы на некоторые вопросы, но мальчики не хотели иметь ничего общего с родной матерью. «Я говорю всем детям, что их семьи сделали все, что могли, — говорит Сью. — Биологические матери — отнюдь не монстры, а реальные люди, имеющие право на ошибку».

Заключение

Подростковый возраст — сложное время. Приемные подростки могут столкнуться с особыми трудностями, связанными с формированием идентичности, чувством отверженности, контролем и потребностью быть связанными с их корнями. Родители должны постараться понять и поддержать своих детей. Сложности, возникающие у ребенка, не являются отражением стиля воспитания усыновителей. Если подросток хочет знать о биологической семье, это не значит, что он отвергает приемную.

Если в вашей семье тема усыновление обсуждается честно и открыто, шансы, что вы сможете помочь ребенку преодолеть подростковый период, достаточно велики. Если открытость нельзя назвать отличительной чертой вашей семьи или если поведение ребенка настораживает вас, например, он употребляет наркотики или отказывается от развлечений, ему, скорее всего, потребуется профессиональная помощь.

Специалисты-психиатры считают, что приемные подростки могут преодолевать и разрешать возникающие проблемы так же успешно, как и их сверстники, растущие с биологическими родителями. Поддерживаемые усыновителями, приемные тинэйджеры могут построить даже еще более тесные семейные узы, которые сохранятся и в будущем.

Глория Хохман, Анна Хьюстон (Gloria Hochman, Anna Huston)
Перевод Натальи Ран

«Школа приёмных родителей»

Взгляд изнутри: Лейла — московский подросток 13-ти лет

Прочитав статью, я хочу высказать свои мысли, чувства, ощущения, которые меня посетили.

Конечно, когда ребенок достигает подросткового возраста, он пытается добиться независимости, свободы, самостоятельности, определить свои жизненные ценности, выбрать карьеру, половую идентификацию. Но многие родители несмотря, что их ребенок достиг подросткового возраста, продолжают считать их маленькими. Им становится страшно, и они не понимают, почему это чадо их вдруг красит волосы в яркие цвета: фиолетовый, лиловый, красный или вдевают по 5 сережек в каждое ухо, или натягивают на себя какие-то лохмотья. Многие родители забыли, что были когда-то подростками и поэтому опускаются до абсурда: ты не оденешь это, ты туда не пойдешь, с ним гулять не будешь, будешь юристом — они больше получают и т.п. Уберечь нас методом запрета от плохого невозможно. Запретив и не пустив ребенка на дискотеку, родители не решают проблему подросткового возраста, а только ее откладывают на потом и вызовут негативную реакцию у подростка и тем самым спровоцируют конфликт между ними. А каждый конфликт с приемными родителями заставляет подростка пожалеть, что у него приемные родители. В мыслях все чаще будут возникать светлые образы биологических родителей, которые ему все разрешают, а по ночам они будут плакать и звать своих родителей.

Мой совет приемным родителям: вспомните, как вы пережили этот возраст. Помогите пережить его и нам. Да, я подросток. Я испытываю большие перемены в себе, к которым я еще не привыкла — я себя порой не узнаю — это не я. Изменилась и внешность — меня стали замечать мальчики. Кто-то бросает что-то обидное, колючее, а кто-то наоборот хочет проводить до дома.

Я уже выбрала будущую свою карьеру — хочу быть артисткой. Раньше я ничего не делала, чтобы достичь своей цели. А сейчас я занялась вокалом в музыкальной школе: этюдами, пластикой, сценическим движением в театральной студии. И я буду добиваться своей цели. У меня был период в жизни — очень сложный: слезы — смех, смех до гогота, спокойно говорить не могла. Мне казалось, что я чокнутая. Я начала разговаривать сама с собой вслух. Но со мной всегда, была моя мама. Если она видела, что я «сумасшедшая» она меня не трогала, ждала, когда бзик пройдет, а потом беседовала со мной. По теории все гладко выходит, а в жизни сложнее. Я знаю, многие подростки не могут найти общего языка с родителям, и начинают в поисках себя бросаться из крайности в крайность наркотики — кайф, алкоголь — глюк, курить дорогие сигареты или натянуть дорогие шмотки — круто. А если еще и секс со старшеклассником вообще «балдеж» и как поется в песне «… ты не бойся, раз и ты станешь взрослой …» Но, я думаю, взрослость заключается не в этом, Как говорит Маленький принц о своей Розе «… Мы в ответе за тех, кого приручили». А я приручила к себе маму и сестренку. И если что со мной случится, им будет плохо, я это точно знаю. Моя мама еще не старая и мне хочется сделать для нее много: дом большой, где будем жить все вместе, машину, дачу, наряды. Мне очень хочется для нее сделать все супер, а для этого надо много работать, хорошо учиться и поэтому я стала потихоньку вытягивать учебу.

