Право частной собственности в рф: В соответствии со ст.35 Конституции РФ, право частной собственности охраняется законом, никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда — Адвокат port-said — Судебная практика

В соответствии со ст.35 Конституции РФ, право частной собственности охраняется законом, никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда — Адвокат port-said — Судебная практика

Опубликовать данную статью меня побудило решение суда апелляционной инстанции, в котором судебная коллегия защитила право моего доверителя на жилье и собственность, руководствуясь в первую очередь Конституцией РФ. Работа по данному делу носила спонтанный характер, поскольку гражданин, который приехал за юридической помощью из другого района, к тому времени в судебном порядке был лишен жилища, собственности, земельного участка и даже был выписан в судебном порядке, а через три дня планировалось исполнительное действие: принудительное выселение гражданина из жилого помещения… на улицу… на улицу, поскольку ВСЕ (и истец, и суд, и судебные приставы и продавцы и покупатели) ЗНАЛИ, что иного жилого помещения у гражданина НЕ БЫЛО. 

В срочном порядке был подготовлен иск и заявление о приостановлении исполнительных действий в виде выноса имущества и самих жителей из «чужого» дома. Спасибо суду первой инстанции, который понимая и осознавая важность права гражданина на жилье и собственность, приостановил выселение моего доверителя на время рассмотрения искового заявления.

Однако, районный суд, рассматривая исковое заявление о признании торгов по продаже недвижимого имущества и договора купли-продажи арестованного имущества недействительными, по существу в иске отказал, причем расписал свои доводы на 14 листах, подробно описав трагедию гражданина, который взял ипотеку, купил дом, но не смог оплатить долг банку в полном объеме, поскольку остался без работы, а во время судебной тяжбы умер, оставив своей второй половине и детям не решенную жилищную проблему.

На решение суда первой инстанции была подана жалоба, которая была удовлетворена. Апелляционный суд отменил решение суда первой инстанции, вынес новое решение, которым исковые требования В. удовлетворил, признал торги по продаже недвижимого имущества недействительными, признал договор купли-продажи недействительным. Апелляционный суд, внимательно рассмотрев жалобу и исковое заявление, установил, что в соответствии со ст. 51 ФЗ «Об ипотеке (залоге недвижимости)» от 16.07.1998г. №102-ФЗ, взыскание по требованиям залогодержателя обращается на имущество, заложенное по договору об ипотеке по решению суда.

Как установлено материалами дела, до настоящего времени решение суда об обращении взыскания на заложенное имущество не принято. И далее суд указывает, что Конституция Российской Федерации устанавливает важные юридические гарантии обеспечения права частной собственности и запрещает любые действия, направленные на изъятие у собственника, принадлежащего ему имущества. В соответствии со ст. 35 Конституции Российской Федерации —
право частной собственности охраняется законом; каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами; никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда.
Мой доверитель прекрасно понимает, что проблема не решена, но он отстоял свой дом, свою собственность с помощью Суда и Конституции Российской Федерации и, в настоящее время, решает вопрос о погашении долга по ипотеке.

Статья 35 Конституции Российской Федерации (с изм. от 01.07.2020)

Статья 35 Конституции Российской Федерации (с изм. от 01.07.2020)

Актуально на:

28 ноября 2021 г.

Конституция Российской Федерации с изменениями от 01.07.2020 | ст. 35

1. Право частной собственности охраняется законом.

2. Каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами.

3. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения.

4. Право наследования гарантируется.

Постоянная ссылка на документ

• URL
• HTML
• BB-код
• Текст

URL документа [скопировать]

<a href=»»></a>

HTML-код ссылки для вставки на страницу сайта [скопировать]

[url=][/url]

BB-код ссылки для форумов и блогов [скопировать]

—

в виде обычного текста для соцсетей и пр. [скопировать]

Скачать документ в формате

Судебная практика по статье 35 Конституция РФ:

• Решение Верховного суда: Решение N ВКГПИ13-49, Судебная коллегия по делам военнослужащих, первая инстанция

  По мнению заявителя, абз. третий п. 7 Порядка нарушает его права и противоречит ч. 2 ст. 17 Всеобщей декларации прав человека, ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции по правам человека, ст. 89 Конвенции Международной организации труда, ч. 3 ст. 35 Конституции Российской Федерации, Федеральному закону от 12 июля 1999 г. № 161-ФЗ «О материальной ответственности военнослужащих» и ст. 1109 ГК РФ. Демиденко К.В. утверждает, что применение оспариваемого положения лишает его и других военнослужащих единственных средств существования и посягает на их частную собственность…
• Решение Верховного суда: Решение N АКПИ17-203, Судебная коллегия по гражданским делам, первая инстанция

  По мнению административного истца, названные нормативные положения нарушают его права и законные интересы как единственного участника общества с ограниченной ответственностью КОМПАНИЯ «ИНТЕГРА» (ОГРН), предусмотренные статьями 34, 35 Конституции Российской Федерации, статьями 16, 209 Гражданского кодекса Российской Федерации, так как соответствующее решение о предстоящем исключении недействующего юридического лица из ЕГРЮЛ в установленном законом порядке налоговым органом не было опубликовано…
• Решение Верховного суда: Определение N 59-АПГ17-1, Судебная коллегия по гражданским делам, апелляция

  Нормы, содержащиеся в этой статье, в развитие положений части 3 статьи 35 Конституции Российской Федерации о возможности принудительного отчуждения имущества для государственных нужд только при условии предварительного и равноценного возмещения направлены прежде всего на обеспечение прав и законных интересов собственника жилого помещения…

+Еще…

Изменения документа

Постоянная ссылка на документ

• URL
• HTML
• BB-код
• Текст

URL документа [скопировать]

<a href=»»></a>

HTML-код ссылки для вставки на страницу сайта [скопировать]

[url=][/url]

BB-код ссылки для форумов и блогов [скопировать]

—

в виде обычного текста для соцсетей и пр. [скопировать]

Скачать документ в формате

Составить подборку

Подпишитесь на рассылку

списков новых / измененных правовых документов

Анализ текста

Идет загрузка…

конституционные характеристики – тема научной статьи по праву читайте бесплатно текст научно-исследовательской работы в электронной библиотеке КиберЛенинка

Саурин Александр Анатольевич

кандидат юридических наук, доцент, заместитель Главы администрации Краснодарского края _(тел.а!е of law, assistant professor, vice-governor of Krasnodar region; tel.: 88612625716.

Рrivate property right: constitutional characteristics

The paper examines the main problems associated with binding to the constitution an important fundamental right — the private property right. The approach revealing the content of the constitutional principle of the inviolability of property is considered as well as aspects of distinguishing of subjective constitutional property rights and the appropriate rights imposed by civil law. Respect of the most important (constitutional) objects of property — land and natural resources.

Key words: private property right, constitutional features of property right, property immunity, land and natural resource as private property.

На ранних этапах становления правовых систем формального различия между формами собственности, по сути, не проводилось, и собственность ассоциировалась с непосредственным обладанием (владением) вещью — не случайно, как уже отмечалось, именно римское понятие «владение» (лат., dominium) означало собственность вообще, т.е. как государственную, так и частную; эти понятия, как видно, в римском праве вообще не различались. Собственно термин «частный» (private — англ., privee — фр., privat -нем.) появился в середине XVI в. как характеристика экономической (хозяйственной) деятельности индивида, в отличие от деятельности публичных структур. В связи с этим широко распространено мнение, что возникновение понятия «частная собственность» стало результатом противопоставления нового экономического уклада (основанного на собственности отдельных лиц, прежде всего, на средства производства) прежнему, основанному на государственной (или квазигосударственной) организации экономики. В советский период развития нашего общества экономическая система СССР базировалась на принципе отрицания частной собственности (т.е. именно возможности нахождения средств производства в частных руках). Кроме того, как справедливо

указывают исследователи, «поскольку термин «частная собственность» ассоциировался с эксплуатацией наемного труда, а целью социалистических преобразований было объявлено уничтожение эксплуатации человека человеком, он к этому времени уже не использовался в большинстве конституций» [1]. Поэтому вместо «частной собственности» для характеристики принадлежности имущества тому или иному индивиду использовался термин «личная собственность».

В настоящее время право частной собственности закреплено в Конституции Российской Федерации. Уже в основах конституционного строя — в ч. 2 ст. 8 — мы находим указание на то, что в Российской Федерации частная собственность прямо признается и защищается равным образом с государственной, муниципальной и иными формами собственности. Развитие данной нормы мы находим во многих законодательных актах Российской Федерации, прежде всего, в области гражданского права: так, согласно п. 4 ст. 212 Гражданского кодекса Российской Федерации [2] права всех собственников защищаются равным образом. По мнению Г.А. Гаджиева, эти положения формируют «нормативное содержание конституционного принципа неприкосновенности собственности, содержание которого, к сожале-

83

нию, пока в полной мере не выявлено ни наукой, ни практикой» [3]. Как представляется, достаточно полно выявить содержание данного принципа можно только в том случае, если четко и последовательно определить пределы ограничения права частной собственности в интересах государства и других субъектов права, равно как и пределы ограничения права публичной собственности.

Весьма примечательно то, что первое место в конституционном перечне — в ст. 8 Конституции Российской Федерации — заняла именно частная собственность, недвусмысленно подчеркивая либеральный характер российского государства. По мнению В.Д. Мазаева, это и ряд других положений Конституции Российской Федерации (например, ч. 2 ст. 9 Конституции Российской Федерации, допускающая частную собственность на землю и другие природные ресурсы — т.е. объекты, которые, как правило, относятся к национальному достоянию всего общества) показывают приоритетность именно института частной собственности в конституционном перечне форм собственности [4].

Однако данный принцип остается лишь декларацией, если его не наполнить конкретным правовым содержанием. Как совершенно справедливо отмечают исследователи, трактовка данного принципа в каждый конкретный исторический момент развития государства и общества зависит от тех или иных представлений и их изменение «приводит в динамичное состояние правовое регулирование отношений собственности» [5]. К сожалению, в нашем государстве динамика эта порой бывает настолько стремительна, что она не всегда позитивно отражается на стабильности данного фундаментального права. Так, хрестоматийным стал пример, касающийся соотношения права собственности (всей совокупности правомочий) собственника жилья и прав на это жилье членов семьи предыдущего собственника. В 2004 г. целый ряд изменений действующего законодательства привел сначала практически к отказу государства от защиты права пользования жильем указанных лиц (членов семьи предыдущего собственника), а затем, наоборот, к последовательному обеспечению этих гарантий (в ущерб интересов нового собственника жилья). При этом, как признаваемое Конституцией Российской Федерации право частной собственности, так и гарантируемое Конституцией же право на жилище, в своем исходном (конституционном) значении остались неизменными, однако, как видно, содержание права применительно к конкретным субъектам существенно изменялось.

В связи с этим видный российский правовед, судья Конституционного Суда Российской Федерации Г.А. Гаджиев совершенно справедли-

во задается вопросом: «что это — энтропия, влекущая спонтанное развитие законодательства, или оправданное экспериментирование?» [там же]. И дает такой ответ на данный вопрос: «Безусловно, определенные изменения в институте права собственности неизбежны, но они должны носить не спонтанный или конъюнктурный характер, а опираться на объективные правовые принципы правового регулирования отношений собственности, содержащиеся в Конституции Российской Федерации и Гражданском кодексе Российской Федерации» [там же].

Ключевая статья Конституции Российской Федерации, закрепляющая формально-юридическое отношение государства к праву частной собственности — это ст. 35, в которой содержится развернутая характеристика данного права как субъективного, т.е. определяющего меру возможного поведения управомо-ченного лица. Часть 1 ст. 35, по сути, еще раз провозглашает особую защиту права частной собственности (воспроизводя положения ст. 8 Конституции Российской Федерации) и указывает на то, что право частной собственности охраняется законом. В развитие данного конституционного положения была принята целая система норм, гарантирующих указанную систему отношений. Это положение дополняется ч. 2 ст. 35 Конституции Российской Федерации, в соответствии с которой вышеуказанное право принадлежит каждому, т.е. право на защиту частной собственности имеют не только граждане, но и иностранцы, и лица без гражданства (дальнейшее развитие данного института -гарантии защиты права частной собственности юридических лиц, как российских, так и иностранных).

Очевидна неполнота приводимой конституционной формулировки: «каждый вправе иметь имущество в собственности», — такой подход гарантирует право на обладание только одним из объектов собственности — имуществом, в то время как существует и целый ряд иных объектов — имущественные права, например.

Конституция Российской Федерации не связывает обладание имуществом с какими-либо условиями или цензами, и, таким образом, возникает вопрос, можно ли считать, что данное право неотчуждаемо и принадлежит каждому от рождения? Согласно ч. 2 ст. 17 Конституции Российской Федерации основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения. Является ли право собственности одним из основных прав? Конституция Российской Федерации, как известно, не определяет в своих положениях, являются ли те или иные права «основными» или нет, но совокупность все рассмотренных отношений, связанных с правом собственно-

84

сти, формальное закрепление данного права как одной из основ конституционного строя Российской Федерации, безусловно, позволяют сделать такой вывод. С другой стороны, вопрос о неотчуждаемости требует отдельного рассмотрения — в общем случае, ответ, конечно, также утвердителен, но есть и целый ряд исключений (ограничений).

При этом невозможно согласиться с позицией отдельных исследователей, полагающих, что «право частной собственности — это право гражданина. На наш взгляд, неотчуждаемость этого права следует понимать как необходимый элемент правоспособности гражданина, как невозможность вообще лишать гражданина права иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами» [6]. Безусловно, право частной собственности и гражданство не имеют прямой связи: данное право принадлежит каждому индивиду, каждому физическом лицу и защищается (или ограничивается) в равной степени, вне зависимости от ценза гражданства.