В голове подростка бушуют страсти: столько вопросов, на которые нет ответов. Кто-то уходит из дома на улицу или в секты, кто-то заводит странные знакомства. Если Вам трудно договариваться — есть психологи, психотерапевты… У нас были проблемы с мамой раньше, Правда, на мамин совет «Я вижу, что мы сами не можем справиться в этой сложной ситуации, нам поможет психолог» я ответила: «Я — не псих!» Наверно, это мнение многих подростков и родителей. Но мы же не можем лечить переломы? Мы идем к хирургу, травматологу. А конфликты, которые причиняют боль в десятки раз сильнее, мы пытаемся разрешить с помощью метода тыка: «А вдруг повезет?!»

Родители со временем устают от конфликтов и переходят на крики. Но к крику быстро привыкаешь. Родители часто твердят детям, что они были лучше: и учились лучше, и мысли были чище. А у нас только шмотки и секс на уме. И все они были круглыми отличниками, а аттестат где-то потеряли. Круглые, как мячик: куда толкнут, туда и покатился. Ни желания, ни чувств, ни эмоций только двигайся вперед. И они хотят, чтобы мы стали как они? У мамы есть стихотворение — ответ горе-родителям на такие их попытки.

Какими умными мы кажемся себе,
При этом глупые творим ошибки.
В кругу друзей мы нравимся себе,
А одиночество нам плата за ошибки.
Уже растут, похожие на нас,
И повторяют наши же ошибки.
Мы просим быть похожими на нас,
Забыв, какой ценой платили за ошибки.

Нам трудно что-то объяснять, когда мы стоим на разных высотах. Мне лично нравится, когда мама сидит на диване; а я сижу на стуле. Наши лица на одном уровне и я могу глядеть маме прямо в глаза и читать по глазам без слов. Никто не выше, никто не ниже — мы равные.

И еще одно замечание. Многие родители жалуются: «Какие они трудные эти подростки!» Мы не трудные! Мы такие, какими вы нас сделали! Если вы унижали нас — не ждите что мы останемся такими, какими мы были раньше — вы не сможете нас больше унижать и запугивать. А если вы видели в нас своих надежных друзей — знайте, мы постараемся вас не подвести. Мне нравится, когда мои друзья, пообщавшись с мамой, говорят: «Какая она у тебя клевая!» Я горжусь своей мамой!

Я согласна с тем, что, чем старше возраст ребенка, которого берут себе приемные родители, тем сложнее ему адаптироваться. Однако надо помнить, что чем сильнее взаимопонимание между детьми и родителями, тем лучше. Попытайтесь, как можно больше времени проводить с детьми своими, потащить куда-нибудь или заняться чем-нибудь интересным. Ни в коем случае нельзя врать ребенку о биологических родителях или говорить что-то плохое о них. Наоборот, надо объяснить, что человек имеет право на ошибку. Неважно вы его родили или он приемный помните, что подростковый возраст очень тяжелый и сложный. Мы нужны друг другу. Дорогу осилит идущий — любит повторять моя мама. Я с ней согласна Успеха всем — кто знает нас, и кто не знает. Мир прекрасен!

зачем нужна помощь психолога? Проблемы приемного ребенка в школе и семье

Автор книги «Когда я родился, тебя не было, мама!» усыновила мальчика из дома ребенка в конце 80-х. Спустя 15 лет она описала свой опыт, достижения и трудности, с которыми пришлось столкнуться. В то время психологическая помощь приемным родителям еще не была налажена, и многое приходилось познавать методом проб и ошибок.

Школьные проблемы приемного ребенка

Когда я оформляла документы на Алешку, мне предложили «убавить» один год, сказав, что так поступают многие приемные родители. Я отказалась, ответив, что мы быстро догоним сверстников — с интеллектом у Алешки было все в порядке. Увы! Мне не объяснили, что интеллект и психика — две большие разницы, и что отставание в общем развитии «ликвидировать» гораздо легче, чем отставание в развитии психологическом.

Сама я поняла это, только когда настала пора идти в школу. В 7 лет мой сын оставался пятилетним ребенком. Все тесты, положенные первоклашке, он проходил, подтверждая, что с развитием, памятью, вниманием, логикой у него нормально. Но вот отношение к занятиям, дисциплина, необходимость сидеть полчаса за партой и слушать учителя… Заставьте пятилетнего малыша высидеть урок: он будет вертеться, вставать, разговаривать. Именно так и вел себя Алешка. Ничего, кроме раздражения, он, естественно, у учительницы не вызывал. Нас не спасли ни его отличная память, ни развитое воображение — к концу первого класса мы прочно заняли место самого слабого «троечника».

Вот тут-то я и пожалела, что не изменила дату рождения — лишний год до школы нам бы очень не помешал. Еще пожалела, что не оставила Алешку еще на год в детском саду. Такой вариант предложила мне умная и опытная заведующая, видевшая, что к школе ребенок совершенно не готов. Алешка уперся: «Хочу в школу!» И я пошла у него на поводу. Ну, и получила по полной программе.

Все одиннадцать лет в школе я постоянно доказывала учителям, что ребенок у меня золото, только вот неусидчивый очень. Винила себя — вырос, мол, в творческой среде, вот и раскован не в меру. А проблема упиралась в то, что, запустив первоначальные знания, мы так и не догнали программу. Заставить Алешку делать уроки первые два-три года было практически невозможно. Выручали хорошая память и сообразительность, но когда начались математика, физика, химия — начались и «двойки».

Особенно тяжело пришлось с русским. Имея богатый словарный запас (у Алешки правильная речь, он не путает ударения, не употребляет слов-сорняков, легко каламбурит) и легко поддерживая разговор даже со взрослыми, он пишет с ужасным количеством ошибок. Не помогли ни наказания, ни тренировки по переписыванию текстов и домашние диктанты, ни занятия с репетиторами.

Преподаватель литературы и русского в 11-м классе объяснила мне, что скорее всего это дисграфия, которая может быть последствием каких-либо психологических травм (уж мне ли не знать — каких!), и что исправить подобную неграмотность можно лишь в начальных классах. Но в начальных классах мой ребенок вызывал стойкую аллергию своим поведением, и легче (а возможно, и приятнее) было ставить ему плохие оценки, чем пытаться помочь освоить грамоту.

С тем и идем по жизни. Когда Алешка писал первое в своей жизни заявление о приеме на работу (дело было в школьные каникулы), я просто ушла из кабинета — пусть сам краснеет! Одно утешает: есть масса профессий, где знание грамматики и орфографии не обязательно. В общем, трагедию из этого факта мы не делаем, пытаясь приспособиться к обстоятельствам (в частности, получить хоть какое-то образование). Но если бы мне кто-то умный объяснил в свое время, что к чему, я сэкономила бы массу времени, средств и сил, а также нервов — как своих, так и чужих.

Психологические проблемы

Вообще-то во всех нормальных странах с приемными родителями работают психологи. Их помощь просто незаменима, особенно в первое время. Хорошо, конечно, что я начиталась книг по психологии, что среди моих друзей есть многодетные мамы и папы и что у меня есть друзья — профессиональные педагоги и психологи. А если человеку не с кем посоветоваться, если его жизненный опыт невелик и если психологией он не увлекался и умных книг не читал? (Забегая вперед, скажу, что огромным шагом стало создание школ подготовки приемных родителей. Теперь кандидаты в родители проходят обязательную подготовку, а семьи, в которых уже есть приемные дети, могут получать консультации и проходить тренинги. Главное, не надо этого бояться и, что еще важнее, не надо закрывать на проблемы глаза. Сами по себе они не решатся.)

Я, например, виню себя в том, что ничего не делала, чтобы справиться с инфантильностью сына. Он очень долго был наивен, в том числе и в суждениях. В шестнадцать он обладал психологией четырнадцатилетнего подростка, в восемнадцать оставался в душе пятнадцатилетним! И как мне было объяснить это той же призывной комиссии? Какие справки собирать, чтобы ему дали отсрочку от армии? Мотив — «до повзросления»?

Ну ладно — это не смертельно, есть даже категория вечных мужчин-детей. Но помощь психолога замещающим родителям нужна и по более серьезным поводам. Меня, например, умиляло, что Алешка всегда приходил после наказания просить прощения. А оказалось, что приемные дети всю жизнь живут с чувством вины в душе. Узнала об этом случайно, когда моя приятельница-психолог принесла почитать перевод отчета об исследованиях американских психотерапевтов. Они сделали вывод, что большинство приемных детей, даже став взрослыми, переживают свою отверженность. «Раз меня оставили, значит, я плохой» — с этим они идут по жизни! Неуверенность в себе, самокопательство, склонность к суицидам — вот чем это оборачивается.