Конституция Российской Федерации предлагает классическую (гражданско-правовую) «триаду» правомочий собственника: каждый вправе владеть, пользоваться и распоряжаться своим имуществом как единолично, так и совместно с другими лицами. И это положение получает дальнейшее развитие применительно к конституционным объектам права собственности: земле и природным ресурсам. Согласно ч. 1 ст. 36 Конституции Российской Федерации граждане и их объединения вправе иметь в частной собственности землю. При этом в соответствии с ч. 2 ст. 36 владение, пользование и распоряжение землей и другими природными ресурсами осуществляются их собственниками свободно, если это не наносит ущерба окружающей среде и не нарушает прав и законных интересов иных лиц. По мнению исследователей, данные нормы ст. 36 напрямую связаны с положениями ст. 9 Конституции Российской Федерации: «Не случайно в ч. 1 ст. 9 Конституции РФ предусмотрено, что земля и другие природные ресурсы используются и охраняются как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории. Это положение Конституции РФ применяется независимо от того, находятся ли земля и другие природные ресурсы в частной, государственной, муниципальной и иных формах собственности. Следовательно, признак национального достояния присутствует во всех формах права собственности на землю и другие природные ресурсы, и он должен учитываться в судебной практике. При столкновении частных и общенациональных интересов споры должны разрешаться в пользу последних»

[7]. Со столь однозначным выводом трудно согласиться. Безусловно, существует вопрос: до какой степени можно ограничить эти частные интересы в пользу общенациональных. К примеру, национальным интересам соответствует извлечение доходов из континентального шельфа и их распределение между жителями той страны, которой принадлежит шельф. Однако извлечение природных ресурсов из шельфа — технологически весьма сложный и финансово затратный процесс. И редкое государство может позволить себе финансировать эту деятельность. Так не разумнее ли привлечь частный капитал, например, крупные зарубежные компании для этой работы? Но ни одна компания не примет участие в проекте такого рода, если не будет гарантий права частной собственности — именно механизмов ее защиты в случае столкновения частных интересов и общенациональных. Можно, конечно, рассчитывать, что через десятилетия появятся достаточно недорогие технологии эксплуатации шельфа, но произойдет это или нет, неизвестно, а развитие страны замедлится. Поэтому следует сделать вывод о том, что общенациональные интересы должны иметь приоритет перед частными лишь в тех случаях, когда это жизненно необходимо, когда возникает ситуация, создающая угрозу существования данной нации, например, военные действия, стихийные бедствия и другие чрезвычайные события или явления. Но ни при каких обстоятельствах на результат рассмотрения такого спора не должны влиять экономические оценки, получаемые или упускаемые выгоды и т.п. Конечно, возможны ситуации, связанные с тем, что реализация (или невозможность реализации) права частной собственности затрагивает интересы большого круга людей, всего населения, народа. В таких случаях определенные ограничения данного права целесообразны и допустимы, но и они имеют определенные пределы.

Право частной собственности регулируется в наибольшей степени нормами гражданского права. Однако та совокупность правовых норм, которую содержит Конституция Российской Федерации в отношении права частной собственности, также является весьма значимой. Более того, ряд ученых предлагает разграничивать соответствующие категории, отделяя от права собственности в гражданско-правовом смысле так называемое «субъективное конституционное право собственности» [5]. При этом содержание конституционного субъективного права собственности трактуется ими шире, чем понятие субъективного гражданского права собственности. В поддержку данного тезиса Г.А. Гаджиев приводит следующие аргументы.

85

1. Моменты возникновения и прекращения субъективного конституционного права не совпадают с моментами возникновения и прекращения субъективного гражданского права частной собственности.

2. Возможность путем компенсации посильно восстановить прежнее положение (в случае если государство лишило собственника его имущества).

3. Конституционное право частной собственности, по существу, обеспечивает существование целого ряда других конституционных прав, создавая условия для их реализации [там же].

Эти аргументы являются далеко не бесспорными, если толковать право частной собственности исключительно как субъективное. Так, очевидно, что трудно будет найти различия, связанные с моментами возникновения субъективного конституционного права собственности и субъективного гражданского права частной собственности: существует единый перечень основания возникновения права собственности, и возникает оно одновременно во всех смыслах — и конституционном, и гражданско-правовом. Равным образом и прекращение права собственности вряд ли может прекратиться неодновременно в конституционно-правовом и гражданско-правовом смыслах: собственник лишается всех своих правомочий — которые одинаково закреплены и в конституции и в актах гражданского законодательства — и поэтому, если на основании конституционных норм и (или) через систему конституционного правосудия он впоследствии добивается восстановления утраченного права собственности, то речь в данном случае идет, как представляется, именно о восстановлении права (повторного обретения права частной собственности), а не его сохранении в конституционном смысле и при это в отсутствие его же в смысле гражданско-правовом.

Возможность получения компенсации также совершенно равным образом характеризует и «конституционное» и «гражданско-правовое» право собственности, не делая в данном случае совершенно никаких различий, более того, природа данной компенсации имеет, как представляется, прежде всего, гражданско-правовое, а не конституционно-правовое значение, поскольку направлена она не на восстановление нарушенного или утраченного права, а на адекватное материальное возмещение имущественных потерь.

Наконец, обеспечение реализации других конституционных прав и свобод — это, безусловно, крайне важно, но и в данном случае сложно обнаружить отличия от «гражданско-правового» права частной собственности. В данном случае в связи с особой важностью института, мы видим его закрепление в акте

высшей юридической силы государства — но в Конституции Российской Федерации закреплены и многие другие институты: финансового права, уголовного, административного и т.д., но это ведь не создает различий в понимании (определении), к примеру, «конституционно-правовой» и «финансово-правовой» (или «налогово-правовой») обязанности платить законно установленные налоги и сборы.

Что же касается субъективных прав, то, соглашаясь с общей позицией о необходимости их подразделения на конституционные и отраслевые [8], следует признать справедливость и постановки вопроса об отделении субъективного конституционного права собственности от соответствующего отраслевого (гражданско-правового) права. На возможность разделения этих прав в свое время указывал Л.Д. Воеводин, критикуя попытки распространения свойств гражданского права частной собственности как «абсолютного субъективного права» на «абстрактное конституционное право» [9]. Но проблема состоит в том, что, рассматривая субъективные права, невозможно преодолеть естественное отождествление субъективного конституционного права частной собственности и одноименного отраслевого права: например, продажа имущества ведет к утрате, т.е. отчуждению права собственности на него, и тем самым, к прекращению субъективного конституционного права частной собственности. Но ведь оно, это конституционное право, как следует из конституционных же положений, неотчуждаемо: исходя из норм ч. 2 ст. 17 Конституции Российской Федерации субъективное конституционное право частной собственности попросту не может прекратиться. Именно с этих позиций исследователи и критикуют концепцию субъективного конституционного права частной собственности: «Не может быть отнесено к неотчуждаемым право на собственность, поскольку владелец собственности может произвести отчуждение по своей воле — передать, подарить, наследовать и т.д.» [10]. И единственный способ в какой-то степени данное противоречие разрешить — это признание того (как, например, показано у О.А. Ильичевой), что «объектом конституционно-правовой защиты частной собственности является не только основное неотчуждаемое право — право частной собственности на землю, но и само отношение частной собственности, являющееся одним из элементов основ конституционного строя Российской Федерации» [11] — но в этом случае мы уже, в принципе, выходим за рамки собственно субъективных прав. Так, Н.Н. Соломатина предлагает следующие критерии отграничения субъективного конституционного права частной соб-

86

ственности от соответствующего отраслевого права:

1) возможность отчуждения: можно отказаться от отраслевого права — от права собственности на конкретное имущество, но невозможно отказаться от абстрактного субъективного конституционного права частной собственности — только от возможности его осуществления;

2) возможность ограничения: субъективное конституционное право частной собственности может быть ограничено только федеральным законом и только в соответствии с ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации, субъективное гражданско-правовое право частной собственности может быть ограничено на основании как закона, так и договора;

3) возможность возникновения и прекращения: субъективное конституционное право частной собственности возникает и прекращается вне зависимости от воли человека -наоборот, для возникновения (прекращения) субъективного гражданского права частной собственности необходимы волевые действия субъекта;

4) возможность объективации: субъективное конституционное право частной собственности не связано с наличием у лица какого-либо имущества, т.е. не имеет объективации, в то время как право частной собственности как отраслевое возникает только в отношении конкретного объекта и прекращается в случае исчезновения (отчуждения, гибели и т.п.) этого объекта [12].

По мнению А.П. Анисимова и А.И. Мелихова, этот перечень целесообразно дополнить пятым критерием — критерием защиты, согласно которому субъективное гражданское право собственности защищается Европейским судом по правам человека, в то время как абстрактное право устанавливается государством и не является предметом защиты Европейского суда (в противном случае происходило бы нарушение суверенитета данного государства) [13].

С предложенными критериями, в принципе, следует согласиться, однако, нельзя не отметить, что они отграничивают не субъективное конституционное право частной собственности от отраслевого (гражданско-правового) права частной собственности, а абстрактное конституционное право на обладание частной собственностью от конкретного субъективного права частной собственности. Право же на собственность, как справедливо указывают исследователи, представляет собой потенциальную, еще не реализованную возможность обладать каким-либо имуществом. Несмотря на фундаментальный характер права на собственность, в отечественной юриспруденции

его, как правило, не рассматривают как субъективное право. Это обусловлено двумя причинами. Во-первых, право на собственность представляет собой элемент правоспособности, которую ученые не признают субъективным правом, а, во-вторых, право на собственность выступает не субъективным правом, а интересом, не обеспеченным обязанностью государства [там же]. Поэтому, исходя из изложенного, следует сделать вывод о том, что в качестве субъективных прав, конституционное и гражданско-правовое право частной собственности не имеют значимых содержательных отличий.

В целом же, как представляется, на основе синтеза конституционного и гражданского права собственности возникает явление, которое можно охарактеризовать как систему института частной собственности, элементами которой является множество субъектов — частных собственников, — вступающих между собой в различные отношения по поводу имущества (имущественных прав). Следствием наличия данной системы и взаимодействия ее элементов является возникновение так называемого частного сектора экономики. И только наличие и постоянное развитие данного частного сектора позволяет сделать экономику в государстве конкурентной. Конкурентоспособность же экономики является одной из приоритетных целей нашего государства: «Россия должна быть и будет страной с конкурентоспособной рыночной экономикой. Страной, где права собственности надежно защищены, а экономические свободы позволяют людям честно работать, зарабатывать. Зарабатывать без страха и ограничений» [14].

Однако сказанное не означает, что право частной собственности должно стоять за рамками государственного контроля и вне поля государственного регулирования. Несмотря на то, что, как уже было отмечено, право частной собственности Конституция Российской Федерации признает и защищает равным образом с другими формами собственности, данное положение вовсе не означает невозможность его ограничения. Наоборот, в целом ряде случаев условием возникновения (поддержания) конкуренции является ограничение права частной собственности. С другой стороны, допустимость таких ограничений дает основание отдельным исследователям сделать вывод о том, что «фактически различные формы собственности не равны между собой. В частности, законом определяется, какие виды имущества могут находиться только в государственной или муниципальной собственности. К таковым относится, например, имущество, изъятое из гражданского оборота. Различны также способы приобретения и прекращения права соб-

87

ственности для различных субъектов. Например, государство может приобретать право собственности за счет конфискации какого-либо имущества или иного отчуждения (выкупа) для своих нужд» [15]. Корректность данного вывода вызывает серьезные вопросы: можно ли говорить о равенстве прав в ситуации, когда эти права в одном случае возникают, а в другом нет? Не случайно, в самых ранних определениях права частной собственности (например, Декларации прав человека и гражданина 1793 г.) очень четко указывалось, что право частной собственности означает принадлежащую каждому гражданину возможность пользоваться и располагать по усмотрению своим имуществом, своими доходами и т.д. Поэтому некорректно в такой ситуации ставить вопрос «равны ли между собой формы собственности». С точки зрения объема правомочий (возможностей по владению, пользованию и распоряжению), несомненно, равны, хотя и объем правомочий сопоставлять здесь не всегда корректно: физическое лицо может продать любое принадлежащее ему имущество (или иным способом совершить его отчуждение). Может ли сделать то же самое собственник-государство? Теоретически да, но на практике — если речь идет о сверхсекретной военной технологии, например, и тому подобном, -большой вопрос. Поэтому неравенство в данном случае заключается не в формах собственности, а в субъектах, которые данное право реализуют: но подвергать данный вопрос исследованию, как представляется, бесперспективно. Очевидно, и постоянно проявляется на практике неравенство (правильнее сказать, неодинаковость) субъектов права — и нет необходимости сопоставлять даже таких полярных субъектов как индивида и государства, чтобы это доказать. Аксиоматично уже и то, что два индивида не могут быть равны во всем; можно ставить вопрос лишь о формально-юридическом равенстве, о равенстве возможностей, предоставляемых правом, и это приводит к выводу о принципиальной невозможности решения поставленного вопроса. Государственная, муниципальная, частная и иные формы собственности не могут быть равны или не равны по отношению друг другу: это различные правовые институты как в конституционно-правовом, так и в гражданско-правовом смыслах.

Право частной собственности в отношении наиболее важных (конституционных) объектов — земли и природных ресурсов — особым образом урегулировано в Конституции Российской Федерации. И в данном контексте речь в Конституции идет уже не о правах человека, а о правах гражданина. В соответствии с ч. 1 ст. 36 Конституции России граждане и их объ-

единения вправе иметь в частной собственности землю. Исследование данных положений вызывает несколько очевидных вопросов: означает ли данная формулировка Конституции признание права частной собственности на землю только за гражданами (объединениями граждан)? И означает ли она невозможность приобретения земли в собственность в Российской Федерации иностранными и гражданами и лицами без гражданства? — и если нет, то не будет ли означать продажа земли иностранцу передачу ему части государственной территории Российской Федерации? В Постановлении Конституционного Суда РФ от 23.04.2004 г. № 8-П «По делу о проверке конституционности Земельного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Мурманской областной Думы» [16] сформулированы определенные правовые позиции, разъясняющие данные вопросы.

Во-первых, согласно ч. 3 ст. 62 Конституции Российской Федерации иностранные граждане и лица без гражданства пользуются в Российской Федерации правами и несут обязанности наравне с гражданами Российской Федерации, кроме случаев, установленных федеральным законом или международным договором Российской Федерации. Тем самым в качестве общего принципа российского законодательства установлен «национальный режим» для иностранных лиц и лиц без гражданства, т.е. в отношении прав и обязанностей они приравнены к российским гражданам.

Во-вторых, сама по себе возможность предоставления иностранным гражданам, лицам без гражданства и иностранным юридическим лицам права на определенных условиях приобретать в собственность и в определенных пределах владеть, пользоваться и распоряжаться земельными участками, с точки зрения Конституционного Суда Российской Федерации, не противоречит конституционно-правовому статусу земли как публичного достояния многонационального народа России.