Господи! Да знала бы я раньше, постоянно внушала бы сыну, что он самый хороший! А я? Накажу его, маленького, он проревется, как и все дети, а потом придет, сядет ко мне на колени, прижмется и, заглядывая с мольбой в глаза, начинает просить прощения. Правда, я его всегда успокаивала, начинала целовать, гладить по голове и объяснять, что мама наказала его за один, конкретный поступок, а на самом деле Алеша хороший, он будет слушаться маму…

Наверное, чисто интуитивно я понимала, что Алешке требуется большая, нежели его сверстникам, уверенность в себе, поэтому в детстве у нас была такая игра. Он устраивался у меня на коленях или подкатывался ко мне под бок, я прижимала его к себе и на ушко начинала перечислять все его достоинства. Вспоминала все: Алеша у меня очень веселый, хохотун, певун, очень ласковый, мамин помощник, главный дружок, звонкий петушок, кушает все-все-все, глазки моет каждое утро… Иногда достоинств набиралось не один десяток! И я говорила: «Вот какой у меня замечательный ребенок. Подумаешь, не слушается иногда — это с каждым бывает. А вот такого характера ни у кого нет. Повезло маме с тобой!»

В начальных классах эта игра превратилась в своего рода психологический тренинг. Замордовали Алешку основательно. Во втором классе, придя из школы, он начинал ходить за мной с выражением брошенного щенка на лице и, заглядывая с мольбой в глаза, то и дело спрашивал: «Мамочка, ты меня любишь?». Иногда, когда я сажала его к себе на колени и начинала рассказывать, какой он хороший и как много у него хороших качеств, он перебивал меня: «А в школе сказали, что я идиот», или: «А учительница меня дураком назвала».

Слава Богу, у меня хватило ума перевести его в другую школу — в третьем классе Алешка перестал комплексовать так сильно, и наших домашних «похвалушек» стало достаточно для того, чтобы он начал верить в себя. Но даже позднее, в старших классах, у него случались приступы самобичевания, и тогда я безудержно начинала хвалить его. А присказка: «Что бы я делала без тебя?!» — это сущая правда. И Алешка знает об этом, хоть и язвит: «Что — орать было бы не на кого?»

Наказания и другие способы воспитания

По поводу «ораний», наказаний и прочих воспитательных мер. Не знаю, правильно ли это с точки зрения психологии и педагогики, но ругать и наказывать Алешку я стала по принципу «как своего». Одна из моих приятельниц как-то сказала: «Вот вырастет он и скажет тебе, что ты наказывала его потому, что он — не родной». На что я ей ответила: «А я ему скажу, что никогда не чувствовала его неродным, потому и наказывала. Всех детей наказывают, чем он хуже?» Это действительно так. Я не хотела, чтобы Алешка вырос избалованным, эгоистичным, не уважающим общепринятые нормы поведения. К тому же у нас в доме не было «жесткой мужской руки», и мне приходилось быть и матерью, и отцом, то есть проявлять не только мягкость, но и твердость.

Что касается крика… Я эмоциональный человек, и громкий разнос — это скорее демонстрация обиды, недовольства, нежели наказание. Алешка это понял довольно рано, и для него гораздо большим наказанием было мое молчание. Когда я молча выходила из комнаты, он тут же чувствовал, что я обиделась, и бежал следом на кухню: «Мусечка, ну не сердись, сейчас все сделаю».

Думаю, что в наказании главное — адекватность. Нормальная мать не схватится за ремень, если ребенок разбил чашку. Если ребенок плохо ест, глупо ставить его в угол — он будет только рад, что его увели из-за стола. Я, например, просто молча снимала Алешку со стула: «Все, иди в комнату», — когда он начинал капризничать и говорить, что он это не будет есть. Не будешь? Не надо, оставайся голодным. Тут же бежал обратно: я передумал, я буду кашу, она вкусная. К слову, Алешка вырос совершенно не привередливым к еде, ест все что дадут, да еще и нахваливает.

Запомнился и другой прием воспитания. Он очень разбрасывал по комнате игрушки, а убирать их не любил — как и все дети, наверное. В каждой семье решают этот вопрос по-разному. Кто-то считает, что легче самому убрать, кто-то ругает ребенка и заставляет прибраться чуть ли не силой. Я поступила проще. Не хочешь — не убирай, я унесу все игрушки в подвал, тогда и заставлять тебя наводить порядок не надо будет. Собрала в коробку и вынесла.

Через день Алешка упросил принести игрушки обратно, после этого какое-то время складывал их на место, а когда снова начался бардак, я молча стала собирать их в коробку. Он вцепился в мою руку и, чуть не плача, стал просить не уносить игрушки: «Я уберу их, мамочка, уберу». Не скажу, что мой ребенок педант и каждая вещь у него имеет свое место, но относительный порядок он поддерживает, время от времени вываливая, например, учебники и тетради из шкафа на пол и начиная наводить чистоту. Делает это сам, без моих напоминаний.

Особенности детей из детских домов

Повторю: возможно, это неверно с точки зрения педагогики, но определенная твердость, даже жесткость в ограничениях на первых порах нужна непременно. Когда я дожидалась своей очереди на получение документов по усыновлению в органе опеки, рядом со мной оказалась супружеская пара, приехавшая оформлять усыновление еще одного малыша. Первый, мальчуган лет четырех, носился тут же по коридорам. Он был шумным и очень подвижным, совсем не слушал, что ему говорит мать, в общем, вел себя как избалованный и непослушный ребенок. Я тогда еще подумала, что его совершенно не воспитывают, вот и растет озорником. Как оказалось, дело не в этом.

Я на собственном опыте убедилась, что ребенок, взятый из дома ребенка не грудным, с уже сложившимся стереотипом поведения, трудно управляем. Он может бояться, но это не будет послушание и уж тем более понимание, что можно, а что нельзя. Его может остановить только страх перед наказанием. В самый первый день, дома, за обедом я протянула руку, чтобы погладить Алешку по голове — за то, что так аккуратно и с аппетитом кушает. А он моментально прикрыл голову руками и сжался. Его не гладили по голове, а били!

Страх жил в нем долго, но мои просьбы и простое слово «нельзя» он упорно игнорировал. Никто ведь не объяснял ему, что, к примеру, залезать на диван в грязной обуви нельзя — дивана в его жизни не было, поэтому он и не понимал, почему я сержусь. Или: почему нельзя бегать по салону трамвая, почему надо сидеть? Он вырывал руку, падал на пол, когда трамвай резко тормозил, я готова была его убить, потому что в детский сад мы приезжали грязными, — но общественный транспорт вошел в его жизнь слишком поздно, и Алешка не сразу понял, как надо себя вести.

А сколько игрушек он переломал, сколько книжек изорвал, прежде чем в его сознании утвердилось такое понятие, как «мое»! Это чужие вещи не жалко портить, свое же обычно берегут. Но у ребенка, знавшего только казенный дом и казенное имущество, бережное отношение к вещам напрочь отсутствовало. Если ты не захватишь игрушку, ее захватит другой. Кто-то другой будет играть и сломает твою любимую машинку. Так что ничего страшного, если ее сломал я — зато успел поиграть.

Он долго не мог поверить, что у него есть собственный дом, своя — только его! — мама. В детском саду, когда я приходила за ним, всем родителям и детям, что находились в тот момент в раздевалке, он с гордостью объяснял: «Моя мама!», «Это моя мама!». А дома подходил, например, к двери и спрашивал: «Это моя дверь?», «Это мой стул?». Его удивляло и радовало, что есть своя тарелка, чашка, тапки. «Мое! Мое!», — мог гордо демонстрировать он гостям ту или иную вещь. Но в промежутке между удивлением и осознанием он успел перепортить кучу всего. Небрежность к вещам, к слову, осталась и по сей день.

Да что там говорить! В три года Алешка не знал массу элементарных вещей! Сначала он называл мамой не только меня, но и моих подруг, воспитательницу в детском саду, даже чужих женщин, сидящих рядом с ним в транспорте. Смысла слова он просто не знал, видимо, полагая, что так надо обращаться ко всем тетям. Он не знал, что такое «пойти в гости». И что такое день рождения, Новый год. Кто такие Дед Мороз или Чебурашка. Вначале он спрашивал, показывая на картофелину: это яблоко? И свеклу тоже считал яблоком. Он смело бросался на проезжую часть, прямо под машины, потому что никогда раньше не видел их, не знал, что это опасно.

К книжкам приучала с большим трудом. Сначала научила смотреть картинки. Потом стала рассказывать, что на них нарисовано. И только спустя почти год он научился слушать чтение.

Он не умел даже целоваться! Его первая ласка была казенной, как и вся жизнь до этого: примерно неделю спустя после того, как он уже жил у меня, Алешка… погладил меня по голове. А первый поцелуй выглядел так: он ткнулся носом в мою щеку, потом еще и еще, но так и не догадался коснуться губами. Зато потом бабушка звала его не иначе, как «лизуля» — оказалось, что он очень ласковый, чуть что — лезет целоваться, любит, когда целуют его. Ту ласку, что недобрал в первые годы жизни, он добирал потом долго-долго.

Был у нас и другой «бзик». Алешке не довелось поездить в колясках, и потому он смотрел на них восторженными глазами и тут же цеплялся за ручки, помогал везти. Мамам я объясняла, что сын без ума от техники, не иначе — вырастет автомобилистом, но понимала, что дело в другом. Пару раз знакомые позволили ему залезть в коляску, но Алешка был уже большим, не помещался, ему было неудобно, и он постепенно охладел, стал относиться к коляскам спокойно. А вот на санках его возили даже классе в третьем, просил бабушку покатать его. Бабушка ворчала, что, мол, жених уже, однако катала.