В-третьих, как указывает Конституционный Суд Российской Федерации, федеральный законодатель, предоставляя иностранным гражданам и лицам без гражданства право приобретать в частную собственность землю, должен исходить приоритета права российских граждан иметь в собственности землю, обеспечивая рациональное и эффективное использование земли и ее охрану, защиту экономического суверенитета Российской Федерации, целостность и неприкосновенность ее территории.

Наконец, в-четвертых, объектом права собственности на землю являются земельные участки, представляющие собой часть поверхности земли в границах территории Российской

88

Федерации. При предоставлении земли в частную собственность приобретателю передается не часть государственной территории, а лишь земельный участок как объект гражданских прав, что не затрагивает суверенитет Российской Федерации и ее территориальную целостность.

Данные правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации, как представляется, в целом, довольно системно связывают конституционное право гражданина на землю с гражданско-правовым регулированием права частной собственности на землю, распространяющимся как на граждан Российской Федерации, так и на иностранных граждан, и на лиц без гражданства. Достаточно спорным выглядит лишь вывод Конституционного Суда Российской Федерации о том, что, ограничивая право собственности иностранных граждан на землю (например, устанавливая запрет на обладание на праве собственности земельными участками, находящимися на приграничных и иных территориях Российской Федерации) федеральный законодатель тем самым устанавливает приоритет права российских граждан иметь в собственности землю, обеспечивая рациональное и эффективное использование земли и ее охрану, защиту экономического суверенитета Российской Федерации. Как представляется, речь в данном случае идет совершенно не о приоритете — и в этом контексте — о равенстве или неравенстве российских граждан и иностранцев, а о различии их правового статуса, объеме правоспособности. У граждан России он шире (на территории Российской Федерации), но это не делает их право собственности «приоритетным» по отношению к праву частной собственности иностранных граждан в Российской Федерации. В данном случае имеет место иное: право частной собственности иностранного гражданина ограничивается по объектному составу по сравнению с гражданином России, но ни о какой приоритетности речь в данном случае не идет. Да, объекты права частной собственности различаются, но объем правомочий собственника -одинаков, и права по владению, пользованию и распоряжению объектом собственности защищаются государством равным образом.

1. Андреева Г.Н. Объекты права собственности в конституциях зарубежных стран: ретроспективный взгляд. Конституционное и муниципальное право. 2007. № 2.

2. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая). Федеральный закон от 30.11.1994 г. № 51-ФЗ (ред. от 06.12.2011, с изм. от 27.06.2012). Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. № 32. Ст. 3301.

3. Гаджиев Г.А. Конституционные основы современного права собственности. Журнал российского права. 2006. № 10. С. 10.

4. Мазаев В.Д. Конституционная модель российской экономической системы: образ и реальное наполнение. Журнал российского права. 2008. № 12.

5. Гаджиев Г.А. Конституционные основы современного права собственности. Журнал российского права, 2006. № 12. С. 92.

6. Андреев В. К. О праве частной собственности в России (критический очерк). М.: Вол-терс Клувер. 2007. С. 39.

7. Андреев В.К. Указ соч. С. 21

8. Витрук Н.В. Субъективные права советских граждан и их развитие в период строительства коммунистического общества: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Киев, 1965. С. 19.

9. Воеводин Л.Д. Конституционные права и обязанности советских граждан. М., 1972. С. 101.

10. Рассказов Л.П., Упоров И.В. Естественные права человека. СПб.: Лексикон. 2001. С. 11.

11. Ильичева О.А. Судебная защита конституционного права частной собственности на землю гражданина Российской Федерации: понятие и сущность // Российский судья. 2007. № 1. С. 28.

12. Соломатина Н.Н. Соотношение частных и публичных начал в праве частной собственности // Сб. Гармонизация частных и публичных интересов. Саратов. Научная книга. 2005. С. 95-96.

13. Анисимов А.П., Мелихов А.И. Конституционно-правовое регулирование права частной собственности на земельные участки: монография. Волгоград. Мастер. 2009. С. 84.

14. Послание Президента России Владимира Путина Федеральному Собранию Российской Федерации. Российская газета. 2003. № 93.

15. Шуплецова Ю.И. Вещные права на природные ресурсы: публичные и частные интересы. М. Юриспруденция. 2007. С. 71.

16. Собрание законодательства Российской Федерации. 2004. № 18. Ст. 1833.

1. Andreeva G.N. Objects of the property right in constitutions of foreign countries: retrospective look. Constitutional and municipal law. 2007. No 2.

2. Civil code of the Russian Federation (part one). The federal law of 30.11.1994 No 51-FZ (an edition of 06.12.2011, with amendment of 27.06.2012). Russian Federation Code. 1994. No 32. Art. 3301.

89

3. Gadzhiev G.A. Constitutional bases of the modern property right. Magazine of the Russian right. 2006. № 10. P. 10.

4. Mazayev V.D. Constitutional model of the Russian economic system: image and real filling. Magazine of the Russian right. 2008. No 12.

5. Gadzhiev G.A. Constitutional bases of the modern property right. Magazine of the Russian right. 2006. No 12. P. 92.

6. Andreev V. K. About the right of a private property in Russia (a critical sketch). M.: Volters Kluver. 2007. P. 39.

7. Andreev V.K. Decree work. P. 21.

8. Vitruk N.V. The subjective rights of the Soviet citizens and their development during construction of communistic society: Autoref. dis. … cand. law scien. Kiev, 1965. P. 19.

9. Voyevodin L.D. Constitutional laws and duties of the Soviet citizens. M., 1972. P. 101.

10. Rasskazov L.P., Uporov. I.V. Natuere emphasis human rights. SPb.: Lexicon. 2001. P. 11.

11. Ilyicheva O.A. Judicial protection of a constitutional law of a private property on the earth of the citizen of the Russian Federation: concept and essence // Russian judge. 2007. No 1. P. 28.

12. Solomatina N.N. Ratio of the private and public beginnings in the right of a private property // Sb. Harmonization of private and public interests. Saratov. Scientific book. 2005. P. 95-96.

13. Anisimov A.P., Melikhov A.I. Constitutional and legal regulation of the right of a private property on the land plots: monograph. Volgograd. Master. 2009. P. 84.

14. Message of the President of Russia Vladimir Putin to Federal Assembly of Russia. Russian newspaper. 2003. No 93.

15. Shupletsova Yu.I. Real rights to natural resources: public and private interests. M.: Yuris-prudention. 2007. P. 71.

16. Russian Federation Code. 2004. No 18.

Art. 1833.

90

О праве государственной собственности — Официальный сайт Правительства Свердловской области

07.07.2016г.

Основные положения о праве государственной собственности закреплены в Гражданском кодексе РФ.

Государственной собственностью в Российской Федерации является имущество, принадлежащее на праве собственности Российской Федерации (федеральная собственность), и имущество, принадлежащее на праве собственности субъектам Российской Федерации – республикам, краям, областям, городам федерального значения, автономной области, автономным округам (собственность субъекта Российской Федерации).

Земля и другие природные ресурсы, не находящиеся в собственности граждан, юридических лиц либо муниципальных образований, являются государственной собственностью.

От имени Российской Федерации и субъектов Российской Федерации права собственника осуществляют органы и лица, указанные в статье 125 Гражданского Кодекса РФ.

Имущество, находящееся в государственной собственности, закрепляется за государственными предприятиями и учреждениями во владение, пользование и распоряжение в соответствии с Гражданским Кодексом РФ (ст.ст. 294, 296).

 Средства соответствующего бюджета и иное государственное имущество, не закрепленное за государственными предприятиями и учреждениями, составляют государственную казну Российской Федерации, казну края, области, города федерального значения, автономной области, автономного округа.

Отнесение государственного имущества к федеральной собственности и к собственности субъектов Российской Федерации осуществляется в порядке, установленном законом.

Принцип раздельности имущества, относящегося к федеральной собственности и к собственности субъектов Федерации, отразился и на содержании конституционных положений о полномочиях публично-правовых образований. В соответствии со ст. 71 Конституции РФ в ведении Российской Федерации находится федеральная государственная собственность и управление ею. Управление имуществом, относящимся к собственности субъектов Федерации, с позиции ст.ст. 72-73 Конституции РФ относится к исключительной компетенции субъектов Федерации.

Право государственной собственности, как правило, может возникнуть по тем же основаниям, что и право частной собственности, например, на основании сделки об отчуждении. В то же время в силу специфики правового положения государства Гражданский кодекс РФ закрепляет ряд специальных оснований возникновения государственной собственности (например, обнаружение клада, содержащего вещи, относящиеся к памятникам истории или культуры – п. 2 ст. 233 ГК РФ).

30 лет назад в законодательство вернули частную собственность

24 декабря 1990 года был принят закон «О собственности в РСФСР», который впервые в советском законодательстве ввел понятие «частная собственность» и провозгласил равноправие всех форм собственности.

Согласно закону, имущество может находиться в частной, государственной, муниципальной собственности, а также в собственности общественных объединений (организаций). Установление государством в какой бы то ни было форме ограничений или преимуществ в осуществлении права собственности не допускается. В то же время предусматривалось ограниченное право частной собственности на землю.

Объектами права собственности стали предприятия, имущественные комплексы, земельные участки, горные отводы, здания, сооружения, оборудование, сырье и материалы, деньги, ценные бумаги, другое имущество производственного, потребительского, социального, культурного и иного назначения, а также продукты интеллектуального и творческого труда.

Объектами интеллектуальной собственности являлись произведения науки, литературы, искусства и других видов творческой деятельности, а также изобретения, рационализаторские предложения, промышленные образцы, программы для ЭВМ и так далее.

Объектами интеллектуальной собственности являются произведения науки, литературы, искусства и других видов творческой деятельности в сфере производства, в том числе открытия, изобретения, рационализаторские предложения, промышленные образцы, программы для ЭВМ, базы данных, экспертные системы, ноу-хау, торговые секреты, товарные знаки, фирменные наименования и знаки обслуживания. Право собственности на имущество, находящееся на территории РСФСР, охраняется законом независимо от места нахождения собственника.

Таким образом, по мнению экспертов, произошло признание частного среднего и крупного капитала, в том числе иностранного, на территории РСФСР, поскольку закон оговаривал право на частную собственность, в том числе, для иностранных граждан и юридических лиц. На основании трудового договора предприниматель мог нанять любое количество работников.

Закон «О собственности в РСФСР» действовал до вступления в силу Гражданского кодекса РФ 1 января 1995 года. 

почему в России нет частной собственности — РБК

Мнение , 11 фев 2016, 17:38 

Евгений Чичваркин

Уничтожая чужое имущество, власть дает людям четкий сигнал — в России, как и в СССР, ничего не является твоим навсегда

Когда в сносе павильонов обвиняют персонально мэра Сергея Собянина, я вспоминаю, что на моей памяти было три волны сноса павильонов еще при Юрии Лужкове. Иногда нам удавалось отстаивать помещения, иногда приходилось уходить. С документами у владельцев было по-разному — где-то все идеально, у кого-то все на взятках и на коротких договорах. Но сути это не меняло — если решили снести, снесут.

Мы выигрывали, бомбя деньгами и не задумываясь о рентабельности. Последняя волна сносов в начале 2008 года обошлась нам в шесть недель напряженной работы и $1 млн. Понимая, что точки снесут, мы арендовали соседние и заново делали ремонт. Мы не могли потерять потоки людей у метро.

Но никогда снос не был таким масштабным и, прямо говоря, бандитским. Что происходит сейчас? Снижается конкуренция, ухудшается логистика людей, покупающих продукты домой. Самые бедные российские женщины, которые в руках тащат домой пакеты, теперь будут вынуждены наматывать лишние сотни метров.

Я не думаю, что это решение одного Сергея Собянина, несмотря на его риторику. Когда он был главой Тюмени, мы с ним сотрудничали. Городу нужны были инвестиции, стройки. И нам предложили перестроить остановочные комплексы за свой счет, отдать их городу, а затем арендовать. Под патронажем города мы делали простые, страшненькие, можно сказать, павильоны. Никто об эстетике с нами не говорил.

Первые лица страны поддержали решение мэра. Это их стиль. Вспомните инаугурацию Владимира Путина — пустые, стерильные улицы. Как в СССР конца 1970-х, когда город «зачищали» перед Олимпиадой. Вместо развития, буйства красок, ярмарок и торговли, пустота и стерильность. Это все не про жизнь.

Самовольная частная собственность — Ведомости

Верховный суд в четверг не смог встать на сторону собственников квартир в 37 трех- и пятиэтажных кирпичных домах в московском районе Кунцево, которые столичные власти хотят снести, чтобы ГК ПИК построила на их месте жилые высотки. Суд оставил в силе решение Мосгорсуда, из которого следует, что правительство Москвы может, если захочет, решать, кому и когда отменить неприкосновенность частной собственности. Забрав у граждан политические свободы, власти теперь отнимают и собственность, не особо беспокоясь даже о формальном соблюдении имущественных конституционных прав, как это было в случае с программой реновации.

Верховный суд рассматривал апелляцию 42 жителей 47-го и 48-го кварталов Кунцева, требовавших отменить постановление № 903, которым московский мэр Сергей Собянин утвердил в 2017 г. проект реконструкции их кварталов. «В удовлетворении апелляционной жалобы отказано, решение Мосгорсуда оставлено без изменения», – сообщили в суде (передал «Интерфакс»). Почему суд так решил, определения пока нет, но само решение можно считать знаковым – и вот почему.

Жители Кунцева узнали о постановлении в 2018 г., обжаловали его в Мосгорсуде, а тот решил, что формально оно соответствует всем нормативным актам и процедурам, говорит адвокат истцов Ольга Власова. То, что постановление мэра Собянина по существу нарушает всевозможные права граждан, начиная от местного самоуправления и заканчивая краеугольным правом частной собственности, суд обошел стороной. Правительство Москвы в суде сослалось на распоряжение № 30-РП от 14 января 2003 г., в котором будто бы фигурировали адреса этих домов.

Что по-своему удивительно, так как это программа прежнего мэра, Юрия Лужкова, и это программа сноса ветхого жилья, которая закончена в 2010 г., но главное, что в лужковском перечне этих домов не было. Что и логично: износ у них и сейчас всего 25–30%, хорошие квартиры (потолки – 3,20 м), зеленые дворы. Мосгорсуд отказал истцам с формулировкой, что их права не нарушены, говорит Власова: якобы постановление Собянина – это проект, просто документация, которая не служит основанием для возникновения или изменения каких-то гражданско-правовых отношений. Верховный суд незаконным постановление Собянина также не признал, но власти Москвы не смогли обосновать в суде необходимость сноса домов, так как оснований два: признание дома аварийным и попадание в список на реновацию (закрытый перечень), лужковская реконструкция здесь не значится.

Объявленная в 2018 г. реновация вызвала гражданские протесты – и жители Москвы получили право на выход из программы. Но жителям Кунцева неприкосновенность частной собственности уже никто не гарантирует. Жильцы 17 домов из 37 уже давно решили, что они выходят из всех программ, связанных со сносом их жилья, говорит Власова, – их мнение нигде не учитывается.

Если снос ларьков в Москве в 2017 г. обосновывался мэрией тем, что права у арендаторов не более чем бумажка, то теперь для сноса жилых домов бумажка возведена в статус непреложного документа. В начале ноября 2018 г. группа ПИК, которую мэрия выбрала застройщиком сносимых кварталов, начала подготовительные работы с применения силы против возмущенных жильцов.

К чему теперь церемонии!

Могут ли россияне владеть личным имуществом?

Но почему, спрашивают некоторые, эти возможности для продвижения по службе могут иметь большое значение, если дополнительный заработок не может быть переведен в собственность? Для отмены капитализма в России было воспринято многими американцами как означающее, что русские не могут владеть никаким личным имуществом как бы то ни было. Это неправда. Советские лидеры проводят четкое различие между владением капиталом для частной выгоды , и владением различными формами личной собственности — домами, книгами, домашней утварью, одеждой, мебелью, автомобилями и т.п. — для личного пользования .

Русский не может скопить деньги из своей заработной платы, вложить эти деньги в частное предприятие, даже в небольшую обувную мастерскую или канцелярский магазин, а затем нанять людей, которые будут работать на него индивидуально. Это категорически запрещено. Тем не менее, всем рекомендуется откладывать деньги и вкладывать их в государственные банки или покупать государственные ценные бумаги. Накопленные таким образом финансовые ресурсы управляются исключительно государством и инвестируются им в различные предприятия — от сталелитейных и тракторных заводов до магазинов, в которых люди покупают обувь, одежду и мебель.

Вещи, которые могут принадлежать россиянам

Русский может использовать свою заработную плату, чтобы купить себе дом в городе или деревню. Он может купить столько мебели, одежды, книг и безделушек, сколько может себе позволить или, что более важно, может найти в магазинах. Теоретически он мог бы купить автомобиль, стиральную машину, холодильник и так далее, если бы такие вещи были на рынке для частной покупки.

На самом деле, однако, Советское правительство давно сосредоточило промышленные ресурсы страны на производстве тяжелого оборудования, особенно для военных целей, и резко сократило производство товаров народного потребления.СССР много лет готовился к войне. Сталь и другие материалы, которые могли быть использованы в частных автомобилях, пошли вместо этого на танки, самолеты и все военное снаряжение, которое русские так эффективно использовали против немцев.

Нехватка потребительских товаров в России — даже таких обычных вещей, как мыло и зубные щетки — не была вызвана желанием правительства помешать людям владеть частной собственностью. Причина скорее кроется в желании правительства предотвратить отвлечение ресурсов страны от производства войны и других капитальных товаров на производство потребительских товаров.Как только тень войны будет рассеяна и производительные силы России можно будет использовать для нужд мирного времени, советские лидеры надеются, что каждый мужчина, женщина и ребенок в Советском Союзе будет иметь как можно больше хороших вещей в жизни.

Россиянин может также покупать государственные облигации на ту часть своего дохода, которую он не тратит на потребительские товары. Он получает проценты по этим облигациям. Он также может передать свой дом, мебель, книги и т. Д. Своим детям по наследству.

Личная собственность для крестьян. То, что мы только что сказали о владении личной собственностью фабрично-заводских наемных рабочих или служащих и профессиональных рабочих, справедливо и для крестьян, работающих в колхозах: в Советском Союзе земля является собственностью государства.Количество фермерских хозяйств (все они находятся на государственной земле) сократилось до менее 1 процента от общего числа. Таким образом, большинство российских крестьян являются членами колхозов (также работающих на государственной земле). Они получают долю от чистой прибыли ферм в качестве дохода от выполняемых ими задач — будь то вспашка, доение, починка упряжи или канцелярская работа в администрации фермы. Эта прибыль частично выплачивается наличными, а частично — продукцией фермы.

Кроме того, крестьянин может владеть собственным домом и иметь собственный участок, на котором он может разводить овощи, свиней, птиц и т. Д.Он может продавать свою долю продукции колхоза, а также овощи, яйца и цыплят из собственного огорода на так называемом «свободном рынке». То есть он может отвезти их в ближайший город и продать горожанам, не проходя через государственные магазины. Право владеть землей под сад и продавать продукцию этого сада было уступкой, сделанной правительством крестьянам после того, как коллективное хозяйство стало общепринятым.

Таким образом, по крайней мере теоретически, советский гражданин имеет право владеть личным имуществом способом, который не сильно отличается от нашего права владеть личным имуществом.

Из EM 46: Наш русский союзник (1945)

ЗЕМЕЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: КАК ОТЛИЧАЕТ ХОРОШЕЕ ЗЕМЕЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ

ЗЕМЕЛЬНОСТЬ В РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ : КАК ХОРОШО ЗЕМЛЯ

АДМИНИСТРАЦИЯ МОЖЕТ ИЗМЕНИТЬ РАЗНИЦУ

(переиздан в полученном виде.)

ЖЕНЕВА, 6 февраля (ЕЭК ООН) — Европейская экономическая комиссия Организации Объединенных Наций (ЕЭК ООН) начинает публикацию своего Обзора управления земельными ресурсами Российской Федерации сегодня в Москве. Обзор описывает историю землевладения в Российской Федерации и описывает текущую правовую и институциональную базу управления земельными ресурсами. В нем подробно описывается прогресс, достигнутый Российской Федерацией с начала 1990-х годов, а также даются рекомендации по исправлению некоторых недостатков.

Российская Федерация претерпела радикальные изменения в землепользовании в конце двадцатого века с приватизацией земли, развитием земельных рынков и появлением совершенно новой системы агрохолдингов.

Более 50 миллионов человек и юридических лиц приобрели права частной собственности на землю, и к концу 1990-х годов около 7,6% территории Российской Федерации находилось в частной собственности. Этот процент составляет 129 миллионов гектаров земли и сопоставим с площадью континентальной Западной Европы.Большая часть этих земель является сельскохозяйственной и находится в регионах с наиболее благоприятными климатическими и почвенными условиями.

В обзоре ЕЭК ООН делается вывод о том, что, по крайней мере теоретически, все элементы, необходимые для эффективной земельной политики, присутствуют. Однако реализация остается проблемой, потому что:

— В управлении земельными ресурсами участвуют несколько конкурирующих агентств. Это подрывает эффективность системы и приводит к конфликту интересов;

— Реализация земельной политики не является всеобъемлющей и непоследовательной;

— Контроль за земельной политикой и ее реализацией неэффективен;

— Передача государственной земли в ведение органов государственного управления различных уровней и передача сельскохозяйственных земель предусмотрены законом, но соответствующие учреждения не готовы к осуществлению таких мер;

— Планирование землепользования с точки зрения общих концепций, институциональных функций и процедур реализации не организовано эффективно;

— Управление землей более развито с точки зрения государственного контроля, чем правовой защиты частных владельцев.

Наиболее противоречивыми элементами государственного управления земельными ресурсами и имуществом в Российской Федерации являются сочетание публично-правовых и частно-правовых функций в рамках одного государственного органа, а также взаимодействие между техническими системами учета недвижимого имущества и государственной системой регистрации недвижимого имущества. имущественные права и сделки.

Очевидный конфликт интересов возникает, когда решения по земле и другому недвижимому имуществу принимаются агентством, которое также имеет полномочия представлять интересы владельца (федеральной) собственности.Такая ситуация является наследием советского земельного права, согласно которому земля находилась исключительно в государственной собственности. Обзор ЕЭК ООН предупреждает, что способность одного собственника (то есть государства) влиять на содержание кадастров и регистров снижает уверенность других сторон в надежности рыночной инфраструктуры и рынка недвижимости в целом.

Наконец, регистрация сельскохозяйственных и других сельских земель также находится в беспорядке. Сельская недвижимость не отражена в кадастровых картах.Приватизация земли и реструктуризация хозяйств не могут работать до тех пор, пока каждому участку земли не будет присвоен кадастровый идентификатор, а его владелец не будет внесен в единый реестр прав на недвижимое имущество и сделок с ним.

По вопросам управления земельными ресурсами в Российской Федерации обращайтесь:

Геннади Виноградов, Отдел окружающей среды и населенных пунктов ЕЭК ООН, Дворец Наций, офис 330, CH — 1211 Женева 10, Швейцария, тел .: +41 (0) 22 917 23 74, факс: +41 (0) 22 917 01 07 , электронная почта: [email protected], Веб-сайт: http://www.unece.org

или:

Кристина фон Швайнихен, Отдел окружающей среды и населенных пунктов ЕЭК ООН, Дворец Наций, офис 340, CH — 1211 Женева 10, Швейцария, тел .: +41 (0) 22 917 23 88, факс: +41 (0) 22 917 01 07, электронная почта: [email protected], веб-сайт: http://www.unece.org

* *** *

Приватизация, но без частной собственности

Каждый раз, когда я слышу об очередной программе приватизации, мне хочется спросить: как можно преобразовать активы в форму собственности, которой нет в России? Да и с госсобственностью дела обстоят не так однозначно.Начнем с этого.

Коллективно-частная собственность бюрократии

Понятие государственной собственности в значительной степени является судебной фикцией. Особенно, когда ее называют общественной собственностью, или «народной», как ее называли в социалистические времена. В конце концов, что такое собственность, как не право владения и распоряжения? Чтобы узнать, кому что-то принадлежит, нам нужно спросить, у кого это право.

‘Самодержавие — это черный ящик. Русское самодержавие тем более.’

Радикальный критик государства, американский экономист Мюррей Ротбард, не питал иллюзий по этому поводу. «При любой форме правления», — писал он, «владельцы недвижимости — это те, кто возглавляет это правительство». И он продолжил: «Государственная собственность означает просто, что собственник собственности является административной машиной правительства. Как это имущество используется, находится в распоряжении руководителей этой машины, которые, следовательно, являются владельцами.

Можно утверждать, что эти определения не универсальны.Возьмем, к примеру, Норвегию. Но не будем вдаваться в подробности. Мы говорим о России, а Россия, несомненно, находится под автократическим режимом. По классификации Freedom House с 2005 года относится к категории Not Free.

«В начале 90-х годов в России началась чековая приватизационная кампания. Спустя почти 20 лет об этом вспоминают как об одном большом обмане. Сегодняшние россияне хорошо понимают свою экономическую и политическую систему, которая передала полный контроль над национальным богатством клике монополистической власти.’

Самодержавие — это черный ящик. Русское самодержавие тем более. Кто, например, фактически принимает решение об экспортной цене газа «Газпрома»? Многим россиянам ясно, что это не глава «Газпрома» Алексей Миллер. Кто решает, кому будут предоставлены самые большие кредиты в «Сбербанке» и под какую процентную ставку? Явно не глава банка Герман Греф. И не менее ясно, что круг людей, реально владеющих собственностью, очень невелик.

На самом деле, термин «государственная собственность» можно понимать как недифференцированную и неформальную собственность горстки правителей страны.Российские экономисты некоторое время назад обратили внимание на это явление и окрестили его «властью-собственностью». Коллективно-личная собственность бюрократических верхушек.

В таком случае, вы можете спросить, не будет ли приватизация означать превращение этой неформальной частной собственности в юридически оформленное владение конкретных лиц? На самом деле это не так. Проблема в том, что приватизация 90-х не создала частной собственности.

Предположительно частный или фактически бюрократический

Государственная нефтяная компания «Роснефть» недавно заключила соглашение о стратегическом сотрудничестве с Exxon Mobil.Но мог ли Вагит Алекперов, владелец частной нефтяной компании «Лукойл», сделать что-то подобное (после консультации со своими основными акционерами) без согласия ведущих политиков России? Только очень наивный человек может представить, что это возможно в России. Дело в том, что «правительственные люди» владеют невидимыми золотыми акциями многих компаний, и не только таких крупных, как «Лукойл».

Как работает эта система, позволяющая государственному аппарату присваивать права собственности частных лиц? Здесь мы должны обратиться к… Адольфу Гитлеру.В своей впоследствии дискредитированной книге Gespräche mit Hitler [британский титул Гитлер говорит ] Герман Раушнинг цитирует следующие слова фюрера: «Вы должны осознать, что собственность больше не имеет значения. Зачем социализировать банки и фабрики? Мы будем социализировать людей …… .Позволим им владеть землей и фабриками столько, сколько они хотят. Главное, чтобы правительство с помощью партии держало их под своим контролем, будь то собственники или рабочие ».

«Один российский магнат (один из тех, кого ошибочно называют олигархами) однажды назвал Россию« охотничьим полем ».Другими словами, это страна, где можно получить огромную прибыль (особенно если вы находитесь рядом с центрами силы), но где риски также высоки ».

Здесь было сказано, что не имеет значения, принадлежит ли фабрика якобы правительству или некоему господину Шмидту. В конце концов, нам принадлежит сам господин Шмидт, так что завод в любом случае принадлежит нам.

Кому принадлежит «г-н Шмидт» (или г-н Петров, если хотите) в России? Можно сказать, партия.Я не имею в виду «Единую Россию». Нет, это партия бюрократии, и в первую очередь группа внутри нее, которая является наиболее сплоченной и имеет законное право применять насилие — так называемые «силовики». В эту группу входят не только милиция и ФСБ, но и сотрудники прокуратуры, и судьи. Очень часто налоговые органы и другие государственные ведомства также входят в этот альянс.

У этой правительственной мафии только одна цель — вымогательство.Это принимает разные формы, но во всех случаях предприятия либо платят регулярные деньги за защиту, либо разоряются и, таким образом, теряют свою собственность. Затем его часто захватывают близкие филиалы силачей и захватывают в ходе рейда. Правительственные деятели также часто действуют совместно со своими частными коллегами — преступными группировками.