Кстати, и на коленях сидел, что называется, до упора. Последний раз забрался ко мне на колени классе в восьмом. Сложился, словно перочинный ножик, и все равно не поместился. Я рассмеялась: «Все, Алешка, кончилась лафа». И что? Стоит мне теперь сесть на диван, как ребенок тут как тут, голову на колени и требует: «Гладь меня». Жмурится как кот, только что не мурлычет. Еще любит положить голову ко мне на колени, и чтобы я гладила ему спину. Успокаивающий массаж, объяснила мне подруга-врач. И поглаживание, столь необходимое ему, и сосание пальца — признак внутренней, скрытой тревоги. На подсознательном уровне у него не проходит мысль о том, что его бросили.

Окончание следует.

Я находился в приемной семье. Разделение семьи там тоже проблема

Федеральное правительство размещает тысячи детей-мигрантов в переполненных холодных помещениях, где рабочим запрещено обнимать не только подростков, для которых изначально были созданы эти приюты, но и младенцев, которые недавно прибыли к их порогу. Дети в этих приютах за всем выстраиваются в очередь. Они моют ванные комнаты и заправляют кровати по строгим правилам. Им не разрешено бежать.

То, как обращались с этими детьми, демонстрирует фундаментальную истину с более широкими последствиями, с которыми стоит столкнуться, прежде чем внимание полностью исчезнет: правительство — плохой родитель.

По замыслу правительство безлично. Он строго придерживается установленных правил и процедур, что необходимо для агентств, работающих с общественностью в массовом масштабе. В отличие от родителей-людей, правительство не может любить и уделять пристальное внимание каждому из множества детей, находящихся на его попечении, а также не может быстро изменить свои правила, чтобы удовлетворить уникальные и развивающиеся потребности каждого ребенка.Вместо этого правительство заботится о детях процедурно — слишком часто обращаясь с ними как с взаимозаменяемыми предметами на огромной конвейерной ленте, механически перемещая их между универсальными приемными семьями, процессами и услугами.

Тем не менее, хотя мы знаем, что правительство — плохая замена родителю, почти полмиллиона детей в любой день оказываются на попечении нашего плохо оснащенного дяди Сэма — либо через федеральную систему для детей-мигрантов, либо через намного более крупные государственные и окружные системы патронатного воспитания для U.С. дети.

Я знаю, что значит быть ребенком правительства. В возрасте шести лет меня поместили в приемную семью в Бруклине. Менее чем за два года меня перебрасывали между тремя разными домами. Моим первым было временное помещение, предназначенное для временного приюта, пока моя соц.работница изо всех сил старалась найти приемную семью на более длительный срок, готовую принять меня. В течение месяца, когда мне хватило времени, чтобы привязаться к своей сердечной приемной матери, меня увезли.

Через несколько недель после присоединения к моей второй приемной семье я помню, как неловко дрейфовал в задней части ресторана после того, как мои приемные родители попросили меня отойти в сторонку, пока они, их четверо биологических детей и их двоюродные братья сделали семейное фото для расширенной семьи.Когда через несколько месяцев они решили, что хотят, чтобы я покинул их дом, причиной, которую они назвали, был их предстоящий семейный отпуск. Я понял, что менее ценен, чем недельный отпуск.

Мои воспоминания о моем следующем доме и других приемных родителях намного хуже. Они продолжают преследовать меня. И когда я пожаловался одному из своих соцработников, ничего не произошло. Спустя годы мне сказали, что шестилетняя девочка, которую поместили в дом после меня, получила серьезные травмы.

Приемная семья не защитила нас.Это потому, что правительству трудно отслеживать и реагировать на индивидуальные потребности почти полумиллиона приемных детей, находящихся под его опекой. Конечно, во многих сообществах есть руководители агентств, соцработники и приемные родители, которые глубоко заботятся о приемных детях и неустанно трудятся, чтобы помочь им и их родителям процветать. Но даже в наиболее эффективных системах масштаб патронатного воспитания затрудняет индивидуальный уход и бдительность. Агентства по уходу за приемными семьями часто имеют достаточную пропускную способность и ресурсы только для того, чтобы реагировать на бушующие пожары, поэтому дымовые сигналы, подобные тем, что были в моем случае, остаются незамеченными — до тех пор, пока дети не пострадают серьезно.

По сравнению с другими приемными подростками, я один из счастливчиков. Многие переживают более тяжелые травмы при уходе. Для слишком многих из этих детей конвейерная лента, на которую они попали, когда попали в приемные семьи, не останавливается, когда они покидают систему. Ужасающая поездка продолжается, перенося их в другие сломанные системы. Поразительно высокий процент молодежи в нашей системе ювенальной юстиции провел время в нашей системе защиты детей; в некоторых регионах она достигла более 70%.Треть бездомных молодых людей имели опыт работы в приемных семьях. Большинство детей, ставших жертвами секс-торговли, находились в приемных семьях, где их отчаяние в любви и отсутствие надзора делают их главными мишенями для торговцев людьми.