Механизм давления на владельцев бизнеса прост: против них возбуждено уголовное дело. Исследование Института верховенства права Европейского университета Санкт-Петербурга показало, что в 2007 году из 84 665 обвинений, предъявленных в связи с финансовыми правонарушениями, только 35 987 были расследованы, из них только 12 364 были переданы в суд и только 8 890 закончились судебным разбирательством. убеждение.Такое огромное несоответствие очень необычно для других видов правонарушений. И это еще более странно, учитывая, что такая небольшая доля обвинительных приговоров не только не поощряется, но и показывает работу соответствующих ведомств в негативном свете с соответствующими последствиями для их финансового вознаграждения.

Исследователи пришли к единственно возможному выводу: «… значительная часть уголовных дел, связанных с финансовыми преступлениями, возбуждается и преследуется в соответствии с коммерческими интересами правоохранительных органов.Следовательно, эти дела должны быть урегулированы путем переговоров с подследственными, а не предметом судебного разбирательства… »

Эти выводы подтверждаются опросом, проведенным On Line Business Journal . На вопрос: «Считаете ли вы, что российская правовая база и правовая практика обеспечивают полную защиту вашего бизнеса от правительственных атак?» 44,7% предпринимателей ответили «ничуть не защищает», а 23,7% ответили, что «только помогает им лишить нас нашего бизнеса ».

Российский бизнес сегодня убегает не только в Лондон, но и в Казахстан и Китай. Удивительно, что кто-то еще остался.

Охотничье поле

Один российский магнат (один из тех, кого ошибочно называют олигархами) однажды назвал Россию «охотничьим полем». Другими словами, это страна, где можно получить огромную прибыль (особенно если вы находитесь рядом с центрами силы), но где риски также высоки. Вы делаете пакет — быстро вывозите его из страны.Куда-нибудь, где собственность не подвержена политическому риску, и где собственник бизнеса является свободным оператором, а не бессильным объектом бюрократической эксплуатации или даже его жертвой. Большое количество предпринимателей, находящихся за решеткой по сфабрикованным обвинениям в России, вызывает серьезную озабоченность даже у тех бизнес-ассоциаций, которые встроены в путинскую вертикаль власти.

«Роснефть» — крупнейшая нефтяная компания России, которая захватила активы ЮКОСа Михаила Ходорковского в учебном примере того, как полностью игнорируются права собственности в современной России.Доказательство того, что за властью всегда остается последнее слово.

Корни этой ситуации лежат в организационной модели вертикали власти, которая сложилась в эпоху Путина. Монополистическое закрепление у власти правящей клики требует абсолютной лояльности «сильных мира сего», а это, в свою очередь, требует некоторого вознаграждения за услугу. Решение было найдено не в том, чтобы вознаградить их высокими официальными зарплатами, а в том, чтобы неофициально позволить им заниматься бизнесом. С тех пор первое, «дворянское» сословие активно потеснило третье.

Что это означает для прав собственности? Вы могли бы сказать, что их просто не существует, несмотря на всю юридическую неразбериху, на которую подписалась Россия, когда копировала уставы других стран. На практике в стране действует «теневой закон», который не дает никаких гарантий на длительный срок. Все (в том числе не только бизнесмены, но и сами бюрократы) живут днем, откладывая свои доходы — заработанные или нет — в зарубежных налоговых убежищах.

Австрийский экономист Людвиг фон Мизес описал похожую ситуацию, правда, в другом месте и в другое время.«В такой системе у государства есть неограниченные возможности либо уничтожить любой бизнес, либо предоставить ему привилегии. Успех или неудача любого предприятия полностью зависит от произвольных действий власть имущих ».

«У этой правительственной мафии только одна цель — вымогательство. Это принимает разные формы, но во всех случаях предприятия либо платят обычные деньги за защиту, либо разоряются и теряют свою собственность ».

Он также сделал следующий комментарий по поводу частной собственности: «Если история может продемонстрировать или научить нас чему-либо, так это лишь тому, что частная собственность на средства производства является необходимой предпосылкой цивилизации и материального процветания.’

Согласимся с великим мыслителем ХХ века. И приходим к собственному выводу. Россия не может стремиться к материальному (или какому-либо другому) процветанию, поскольку в ней отсутствуют необходимые предпосылки для цивилизации. «Охотничье поле» изобилует варварством.

Землевладение, советское и постсоветское

Центральной идеей коммунистической идеологии было противостояние частной собственности на средства производства. Этот запрет частной собственности проявился прежде всего в земельных отношениях.Руководствуясь своими идеологическими убеждениями, новый большевистский режим на следующий день после захвата власти Временным правительством в октябре 1917 года издал декрет «О земле», который отменил частную собственность на землю и ввел национализацию земли. После октябрьского указа в январе 1918 года было принято земельное законодательство, запрещавшее аренду или обмен земли.

После окончания Гражданской войны в России (1917–1921) в 1922 году был принят первый Советский Земельный кодекс. Он регулировал землепользование и оставался в силе до начала 1990-х годов.Первый советский Земельный кодекс подтвердил национализацию земли и отменил частную собственность на землю, полезные ископаемые под почвой, водой и лесами. Статья 27 Земельного кодекса 1922 года запрещала покупку, продажу, завещание или закладную землю. Земельный кодекс 1922 года разрешал аренду земли у государства до 1928 года. Начиная с 1928 года, были внесены правовые изменения, которые подорвали свободы, содержащиеся в Земельном кодексе 1922 года. Ограничения на аренду земли положили начало коллективизации сельскохозяйственных земель, начиная с 1929 года.Семейные фермерские хозяйства, основанные на арендованной земле, были объединены в крупные совхозы и колхозы на основе государственной собственности на землю. Ограничения на аренду земли оставались в силе до конца 1980-х годов.

Однако запрет частной собственности на землю не означал, что советские граждане были лишены права пользования землей. Сельские и городские домохозяйства могли использовать небольшие земельные участки, которые использовались для выращивания продуктов питания для семейного потребления и для пополнения семейного дохода. Эти земельные участки назывались «подсобными», иногда переводились как личные подсобные хозяйства или просто «приусадебные участки».«В целом производство продуктов питания и продажа продуктов питания в совхозах и колхозах планировались и регулировались центральным правительством. Вспомогательные участки не были основаны на частной собственности на землю, но они действительно выходили за рамки государственного планирования. Вспомогательные участки могли быть выделены семье или отдельному человеку. Хотя коммунистическая идеология выступала против такого частного использования земли и считала эти земельные участки пережитком капитализма, продукты питания, произведенные на этих участках, составляли значительную часть продовольствия страны, в частности мясо, молоко, яйца, овощи. , и картофель.Для сельских жителей продукты питания, производимые на приусадебных участках и продаваемые на городских продовольственных рынках, вплоть до 1950-х годов составляли почти половину семейного дохода. В этих условиях советскому руководству пришлось поставить прагматизм выше идеологии и допустить существование вспомогательных заговоров. У сменявших друг друга советских лидеров были разные идеи относительно обработки вспомогательных участков. В трудные для экономики времена советский режим занял более снисходительную позицию. Однако среди политической элиты превосходство крупномасштабного коллективного сельского хозяйства не подлежало и не могло подвергаться сомнению, и до прихода к власти Михаила Горбачева в 1985 году ни один советский лидер не рассматривал возможность создания независимых фермерских хозяйств на основе аренды земли.

Когда Горбачев стал Генеральным секретарем, он хотел возродить советское сельское хозяйство, которое в начале 1980-х годов переживало застой в производстве продуктов питания. Его идея заключалась в том, чтобы позволить людям, желающим создать независимые фермы, арендовать землю у совхозов и колхозов. В феврале 1990 г. был принят Закон СССР о земле. Он легализовал аренду сельскохозяйственных земель с целью создания самостоятельных индивидуальных хозяйств, но не легализовал право собственности на землю. В апреле 1991 года был принят новый Земельный кодекс, заменивший Земельный кодекс 1922 года, и эта новая версия кодифицировала право аренды земли.

Закон о земле также позволял отдельным республикам СССР принимать свои собственные земельные законы. В декабре 1990 года Российская Республика отменила законодательство 1922 года о собственности на землю, приняв Закон о собственности, в котором проводилось различие между частной ( частная ) и государственной собственностью на землю. Принятие ряда других законов, в том числе о земельной реформе, означало, что впервые с тех пор, как коммунисты пришли к власти в 1917 году, была разрешена частная собственность на землю, хотя покупка земли строго регулировалась и предусматривала десятилетний срок. введен мораторий на продажу земли.

Когда Советский Союз распался в конце декабря 1991 года, президент России Борис Ельцин решительно подтвердил свою приверженность частной собственности на землю, которая уже была легализована в советский период. В конце декабря 1991 года Ельцин издал постановления правительства и указы президента, предписывающие крупным хозяйствам реорганизовать и распределить земельные доли среди всех членов хозяйств и выделить реальные земельные участки тем, кто хотел выйти из родительского хозяйства. Он также подтвердил право частной собственности на землю и призвал к появлению нового класса частных фермеров, основанных на частной собственности на землю.Несмотря на эти шаги, в 1990-е годы вопрос частной собственности на землю и права покупать и продавать землю сильно оспаривался и был ключевыми аспектами политического конфликта между реформаторами и консерваторами.

После роспуска в октябре 1993 года Верховного Совета и Съезда народных депутатов — законодательного органа советской эпохи — Ельцин продолжил определять земельные отношения. 27 октября 1993 г. Ельцин издал указ «О регулировании земельных отношений и развитии аграрной реформы в России», который оказал важное влияние на земельные отношения до конца десятилетия.Этот декрет предусматривал передачу земельных документов владельцам земли и земельных паев, тем самым создавая правовую основу для земельного рынка. В декабре 1993 года новая Конституция России гарантировала право частной собственности на землю. Это право было подтверждено в Гражданском кодексе, принятом в 1994 году.

Начиная с 1994 года возник рудиментарный земельный рынок, связанный с покупкой и продажей земли, в том числе сельскохозяйственных земель. Рынок земли был несколько ограничен тем, что сельскохозяйственные земли должны были использоваться только для сельскохозяйственных целей.Но указ был первым важным шагом и имел желаемый эффект: к концу 1990-х годов ежегодно регистрировались миллионы сделок с землей (хотя большинство из них были сделками по аренде).

После семи лет острых политических разногласий постсоветский Земельный кодекс был принят и подписан президентом Владимиром Путиным в октябре 2001 года. Впервые с 1917 года существовал Земельный кодекс, который позволял гражданам России владеть, покупать, и продать землю. Самый спорный вопрос — право покупать и продавать землю сельскохозяйственного назначения — был исключен из нового Земельного кодекса.

После принятия Земельного кодекса администрация Путина быстро приняла закон, регулирующий продажу земель сельскохозяйственного назначения. К июню 2002 года правительственный законопроект об обороте сельскохозяйственных земель прошел три чтения в Государственной Думе и был отправлен в верхнюю палату Совета Федерации, где в июле 2002 года был одобрен. Ближе к концу июля 2002 года президент Путин подписал закон, ставший первым с 1917 года законом, регулирующим продажу сельскохозяйственных земель в России.

Вступивший в силу закон был очень консервативным и требовал, чтобы земли сельскохозяйственного назначения использовались в сельскохозяйственных целях.За исключением небольших земельных участков, таких как приусадебные участки, если владелец частной земли хотел продать свою землю, он был обязан предложить ее местным правительственным органам, у которых был один месяц, чтобы воспользоваться своим правом преимущественного отказа. до того, как земля могла быть предложена третьим лицам. Если земля предлагалась третьей стороне, она не могла быть по цене ниже, чем была первоначально предложена местному правительству. Владельцы земельных долей должны были предложить свои доли сначала другим членам коллектива, а затем местным органам власти, у обоих из которых был один месяц, чтобы воспользоваться своим правом первого отказа.Только в том случае, если это право не использовалось, акции могли быть проданы третьей стороне, но не по цене ниже, чем была первоначально предложена местному правительству. Если собственник изменил цену своей земли (или своих земельных долей), то местному правительству снова должно было быть предоставлено право первого отказа по новой цене. Закон установил ограничения на минимальный размер сделок с землей и максимальные ограничения на размер собственности на землю. Наконец, закон предусматривал конфискацию земли (как и Земельный кодекс), если земля не использовалась или использовалась не по назначению, или если использование привело к ухудшению состояния окружающей среды.

См. Также: сельское хозяйство; колхозы; Землевладение, имперская эпоха

библиография

Данилов Виктор П. (1988). Сельская Россия при новом режиме. Блумингтон: издательство Индианского университета.

Медведев, Жорес А. (1987). Советское сельское хозяйство. Нью-Йорк: Нортон.

Вадекин, Карл-Ойген. (1973). Частный сектор в советском сельском хозяйстве. 2-е изд. Беркли: Калифорнийский университет Press.

Wegren, Стивен К.(1998). Сельское хозяйство и государство в советской и постсоветской России. Питтсбург, Пенсильвания: University of Pittsburgh Press.

Стивен К. Вегрен

Экономические права и Конституция России

Следующие замечания были сделаны заместителем директора Института Кеннана Уильямом Померанцем 21 сентября на конференции «Прямое действие Конституции: 20 лет российского опыта», посвященной 20 ^{годовщина} годовщины принятия Конституции Российской Федерации.Конференция была организована юридическим факультетом Санкт-Петербургского государственного университета при поддержке Конституционного Суда Российской Федерации.

Для меня большая честь быть здесь сегодня по случаю 20 годовщины принятия Конституции России. Хочу поблагодарить организаторов за поддержку этой конференции и за сбор такой выдающейся группы российских и западных экспертов.

С точки зрения стороннего наблюдателя последние пять лет были трудным временем для конституционного развития России.Очевидно, фундаментальное разделение полномочий между президентом и премьер-министром было перевернуто и перевернуто снова, в процессе подрыва статуса обеих должностей в рамках конституционного строя. Более того, в Конституцию была внесена первая крупная поправка, в результате которой срок полномочий президента и законодательного органа был увеличен до шести и пяти лет соответственно. Хотя в то время это было представлено как незначительное изменение, впоследствии мы узнали, как даже небольшие изменения могут нарушить весь баланс сил внутри политической системы.

Вторая крупная поправка к Конституции сейчас активно рассматривается — предложение об объединении Высшего Арбитражного суда (Арбитражный) с Верховным Судом России. Это также было изображено как техническое изменение — чтобы не допустить, чтобы разные судебные системы выносили противоречивые мнения, — хотя оба суда во многих случаях выносили решения совместных пленумов, чтобы гарантировать, что такие конфликты не возникнут.

Арбитражные суды сыграли решающую роль в конституционном развитии России за последние 20 лет, поскольку они толковали и поддерживали прозрачным и всесторонне прогрессивным образом более широкие экономические и имущественные права, закрепленные в Конституции России.Эти основные права включают право владеть, использовать и распоряжаться собственностью, свободу рынка земли, свободу заключения договоров и защиту интеллектуальной собственности, и это лишь самые важные из них.

Эти экономические права впоследствии получили дополнительную структуру и содержание в результате принятия Гражданского кодекса и других частей гражданского законодательства. Как все это работает на практике — тема другой конференции. Однако не следует спешить с историческим характером того, что Конституция 1993 года сделала с точки зрения прав собственности.Это не просто перевернуло 70 с лишним лет социализма, который явно дискриминировал большинство видов частной собственности. Конституция 1993 года также перешагнула порог, который Императорская Россия не смогла преодолеть за десятилетия до 1917 года, а именно широкое признание прав собственности в качестве основного гражданского права.

Антипатия дореволюционной российской левой интеллигенции к представлениям о правах собственности хорошо известна и сегодня не требует дальнейшего анализа. Что, пожалуй, еще более интересно в ретроспективе, так это двойственное отношение основной либеральной политической партии России — Конституционно-демократической (кадетской) партии — к правам собственности, особенно к правам, связанным с владением землей.Павел Милюков, лидер кадетов, отверг попытку Столыпина расширить крестьянскую собственность на землю, вместо этого оставив за собой право национализировать землю в соответствии с эгалитарными принципами партии.

Временное правительство в 1917 году также колебалось по вопросу о собственности на землю в разгар русской революции. Хотя это было сделано по объективным политическим и военным причинам, неспособность принять решение в конечном итоге открыло дверь большевикам и обещание мира, земли и хлеба.Таким образом, включение прав собственности в главу 2 Конституции о правах и свободах человека и гражданина представляет собой большой интеллектуальный скачок в истории России. Это произошло как часть крупного политического компромисса — права собственности уравновешивались некоторыми фундаментальными социальными правами. Тем не менее, Конституция должна быть признана за мирное решение вопроса, веками разделявшего российское общество.

Конституция 1993 г. также провозгласила возвращение частного права в Россию.Юристам, выросшим в юрисдикциях общего права, всегда нужно действовать осторожно, говоря о разделении между частным и публичным правом, поскольку это различие не привлекает такого же научного внимания в Соединенных Штатах или Великобритании, как в странах гражданского права. Отчасти это связано с тем, что права собственности всегда считались фундаментальным гражданским правом в соответствии с англо-американским законодательством и поэтому немедленно переходят в политическую — и общественную — сферу. Более того, когда Соединенные Штаты пытались навязать это различие в начале 20–90–246–90–247-го века, они сделали это настолько жестко, что после того, как граница была нарушена, они потеряли значительную часть своего резонанса в соответствии с американским законодательством.

Хотя советская правовая система явно маргинализировала частную сферу, следует отметить, что частное право процветало в царский период, поскольку люди регулярно обращались в суд для защиты своих индивидуальных экономических интересов. Таким образом, Конституция 1993 года не создала ничего нового, а вместо этого восстановила подлинное пространство для частного права, в котором индивидуальные права граждан и предприятий теоретически могли быть решены без прямого участия государства.

Возрождение частного права и значительное увеличение числа людей, обращающихся в суды, представляет собой одно из основных достижений экономических прав, закрепленных в Конституции России.Следует признать, что цифры не отражают всей картины — действительно, недавний опрос в России показывает, что люди теряют веру в суд, и это обескураживающее событие, которое подтверждает, что еще предстоит проделать большую работу. Тем не менее, если посмотреть на более чем 20-летний период, спрос на закон — и сопутствующее осуществление экономических и имущественных прав — резко возрос.

Процесс обращения людей в суд также стал более регулярным, и здесь Конституционный суд, в ответ на призывы Европейского суда по правам человека, сыграл решающую роль, в первую очередь устраняя излишки надзорная проверка [ надзор ] с гражданского процесса.Надзорный контроль, унаследованный от советских времен, позволял государству (в форме прокуратуры) вмешиваться в частноправовые споры в любое время и без согласия сторон. После нескольких лет реформ, надзор был сокращен в соответствии с российским гражданским законодательством до исключительной апелляционной процедуры, которая может быть продолжена только после того, как все другие апелляции будут исчерпаны. Существенно уменьшилась и роль прокуратуры.

В то время как преобразование процесса надзор может в первую очередь представлять интерес для юристов, специализирующихся на непонятных правилах гражданского судопроизводства, его реформа имеет более широкие разветвления надлежащей правовой процедуры, которые в прошлом внесли значительный вклад в возрождение российского частного права. две декады.

Российская Конституция также подчеркивает важность судебной автономии. В уголовном праве, где уровень обвинительных приговоров по-прежнему колеблется на уровне 99 процентов, сохраняются постоянные вопросы об общей независимости судебной власти. Однако в гражданском процессе был достигнут прогресс, и опять же, коммерческие суды первыми выступили. Я предоставлю другим решать, в какой степени прецедент может — или не может — существовать в рамках системы гражданского права, но очевидно, что Высший арбитражный суд повысил важность судебных решений в рамках российской правовой системы, в то же время все более настойчиво заявляя о том, как он определяет его судебные обязанности.

Таким образом, Конституция 1993 г. проложила путь к возвращению частного права в Россию — с более активными гражданами, участвующими в защите своих экономических и имущественных прав, более независимой судебной системой, контролирующей гражданский процесс, и более ограниченным государством с меньшими возможностями. вмешиваться в гражданский процесс в связи с пересмотром надзорной инстанции. Хотя все вышеперечисленные заявления, конечно, допускают различные оговорки и оговорки, процессуальные изменения, произошедшие за последние 20 лет, оживили гражданский процесс в соответствии с российским законодательством.

Однако остается более широкий вопрос: в какой степени эти частноправовые практики и процедуры привели к реализации статьи 1 Конституции, а именно к признанию России правовым государством ( правовое государство ).

Этот вопрос задавали при аналогичных обстоятельствах в дореволюционной России. В 1905 году Максим Винавер, видный обозреватель и специалист по гражданскому праву, высказал предположение, что гражданский процесс в России сыграл гораздо более значительную роль в продвижении верховенства закона, чем первоначально предполагалось.Он особо выделил «строгую мораль» гражданского суда и его опору на состязательные принципы. «Разве эти формы вышеупомянутого гражданского процесса не стали воплощением многочисленных гарантий свободы личности от неограниченного господства администрации?»

Может ли российское гражданское право сегодня играть аналогичную роль, выдвигая определенные ценности и практики частного права в публичную сферу? В этом отношении я остаюсь более пессимистичным.Российское государство сохраняет подавляющее превосходство в своих публично-правовых полномочиях и использовало эти полномочия для обеспечения того, чтобы новые принципы гражданского права не пересекались и не посягали на прерогативы государства.

Эта сила наиболее ярко проявилась в злоупотреблении уголовным правом, которое в противном случае считалось бы законными сделками в соответствии с гражданским кодексом. Детали этой проблемы хорошо известны всем, кто следил за дебатами в преддверии объявленной Думой амнистии для предпринимателей в июле этого года.Борис Титов, уполномоченный по защите прав предпринимателей, также отлично справился с освещением злоупотреблений уголовным правом и того, как они привели к заключению десятков тысяч предпринимателей по сомнительным обвинениям.

Итак, люди, которые естественно возглавили бы борьбу за экономические права и права собственности, оказались под прямым нападением со стороны государства. К сожалению, широко разрекламированная июльская амнистия предпринимателей не изменит нынешней ситуации; На сегодняшний день по амнистии освобождены лишь сотни, а не обещанные тысячи российских бизнесменов и женщин.Более того, амнистия сама по себе не устраняет первопричинные правовые причины проблемы, и поэтому злоупотребление уголовным правом, несомненно, будет продолжаться, что наносит прямой ущерб экономическим и имущественным правам, закрепленным в Конституции.

Россия явно не нуждается в помощи извне, чтобы понять и решить эту проблему. Вся необходимая юридическая экспертиза находится внутри страны — действительно, вероятно, в этой комнате. Решение требует политической воли для обновления существующего законодательства, чтобы уголовное законодательство не противоречило экономическим правам, закрепленным в Конституции России.

Это оказалось намного более сложной задачей, чем первоначально предполагалось. В результате, однако, становится очевидным, что путь России к правовому государству не может проходить строго через права собственности, как это происходило в англо-американской традиции. Вместо этого права собственности, вероятно, должны будут работать вместе с включенными в Конституцию социальными правами, которые высоко ценятся населением России, чтобы решительно подтолкнуть Россию к правовому государству.

Для таких усилий потребуется не только готовое государство и заинтересованные граждане, но и независимая судебная система, и поэтому я заканчиваю то, с чего начал, с надвигающейся реформой коммерческих судов. Объединив два высоких суда, Россия не только устранит одного из важнейших защитников экономических прав и правовой прозрачности, но и внесет серьезные изменения в Конституцию.

Кому-то такая процедура может показаться незначительной операцией, заключающейся в простом утверждении некоторых технических поправок к Конституции 1993 года.Однако, как показывает российская история, правовые институты — хрупкие тела: их трудно создать, они требуют постоянного развития и могут быть легко уничтожены при первых признаках политической неопределенности. Сама российская конституция остается в зачаточном состоянии и очень хрупка, она еще не готова во многих отношениях даже к незначительным операциям, не говоря уже о существенном переписывании российской судебной системы.

Итак, пока мы размышляем о том, что было достигнуто, и о сохраняющихся проблемах, я призываю к крайней осторожности в ближайшем будущем.Правовые аргументы действительно могут поддержать слияние арбитражных судов и судов общей юрисдикции, но это закон о непредвиденных последствиях, о котором Россия должна больше всего беспокоиться при рассмотрении следующей конституционной реформы.

Частная собственность и общественная культура: забытая глава коммунистической жизни Восточной Европы

1 Разговор о частной собственности в условиях коммунизма 20, ^-го, века может быть для некоторых читателей своеобразной темой.В конце концов, именно либерализм построил свой экономический и политический порядок на частной собственности, даже посвятив ее как «естественное право», в то время как коммунизм выступил как политический соперник либерализма и исторический заклятый враг [1]. Таким образом, может показаться, что частная собственность не имеет отношения к изучению коммунизма, не в последнюю очередь потому, что сам raison d’être коммунизма устраняет частную собственность как главный источник материальной и моральной несправедливости в мире. Когда ученые обсуждают эту тему, обычно они ограничиваются хроникой часто насильственной социализации собственности различными коммунистическими режимами 20 ^– веков, будь то Советский Союз, Китай, Куба или где-либо еще.То, что при коммунистических режимах уделяется частной собственности, в значительной степени ограничивается фатальными рассказами о «врагах государства», владеющих собственностью, таких как кулаки, аристократы, землевладельцы или фермеры из среднего класса, раздавленных колесами революции.

2 Но разве при коммунизме частной собственности не существовало? Это вопрос, на который я хотел бы здесь ответить. И все же дело не в том, чтобы пересказывать красочную карьеру «смешанной экономики» и частного предпринимательства в Советском Союзе и в Восточном блоке после 1945 года, о которой писали раньше.Вместо этого следует обратить внимание на место и силу самой частной собственности в восточноевропейском коммунизме после 1945 года, что государство неохотно приняло за достойный сожаления, но несменяемый элемент коммунистического общества.

3 Для начала стоит вспомнить, что при коммунизме существовало, по сути, два разных режима собственности. Первым было то, что называлось «народной собственностью», или Volkseigentum , которая основывалась на коллективной собственности на средства производства [2].Это хорошо известно и не требует дополнительных разъяснений. Однако вопрос частной собственности сложнее. Хотя этот термин был официально запрещен как идеологическое загрязнение, личные вещи вместо этого деликатно назывались «личной собственностью». Личная собственность включала в себя предметы и имущество, обозначенные в Конституции СССР 1936 года — и в их эквивалентных конституциях в странах-сателлитах Восточного блока после 1945 года — как воплощающие так называемое «удовлетворение материальных и культурных потребностей», таких как потребительские товары и произведенные предметы собственности, купил, унаследовал, выиграл или подарил.Неудивительно, что юридическое присутствие личной собственности в социалистической жизни вызывало у коммунистических властей большое беспокойство. Как иронично заметила Инга Марковиц, «социализм был очарован собственностью, как христианство было одержимо грехом» [3]. Концепция собственности, естественно, занимала центральное место в марксизме, поскольку рассматривалась как основа всей политической жизни и движущая сила глобальной истории. Со своей стороны, коммунизм никогда не хотел покончить с собственностью tout court , а только с ее буржуазной концепцией, как объяснили Маркс и Энгельс в своем Манифесте коммунистической партии 1848 года .Прежде всего они стремились освободиться от либеральной логики и материальной несправедливости частной собственности, и по этой причине указ Ленина 1917 года, формально ликвидирующий всю частную собственность, послужил генезисом 1 современной экономической революции.

4 А как же личная собственность? Несмотря на свои революционные начинания, Ленин вместе со своими сторонниками нэпа в конечном итоге ввел смешанную экономику частного и социалистического предпринимательства, обеспечив правовую защиту для обоих. То же самое и с частной собственностью.В то время как Ленин практически отменил наследство в 1918 году как пережиток буржуазного прошлого [4], в немалой степени потому, что оно рассматривалось как ключевой элемент в поддержании буржуазной концепции семьи [5], права наследования были постепенно восстановлены и интегрированы в гражданские кодексы других советских республик к 1922 году. Придя к власти, Сталин активно проводил кампанию по устранению любого последнего бастиона частного предпринимательства из советской экономической жизни, однако его конституция 1936 года официально признавала и защищала то, что прямо именовалось «личной собственностью». ( личная собственность ), отмеченное прежде всего в статье 10: «Личное право граждан на их доходы и сбережения от работы, в их жилищах и на подсобных предприятиях, на предметы домашнего хозяйства и использования, предметы личного пользования и удобства. , а также право граждан наследовать личное имущество охраняется законом »[6].И это было не просто юридическое изобретение, поскольку оно открыло двери для нового акцента на стяжательной советской культуре собственности в 1930-х годах. Как утверждал Гарольд Берман, к середине 1930-х годов «возник новый упор на личное владение своим домом, своими личными вещами, своим сберегательным счетом и государственными облигациями», поскольку даже наследование также было «освобождено от жестких налогов и более серьезных последствий. была введена свобода завещания »[7].