Теперь я знаю, как мне повезло, что я спрыгнул с конвейерной ленты, когда я это сделал. Я один из 3% бывших приемных молодых людей, окончивших четырехлетний колледж. Я получил диплом юриста, работал в Белом доме и основал Foster America, организацию, которая сотрудничает с реформаторскими правительственными лидерами, чтобы укрепить семьи и улучшить результаты жизни приемной молодежи.Но даже в лучших сценариях, подобных моему, для детей, разлученных со своими семьями, счастья нет. Каждый день я борюсь со страхом и грустью, проистекающими из моего опыта работы в приемных семьях, системы, которую я считаю сродни химиотерапии: она может спасти жизнь, когда благополучие ребенка находится под угрозой, но она по своей природе токсична и должна быть только используется в крайнем случае.

Это позор, как много детей наша страна без надобности забирает из семей и помещает в приемные семьи, проблема, которая выходит далеко за рамки нынешнего крайнего примера семей, несправедливо разлученных на нашей границе.Многие дети в более широкой системе патронатного воспитания — особенно цветные дети — разлучены со своими семьями, когда профилактические услуги могут помочь их родителям преодолеть проблемы, часто связанные с бедностью, которые приводят к их удалению. Плесень на стенах; ребенок остался один дома, а родитель, который не может позволить себе присмотр за ребенком, находится на работе; пустой холодильник. Без надежной системы социальной защиты дети обычно попадают в приемные семьи.

В феврале двухпартийная коалиция Конгресса сделала первый важный шаг на пути к снижению чрезмерной зависимости нашей страны от приемных семей, приняв Закон о профилактических услугах «Семья прежде всего».Закон дает штатам и округам средства для безопасного уменьшения количества детей, которых они помещают в приемные семьи, путем предоставления нуждающимся родителям услуг по посещению на дому, психическому здоровью и лечению наркозависимости, основанным на фактических данных. Это также оказывает финансовое давление на государства, чтобы они резко сократили количество приемных детей, которых они размещают в групповых учреждениях — наиболее опасной форме приемных семей — вместо приемных семей. Жестокая ирония заключается в том, что, когда президент подписывал этот закон, чтобы оставить У.Семьи С. вместе, его администрация готовилась разлучить тысячи семей мигрантов и поместить их детей в групповые приюты.

Потребовалось, чтобы дети-мигранты были вырваны из рук их родителей, чтобы общественность выступила против несправедливого разделения семей. Поддержание этой преданности — единственный способ помочь детям-мигрантам, которые остаются под опекой государства, и остальным детям, находящимся в приемных семьях. Воспитывать, усыновлять или защищать ребенка, находящегося на государственной опеке.Подумайте о том, чтобы стать социальным работником или использовать свои навыки из других секторов для улучшения благосостояния детей. Обратите внимание на кризисную семью в вашем квартале и предложите свою поддержку.

Давайте не будем сдаваться, пока каждый ребенок не получит безусловную любовь и индивидуальную заботу, в которой они так отчаянно нуждаются, и которую ни одно государственное учреждение не сможет обеспечить. Я знаю, какой плохой заменой может быть материнское правительство. Мы не можем закрывать глаза на кризис защиты детей. Это происходит не только на границе.Это происходит по соседству.

Подпишитесь на Inside TIME. Будьте первым, кто увидит новую обложку TIME, и наши самые интересные истории будут доставлены прямо на ваш почтовый ящик.

Спасибо!

В целях вашей безопасности мы отправили электронное письмо с подтверждением на указанный вами адрес.Щелкните ссылку, чтобы подтвердить подписку и начать получать наши информационные бюллетени. Если вы не получите подтверждение в течение 10 минут, проверьте папку со спамом.

Свяжитесь с нами по [email protected].

7 правил воспитания в приемных семьях, о которых вы могли не знать

Нельзя стричь им волосы без разрешения

Вы несете ответственность за то, чтобы ногти ребенка были подстрижены, но для более радикального изменения их внешнего вида часто требуется разрешение вашего соц.работника или биологических родителей.

Вы не можете делиться их лицами в социальных сетях

Вы, наверное, видели, как приемные родители делились фотографиями своих приемных детей с сердечками на лицах, и это потому, что вы не можете опубликовать лицо своего приемного ребенка в социальных сетях.

В некоторых случаях это делается для безопасности и защиты вас, вашей семьи и вашего приемного ребенка, но это также просто потому, что у вас нет этого права, если вы не являетесь законным родителем ребенка.

Посещаемость зависит от случая

У вас может быть приемный ребенок, который каждую неделю навещает своих биологических родителей или расширенную семью, или у них может вообще не быть свиданий.

В каждом агентстве и штате также существуют разные правила посещения приемных детей, поэтому ваш социальный работник может приводить приемного ребенка на прием, а вы не имеете никакого взаимодействия с биологическими членами семьи. Однако если вы это сделаете, эти посещения всегда контролируются и контролируются социальными работниками.

Приемные дети могут посещать детский сад

Приемные дети могут посещать дошкольные учреждения, если это одобрено службами по уходу за детьми и семьей. Иногда место в детском саду открывается через некоторое время, поэтому это может произойти не сразу, но определенно возможно.

Вы должны сделать прививку

Даже если вы решите не вакцинировать своих биологических детей, большинство приемных учреждений штата потребуют, чтобы вы вакцинировали своих приемных детей. Фактически, даже если биологические родители ваших приемных детей выступают против вакцинации, судья штата вынесет постановление о том, что ребенку необходимо сделать прививки.

Вам нужно немного дополнительного места

У вас не обязательно быть особняк, но вы должны соответствовать минимальным требованиям к площади, установленным службами для детей и семьи.Обычно это означает спальню с определенной площадью в квадратных футах на ребенка.

Приемные родители не обязательно являются первым вариантом усыновления

Когда родительские права приемного ребенка прекращаются (иногда это называется TPR или прекращение родительских прав), может показаться, что следующим логическим шагом будет усыновление ребенка приемной семьей.

Однако, как только родительские права прекращаются, государство обычно ищет других биологических членов семьи, которые хотели бы усыновить ребенка.Если подходящего биологического варианта нет, следующим в очереди обычно оказывается приемная семья.

социальных проблем неполной семьи | Привет, материнство

Хотя в США семьи с одним родителем стали обычным явлением, с ними все еще связаны некоторые стигмы. В семье, где только один родитель заботится о ребенке или нескольких детях, на родителя оказывается большее давление, чтобы найти приемлемый баланс между финансовыми обязательствами и обязательствами по воспитанию детей.В зависимости от обстоятельств, окружающих эти семьи, дисбаланс иногда приводит к неадекватному воспитанию детей и социальным проблемам для детей и родителей.

Развод

Родители-одиночки, пережившие развод, должны адаптировать свою жизнь с учетом вероятного падения дохода, изменения жилья или соседства и сокращения времени, доступного для общения с детьми. В отличие от пожизненных родителей-одиночек, разведенные обычно не привыкли выполнять повседневные обязанности в одиночку, что часто вызывает замешательство как у родителей, так и у детей.Кроме того, недавно разведенные родители чаще употребляют наркотики или алкоголь, что может привести к преступности, нестабильной среде для детей и проблемам с законом.

Преступность

Образование детей в семьях с одним родителем

Дети в семьях с одним родителем чаще вовлечены в правонарушения, чем дети, живущие в семьях с двумя родителями. Исследование, опубликованное Синтией Харпер в «Журнале исследований подросткового возраста», показало, что подростки мужского пола, живущие в семьях без отца, больше подвержены риску правонарушений и тюремного заключения среди молодежи, чем те, кто живет в семьях отца и матери.

Низкий доход

Домохозяйства с одним работающим родителем обычно относятся к группе с более низким доходом, чем семьи с двумя наемными работниками. Семьи, которые живут в бедности или чуть выше уровня бедности, имеют меньше ресурсов для создания здоровой окружающей среды для детей. Следовательно, семьи с низким доходом живут в менее привлекательных районах, чем семьи с более высокими доходами. Такие условия жизни часто характеризуются насилием, преступлениями против собственности и ограниченными возможностями для получения образования. Дети из малообеспеченных семей также с большей вероятностью бросят школу, когда станут достаточно взрослыми, чтобы найти работу на полную ставку и внести финансовый вклад в семью.

Другие факторы

Каковы преимущества семьи с двумя родителями?

Существуют и другие факторы, способствующие возникновению социальных проблем в семьях с одним родителем. Например, когда один из родителей находится в заключении, оставшимся родителям и детям предоставляется возможность приспособиться к изменениям, связанным с тюремным сроком, которые могут включать:

• социальную изоляцию
  
• более низкий доход
  
• посещения тюрьмы
  
• в целом путаница

Когда один из родителей или оба родителя находятся в заключении, детей помещают к членам семьи или в приемные семьи, что делает жизнь еще более нестабильной.Отсутствие заботы о детях также более распространено, когда в доме присутствует только один родитель. Это способствует возникновению эмоциональных и психологических проблем у детей в подростковом и взрослом возрасте.