5 После 1945 года в СССР права на личную собственность были расширены.Отчасти это произошло потому, что коммунистические лидеры пришли к выводу, что производство, пользование и накопление потребительских товаров в качестве личной собственности было важным стимулом для труда, как давно утверждал Аристотель [8]. К 1948 году «каждый советский гражданин» имел право купить или построить 1-2-этажный дом до пяти комнат, а гражданам было разрешено владеть скотом. Всего через шесть месяцев после смерти Сталина Хрущев задал тон, настаивая на том, что «мы должны покончить с предубеждением о том, что для рабочих является позором владеть скотом как личной собственностью!» [9].Изменение суждения было также зарегистрировано в том факте, что сроки тюремного заключения за кражу личного имущества в СССР со временем значительно ужесточились: с 3 месяцев в 1920-х годах до 5-6 лет в исправительно-трудовом лагере к концу 1940-х годов [10]. К 1957 году налоги на наследство были практически отменены в Советском Союзе и Восточном блоке, что привело одного западного комментатора к хихиканью, что Советский Союз на самом деле был «более благоприятной для наследования средой, чем его западный аналог» [11]. Дома, автомобили, лодки, дачи, книги, ювелирные изделия, мебель, музыкальные инструменты и предметы домашнего обихода должны были быть официально защищены [12].Постановление Советского Союза 1961 г. распространило положения о личной собственности, изложенные в конституции 1936 г., на все государства-сателлиты СССР [13].

6 Подобные вопросы особенно беспокоили ярых восточногерманских идеологов и законодателей. После 1945 года немецкие законодатели объединили свои усилия в оккупационных зонах, чтобы восстановить старый Гражданский кодекс Германии ( Bürgerliches Gesetzbuch ) 1900 года как краеугольный камень постнацистского конституционного строя. Этот гражданский кодекс был основан на наборе классических либеральных «негативных свобод», которые гарантируют свободы свободных частных граждан от неправомерных посягательств со стороны государства.Он стал ключевым «lieu de mémoire» сам по себе в той мере, в какой он служил основой своего рода единой немецкой правовой культуры после войны [14]. Но с усилением холодной войны и активизацией усилий ГДР по ускорению распространения «социалистической законности» ( sozialistische Gesetzlichkeit) прозвучали новые призывы «модернизировать» кодекс. Сам Ульбрихт возглавил обвинение, цитируя Маркса, что социалистический гражданский кодекс должен быть направлен на «выведение людей из социальной изоляции и освобождение их от буржуазного мышления» [15].В конце 1950-х годов возникло движение за «делиберализацию» гражданского права путем аннулирования всех оставшихся индивидуальных прав во имя хваленой «собственности народа» [16]. Однако эта реформаторская инициатива в конечном итоге зашла на мель, главным образом потому, что Советский Союз возражал против того, что такой радикальный пересмотр гражданского права идет вразрез с тем, что практикуется в других странах социалистического мира. В конце концов, ГДР по сути последовала примеру Советского Союза в области защиты личной собственности. Например, наследование оставалось ключевой чертой Гражданского кодекса Восточной Германии (даже после его радикального пересмотра в 1975 году) и прочно закрепилось в Конституции ГДР 1968 года (ст.11, абз. 1) [17]. Право на «загородный дом» было прямо гарантировано Гражданским кодексом ГДР 1975 года [ZGB] и даже поощрялось государством отчасти в качестве подачки гражданам, которые в противном случае могли бы подумать об эмиграции [18]. Хотя преемник Ульбрихта, Эрих Хонеккер, возможно, распустил практически все частные предприятия в 1972 году, частные дома и собственность оставались под прямой защитой [19]. Его новый кодекс 1975 года признал индивидуальное стремление к благам как фундаментальное и защищал право на потребительские объекты и право собственности на них как основополагающее для всех граждан [20].

7 Но именно потому, что гражданское право ГДР юридически сохраняло опасную «несоциалистическую» сферу, широко высказывались опасения, что оно служит своего рода юридическим троянским конем в крепости страны «социалистического закона и справедливости». Реформаторы, следовательно, начали сокращать разрыв между государством и гражданином другими способами. Решающим здесь было новое идеологическое обоснование, проистекающее из идеи Сталина об «активной надстройке», согласно которой действия государства (а не только экономические преобразования) были одинаково важны для развития социалистического сознания и гражданственности.Закон был отмечен как особенно решающий в этом отношении, поскольку восточногерманские юристы занимались использованием судов — и в частности гражданских судов — для борьбы с этими новыми социальными опасностями [21].

8 Так много теории, но как насчет популярного понимания частной собственности? Именно в этом контексте эти мелкие иски «социальные суды» или gesellschaftliche Gerichte , учрежденные в Советском Союзе и по всему Восточному блоку в начале 1960-х годов, являются таким показательным источником повседневной социалистической жизни, и я буду использовать собственные «комиссии по разрешению споров» ГДР, или, например, Schiedskommissionen .Вкратце, эти комиссии были небольшими неформальными «товарищескими судами», созданными в жилых районах ГДР в 1963 году для рассмотрения дел о незначительных гражданских конфликтах и ​​приобщения граждан к работе «социалистической законности» [22]. Они были специально разработаны для дополнения успешных «комиссий по конфликтам» или Konfliktkommissionen , которые были созданы десять лет назад в качестве мирских трибуналов для рассмотрения мелких дел, возникающих на рабочем месте. Задача комиссий по спорам, напротив, заключалась в урегулировании ссор между соседями из-за мелких правонарушений и «антиобщественной деятельности» с явной целью перевоспитания правонарушителей.К 1989 году около 56 917 человек были избранными «народными заседателями» почти в 6 000 комиссий по спорам по всей стране [23]. К концу 1967 года в стране насчитывалось более 5 700 таких гражданских судов, каждый из которых рассматривал в среднем от 3 до 5 дел в месяц, а иногда и больше [24]. Власти ГДР так гордились этими двойными «социальными судами», которые еще в 1989 году назывались «неоспоримыми признаками прочности нашей ориентированной на людей социалистической системы правосудия и законности социалистического государства» [25].С 1990 года система гражданских судов ГДР оставалась одним из самых мощных источников ностальгии для многих граждан Восточной Германии [26], даже несмотря на то, что сфера гражданского права Восточной Германии была полностью проигнорирована Комиссией Enquete, которая в остальном тщательно пыталась «работать через ГДР». прошлое »во имя демократизации после воссоединения [27].

9 Эти суды в первую очередь касались нарушений в отношении «собственности народа», а также личной собственности [28]. Фактически, к середине 1960-х годов нарушения прав собственности составляли почти 60% всех преступлений в Восточной Германии и оставались примерно на этом уровне в течение 1970-е и 1980-е годы [29].Нарушения против «народной собственности» включали такие вещи, как кража в магазинах, кража оборудования с заводов и хищения, и составили половину имущественных преступлений в ГДР с 1960-х до конца 1980-х годов [30]. Дела о личном имуществе, напротив, охватывают широкий спектр мелких претензий, начиная от украденных мопедов и заканчивая поврежденным спортивным инвентарем и поцарапанными автомобилями. Большое количество имущественных дел — как и в более официальных гражданских судах — касалось конфликтов между арендаторами и частными домовладельцами из-за невыплаты арендной платы и просроченного ремонта дома.Другие касались ссор между супругами и детьми из-за наследования квартир и личных вещей или о том, как разделить предметы домашнего обихода после развода. Хорошая часть также касалась конфликтов между соседями из-за границ собственности, обычно из-за садовых участков или нависающих деревьев. Что примечательно в этих имущественных спорах (и это было справедливо и в отношении официальных гражданских судов), так это то, что правящая Партия Социалистического Единства — всегда присутствовавшая на протяжении всей остальной жизни ГДР — относительно отсутствовала в этих разбирательствах, особенно если они это делали. не касаться молодежи.Здесь право на личную собственность и ее защита были главным, что имело значение, давая якобы изгнанному призраку товарного фетишизма оживленную общественную площадку. В самом деле, это были в основном мелкобуржуазные конфликты из-за квартир, садов, гаражей, мебели и автомобилей — то, что было названо «крошечными анклавами самоопределения в жестком и упорядоченном мире» [31], причины и проблемы которых ничем не отличались от того, что осуществляли суды по рассмотрению мелких исков к западу от Берлинской стены.

10 Безусловно, возможность использования этих судов для сбора информации не была упущена государственными органами. В одном отчете Министерства юстиции 1956 года, например, говорилось, что основным элементом новых судов является сбор информации об общественной жизни, которую иначе было бы трудно получить, особенно о «тысячах мелочах, которые усложняют жизнь нашему народу, устранению из которых значительно улучшили бы социальные отношения »[32]. Эти суды затем могут быть полезны, помогая противостоять «врагам нашего государства, которые пытаются всеми способами саботажами, диверсиями и секретными агентствами подорвать наши цели» [33].Это считалось тем более необходимым, учитывая, что люди, которые обычно подавали частные иски — домохозяйки, самозанятые работники и пенсионеры, — считались теми самыми людьми, которые оставались в значительной степени вне государственной сети массовых организаций. Постановление общественного суда в ноябре 1953 г. было принято как прямая реакция на основные политические потрясения, произошедшие 16-17 июня в начале того же года [34]. Проблема для государственных чиновников заключалась в том, что жилые районы, в отличие от рабочих мест, как правило, не находились под контролем государства.Это было особенно заметно после восстания 1953 года, когда государственным чиновникам было трудно проникнуть в жилые кварталы. В одном июльском отчете Национального фронта 1953 года «настроение людей» описывалось как настороженное и подозрительное, и что «людей раздражает усиленная слежка за соседями» [35]. В отчете Национального фронта десять лет спустя говорилось, что жители по-прежнему скептически относятся к государственным организациям в жилых районах и что многие граждане, особенно молодежь, не очень вовлечены в общественную жизнь или деятельность [36].Чтобы преодолеть это сопротивление, суды должны были поддерживать тесные контакты с полицией, Национальным фронтом, надзирателями жилых помещений и официальной системой правосудия в выявлении «асоциального» и «хулиганского поведения» среди жителей, особенно среди молодежи [37]. Фактически, расширение комиссий по спорам в 1968 году по всей ГДР было прямым ответом на угрозу, исходившую от Пражской весны в том году, поскольку было замечено, что суды могут помочь выявить проблемные области и граждан быстрее, чем полиция [ 38].

11 В соответствии с марксистской идеологией, корни этого «антисоциалистического поведения» неизменно связывались с универсальным пугалом — «капиталистическим поведением». Старые дома были выделены как более склонные к «асоциальной активности» на том основании, что около 20%, как правило, находились в частной собственности, таким образом сохраняя то, что называлось «пережитками прошлых мировоззрений», в которых граждане, как утверждали отчеты, «по-прежнему считают, что могут эгоистично жить только для себя »и не понимают« основ социалистической общинной жизни »[39].В одном из справочников Министерства юстиции 1971 года для судебных юристов резюмирована логика, заявив, что преступность в ГДР «коренится главным образом во влиянии врага имперского класса, в регрессивном мышлении и образе жизни ряда граждан, которые цеплялись за идеологические пережитки [досоциалистического] прошлого »[40].

12 По иронии судьбы, проблема усугублялась приходом социалистического процветания. Поначалу это может показаться загадкой, учитывая распространенное представление о восточноевропейском социализме как о бесхозяйственности, широко распространенных лишениях и массовых нищете.Но в начале 1960-х годов Восточный блок — и Восточная Германия в частности — находился в начальной фазе своего большого скачка вперед в «потребительском социализме». К тому времени так называемый уровень жизни стал ключевым идеологическим полем битвы в соперничестве времен холодной войны, поскольку каждая система использовала экономический успех как средство демонстрации политической легитимности. Например, на 22 ^{-м съезде партии} в СССР в 1961 году Хрущев подчеркнул центральную важность «Все для народа — все для благосостояния народа!» [41] и каждый лидер Восточного блока последовал их примеру, уделяя больше внимания «гражданину-потребителю».Хотя сейчас его фактические результаты могут показаться нам скудными, повседневная социалистическая жизнь действительно претерпевала серьезные изменения. Начала материализоваться новая социалистическая «массовая культура» с новыми торговыми центрами, каталогами с доставкой по почте, модой, мебелью, посудой и блестящими потребительскими товарами всех видов [42]. Возможно, это было хорошей новостью для экономистов и политиков ГДР, но это также означало, что у закона — и судов — было гораздо больше благ, которые нужно уважать и защищать. Если примитивные социальные суды в начале 1950-х в основном касались относительно редких предметов личной собственности, таких как семейные драгоценности и швейные машины, то в 1960-е суды наводнили иски о новых плодах социалистической потребительской культуры, таких как телевизоры, мотоциклы, спортивное оборудование и т. Д. туристическое снаряжение и автомобили.Насколько это было важно для граждан ГДР, в 1960 году признал сам Ульбрихт, который писал, что социализма можно достичь, только если государство сыграет свою роль в «обеспечении защиты собственности и прав граждан» [43].

13 Восхождение Эриха Хонеккера на пост первого секретаря в 1971 году мало что изменило в этом отношении. Старое марксистское представление о том, что приход коммунизма означает отмирание государства, а вместе с ним и закона, вряд ли осуществилось; Фактически, социальная судебная система была значительно расширена в 1970-х годах во имя просвещения граждан о социалистических правах и справедливости.На 9 ^{-м съезде Социалистической единой партии} в 1976 году Хонеккер ясно дал понять, что он должен помочь обуздать потребительские желания, «развивать социалистическое общество» и «цивилизовать» массы относительно норм социализма в каждом конкретном случае [44]. . Как сказано в одном путеводителе, эти суды должны были служить «рычагом» в «историческом превращении Я в Мы», в котором личные права не заключаются в том, чтобы отрезать людей от общества, а скорее будут иметь законопослушную и коллективизирующий эффект в защите нас от эгоистичного, недисциплинированного и грубого поведения »[45].

14 Но на самом деле именно мораль считалась решающей в обеспечении того, чтобы социалистическое общество не превратилось в своего идеологического врага. Конституционный акцент на «удовлетворении материальных и культурных потребностей», впервые сформулированный в сталинской конституции 1936 года, а затем дословно включенный в гражданские кодексы всех социалистических республик после 1945 года, включая ГДР, был призван обуздать демонов «прибавочной стоимости». и безудержное потребительство. В то время сильный упор на мораль — то, что Дороти Вирлинг называет государственной « образовательной диктатурой » — едва ли ограничивался этими судами, и его можно было рассматривать в обществе ГДР в 1960-х годах как часть отчаянных усилий по сохранению единства общества в муки лихорадочной модернизации и социалистической трансформации [46].Действительно, 1960-е годы были золотым веком книги по социалистическому этикету, породившей ряд массовых руководств по манерам, направленных на создание новых стандартов «социалистической вежливости» в сфере повседневного общения [47]. Крестовый поход судов по реабилитации мелких правонарушителей был частью более широкого проекта социальной инженерии ГДР 1960-х годов по преобразованию общества после возведения Берлинской стены в 1961 году [48]. То, что эти нарушения проистекали из упорного менталитета частной собственности, тем самым ударили в самую суть социалистического проекта и заслужили серьезное внимание.К середине 1960-х суды активизировали свою миссию по восстановлению социалистических норм хорошего поведения, часто преследуя правонарушителей, пристыжая уклончивых и требуя публичных извинений. Вряд ли приговор был вынесен без страстных патерналистских увещеваний социалистического проступка; для юристов нарушения были не просто моральным недостатком, а оскорблением самой силы и возможности самого социализма. Примечательно также, что многие из этих дел в социальных судах (более половины к началу 1970-х гг.) Фактически касались оскорблений, клеветы и диффамации, то есть нарушений чести гражданина, поскольку честь защищалась с точки зрения священного морального свойства каждый отдельный социалистический гражданин.Таким образом, как и в советских товарищеских судах, клевета была ключевой проблемой этих социальных судов, поскольку они использовали стыд и общественный взгляд, чтобы опровергнуть общественное раскаяние, объявить выговор и подтвердить социалистические идеалы хорошего поведения [49]. Но к середине 1970-х эти дела характеризовались явным крахом идеализма, поскольку морализаторская миссия судов 60-х уступила место сухому рассмотрению претензий на частную собственность, лишенных некогда грозного рвения к социальным реформам.

15 Что в итоге можно сказать об этих проблемах? Во-первых, эти протоколы судебных заседаний можно рассматривать как показывающие, что восточногерманское общество — несмотря на пропаганду противоположного — действительно боролось из-за явно буржуазных представлений о домашнем порядке, приличии и хорошей жизни.Растущее чувство беспомощности судов в борьбе с «капиталистическим эгоизмом» можно затем рассматривать как признание самих ограничений социалистической реконструкции обычных граждан, а также как неявное признание того, что эти «досоциалистические» буржуазные взгляды были здесь для того, чтобы оставаться. В мире, где царит нехватка и материальные нужды, личная собственность стала еще более важной, и неудивительно, что она стала источником местных социальных трений. То же самое и с большим процентом дел о посягательстве на честь.В конце концов, именно в обществах, характеризующихся небольшим потоком товаров и денег, честь — как разновидность непередаваемой частной собственности — считается особенно дорогой. То, что государство следило за общественными дебатами так же внимательно, как оно патрулировало свои национальные границы, означало, что эти судебные столкновения между соседями стали одним из немногих мест, где граждане могли выразить свои имущественные претензии. Но, как всегда, происходило это в жестких рамках авторитарного государства ГДР. То, что система социальных судов была разработана и расширена в ответ на несколько «критических для системы» событий — восстание 1953 г., возведение Берлинской стены в 1961 г. и Пражская весна 1968 г. — подчеркивает стремление государства использовать комиссии для увеличения своей власти и патерналистский охват.С точки зрения властей, гражданские комиссии помогали отслеживать разногласия и нонконформистов во имя «социалистического сообщества». Тем не менее, в этих жилищных спорах о личной собственности и личной чести коллективистские идеалы часто проигрывали, поскольку заявители эффективно переработали Отношения «я-мы» для достижения личных целей. Вместо этого упор делался на защиту собственной собственности граждан от злоупотреблений со стороны других — будь то их дома, имущество, семейное спокойствие и / или личная репутация.В результате «приватизация» социальной справедливости может рассматриваться как выражение растущего политического пессимизма. По крайней мере, эти события могут каким-то образом объяснить, почему мир личной собственности — предметы повседневного обихода и памятные вещи — занял такое видное место в волне ностальгии ( Ostalgie ) среди восточных немцев после воссоединения [50].

16 Но приписывая эти события некоторой поверхностной «буржуазизации» общества ГДР, мы упускаем из виду другие ключевые проблемы.Например, можно было бы правдоподобно возразить — и это моя вторая точка зрения — что то, что в конечном итоге демонстрируют эти судебные протоколы, является своего рода гражданским утверждением гражданского общества. Несомненно, это может показаться странным, не в последнюю очередь потому, что влиятельная часть историографии ГДР работала, чтобы перевернуть Маркса с ног на голову, утверждая, что именно общество, а не государство, в конечном итоге исчезло при государственном социализме. И тем не менее, эти судебные материалы убедительно показывают, что определенное выражение гражданского общества — основанное на защите собственности, домашнем мире и даже вежливости — развивалось на местном уровне с годами, и социальные суды сыграли свою роль в том, чтобы сделать это возможным.Чтобы быть ясным, ГДР никогда не приближалась к классическому либеральному представлению о гражданском обществе, поскольку не было критической общественной сферы, поскольку гражданские права западного образца, такие как свобода слова, собраний и эмиграция, были по существу запрещены всем. путь через конец 1980-х. Тесные отношения между системой правосудия — включая социальные суды — и Национальным фронтом и местной полицией делают это совершенно очевидным, как отмечалось в нескольких случаях, рассмотренных выше. Ключевым моментом является то, что гражданское общество ГДР развивалось не против государства, как на Западе, а внутри него.Но это не значит, что гражданские права были мертвой буквой. В конце концов, Гражданский кодекс 1975 года был явной попыткой «материализовать» гражданские права, гарантируя защиту собственности и «субъективные права» граждан ГДР. Эта логика твердо соответствовала пониманию гражданских прав социалистическими правительствами того времени, поскольку они считали право на труд, достойное жилище, здоровье, высшее образование и даже «отдых и отдых» в качестве основных прав человека, а также в отличие от «абстрактных» свобод, которые праздновали их соперники по холодной войне [51].В ГДР и других странах гражданские права всегда оставались подчиненными экономическим правам; но как только личная собственность стала защищенным элементом социалистического гражданского права, ее граждане стали думать и действовать по-другому. Возможно, они приняли близко к сердцу изначальные требования самого марксизма — социальную справедливость и материальную компенсацию. То, что Гражданский кодекс ГДР 1975 года был бестселлером по всей стране, где было продано около 2 миллионов копий населению 16,7 миллиона, свидетельствует о расцвете собственной «культуры прав» социализма [52].Как бы цинично граждане ни цитировали кодекс для продвижения своих частных требований, дело в том, что они приняли закон, судебную систему и, в конечном итоге, само государство как органы, принимающие меры для защиты личной собственности.

17 Это подводит меня к моему последнему общему комментарию. Учитывая тему тома, мы должны хорошо осознавать подводные камни и иронии, связанные с применением либерального словаря частной и общественной сфер 18 ^-го -го и 19-го ^-го веков для описания событий при коммунизме.Как отмечали многие наблюдатели, при коммунизме, строго говоря, никогда не существовало реальной общественной или частной сферы. Но сказать, что границы между публичным и частным никогда не фиксировались и менялись при разных условиях, — это только первый шаг; следующий — проанализировать, как эти концепции применялись на практике государством, социальными группами и обычными гражданами. История комиссий по спорам ГДР, например, показывает, как публично предъявлялись претензии в отношении личной собственности, чтобы защитить то, что считалось частной сферой жизни гражданина.В этом случае частная сфера не была скрытой, секретной, непредставленной или даже подавляемой, а, скорее, была ключевым элементом общественного договора между гражданами и государством, даже закрепленного в законе, с одобрения и поощрения государства. Подобное развитие событий можно увидеть в прославленных петициях граждан, или Eingaben . Как восприятие общественных и частных осознанных представлений об идентичности, субъективности и поведении граждан в странах Восточного блока — сложный вопрос для историков, но он затрагивает самую суть повседневной жизни при социализме.

18 Pour citer cet артикул:

19 Пол Беттс, «Частная собственность и общественная культура: забытая глава коммунистической жизни Восточной Европы», Histoire @ Politique. Политика, культура, société , № 7, январь-апрель 2009 г.

Холодная война и наши представления о частной собственности

Менее обсуждаемый аспект конфликта, который продолжается до сих пор, касается законов, регулирующих собственность и инвестиции

Этот национализированный цементный завод в Мариэле, Куба, когда-то был принадлежит Lone Star Industries из Коннектикута / AP

Этот пост является частью серии из 12 частей, посвященных тому, как U.Отношения между Россией и Югом сформировали мир после распада Советского Союза в декабре 1991 года. Прочтите всю серию здесь.

Спустя семнадцать месяцев после кубинского ракетного кризиса Верховный суд США написал в своем заключении: «Сегодня в международном праве мало вопросов, если вообще есть какие-либо вопросы, по которым мнения разделились бы так, как ограничения полномочий государства по экспроприации собственности. инопланетян «. Суд рассматривал дело о национализации правительством Фиделя Кастро частной собственности, принадлежащей американцам.Но частично основываясь на этой неопределенности в отношении международно-правовой защиты иностранных инвестиций, Суд постановил, что суды США не должны судить о законности официальных действий иностранного правительства, и не рассматривали дело по существу.

На протяжении холодной войны даже некоммунистические постколониальные страны часто заявляли о своем законном праве на изъятие иностранных инвестиций в рамках перераспределения земель и контроля над природными ресурсами. Часто те, кто потерял свое имущество, не могли воспользоваться средствами правовой защиты.

По данным Организации экономического сотрудничества и развития, через двадцать лет после распада Советского Союза крупнейшая коммунистическая страна мира, Китай, за последние четыре квартала привлек 215 миллиардов долларов прямых иностранных инвестиций. За тот же период Соединенные Штаты привлекли 226 миллиардов долларов. И хотя мировые прямые иностранные инвестиции существенно снизились по сравнению с докризисным максимумом в 2007 году, общие глобальные прямые иностранные инвестиции (приток и отток) составили почти 2 доллара.7 трлн за последние четыре квартала. Без такого доступа к иностранному инвестиционному капиталу глобальная рецессия и мировая безработица были бы гораздо более серьезными, чем они есть сейчас.

Многие технологические, финансовые и политические события помогают объяснить рост частных международных инвестиций. Но этого не могло бы произойти без всемирной революции в наших представлениях о международном праве и частной собственности.

В Соединенных Штатах на протяжении более двух десятилетий как демократическая, так и республиканская администрации продвигали двусторонние инвестиционные договоры, или «ДИД», которые обеспечивают существенную защиту иностранных инвестиций от незаконного государственного вмешательства.Эти меры защиты охватывают все виды собственности инвесторов, включая интеллектуальную собственность; нематериальные активы, такие как контракты, акции и облигации; и твердые активы, такие как фабрики и офисные здания. Для обеспечения соблюдения этих мер защиты и разрешения инвестиционных споров эти договоры предусматривают международный арбитраж.

Сегодня ДИД приняли 176 стран мира. По данным Конференции Организации Объединенных Наций по торговле и развитию (ЮНКТАД), хотя они существовали во время холодной войны, за последние два десятилетия количество ДИД во всем мире резко возросло с 385 в 1989 году до 2750 к концу 2009 года.

Хотя особенности часто различаются, многие положения ДИД, защищающие иностранные инвестиции, стали почти универсальными. Как соглашения между Турцией и Туркменистаном, так и соглашения между США и Сальвадором защищают иностранные инвестиции от прямой или косвенной экспроприации, национализации или аналогичных мер «за исключением общественных целей, недискриминационным образом, после выплаты быстрой, адекватной и эффективной компенсации, и в соответствии с надлежащей правовой процедурой «. Последние ДИД некоторых стран также содержат положения, направленные на защиту окружающей среды, труда, здоровья населения и других вопросов государственной политики в дополнение к имущественным правам иностранных инвесторов.

Хотя темпы формирования ДИД за последние несколько лет замедлились, многие региональные торговые соглашения, такие как НАФТА и Соглашение о свободной торговле между Доминиканской Республикой и Центральной Америкой, теперь содержат положения о защите инвестиций. Фактически, по данным ЮНКТАД, по состоянию на 2009 год по меньшей мере 295 соглашений о свободной торговле во всем мире защищали иностранные инвестиции.

Договоры не означают, что иностранные инвестиции защищены от государственного вмешательства. Например, нефтяные компании, принадлежащие иностранным владельцам, оказались втянутыми в резонансные споры с правительствами России и Венесуэлы за последние несколько лет.Но это только усиливает потребность в надежной правовой защите и правоприменении.

Международным правовым и экономическим рамкам, которые способствовали и защищали иностранные инвестиции в течение последних двух десятилетий, не суждено сохраниться. На встрече 2002 года в Монтеррее, Мексика, 171 страна подтвердила так называемый Вашингтонский консенсус, когда они согласились с необходимостью «привлекать и увеличивать приток производственного капитала» путем создания «прозрачного, стабильного и предсказуемого инвестиционного климата с надлежащим исполнением контрактов. и уважение прав собственности »- даже после долгового кризиса Аргентины и финансового кризиса в Восточной Азии.Но они рассматривались как региональные проблемы, которые сдерживались. Если текущий глобальный финансовый кризис усугубится или расширится, может быть гораздо меньше интереса к поощрению свободного движения капитала и защите иностранных финансовых интересов.

Как ни странно, суды крупнейшей экономики мира мало чем помогли. Несмотря на то, что в международном праве мало вопросов, мнения по которым сегодня столь едины, американские суды все еще погрязли в доктринах холодной войны, которые не позволяют им рассматривать иски о нанесении ущерба иностранным инвестициям со стороны государственных субъектов.И все большее число американских судей открыто скептически относятся к значению международного права для юриспруденции США.

Тем не менее, надежда есть. Впервые после революции Куба объявила в ноябре, что позволит своим гражданам покупать и продавать свои дома. Революция продолжается.