Специфика семейных отношений: Специфика семейных отношений

Специфика семейных отношений

1. Отношения, составляющие предмет регулирования семейного права, характеризуются особым субъектным составом. Круг лиц, которые могут быть их участниками, четко определен семейным законодательством. В семейных правоотношениях участвуют не просто физические лица, а граждане, которым присущ особый семейно-правовой статус — супруга, ребенка, родителя, бабушки, дедушки и т. д.

2. Основу семейных правоотношений составляют специфические юридические факты — брак и родство, материнство, отцовство, усыновление и пр. Несмотря на то что основанием возникновения некоторых семейных правоотношений являются договоры и соглашения, тем не менее наличие брака или родства (приравненной к нему связи) является необходимой предпосылкой их существования.

3. Характерной особенностью семейных правоотношений является их длящийся характер. Как верно указал А. П. Сергеев, хотя длящийся характер присущ и некоторым другим гражданским правоотношениям, в частности правоотношениям собственности, для семейных отношений он имманентен, т.

е. вытекает из самой их природы. И дело не только в том, что в основе большинства семейных правоотношений лежат такие неограниченные временем юридические факты, как родство, брак, усыновление и другие обстоятельства. «Длящийся характер семейных правоотношений обусловлен главным образом спецификой их целей и задач, которые заключаются в создании семьи, воспитании детей, обеспечении материального содержания нетрудоспособных родственников и супругов и т. д.». Семейные правоотношения предполагают необходимость длительного взаимодействия их участников¹.

4. Для семейных отношений характерны строгая индивидуализация их участников, их незаменимость в данных отношениях другими лицами. Семейные права и обязанности являются «внеоборотными», не передаваемыми ни в порядке универсального правопреемства (наследования), ни по соглашению сторон. В семейном праве отсутствуют такие институты, как уступка прав требования и перевод долга.

5. Поскольку в семейных отношениях невозможно заменить их участников, постольку любые семейные отношения (имущественные или личные неимущественные) приобретают личный характер. Однако личный характер отношений, складывающихся в семье, обусловливается не только тем, что личные и имущественные права и обязанности неотделимы от личности управомоченного лица.

По своему содержанию семейные отношения носят преимущественно личный характер и лишь затем имущественный. Личные отношения имеют приоритетный характер, так как имущественные отношения всегда связаны с ними и вытекают из них. Личные отношения во многом предопределяют содержание норм, регулирующих имущественные отношения. Например, законодатель, учитывая влияние личных моментов (привязанностей, чувств, эмоций и т. д.) на процесс заключения брачного договора или алиментного соглашения, устанавливает специальные ограничения. «Имущественные отношения в семье хотя и имеют важное значение, производны от личных, так как возникают лишь при наличии последних и призваны обслуживать их»

2.

6. Семейным отношениям присущ особый лично-доверительный характер, поскольку главное место в них занимают личные связи членов семьи. «Сущность семейного правоотношения такова, что оно всегда включает в себя элемент личного независимо от целевой направленности правоотношения, его характера и вида. При этом наличие данного элемента не обязательно связывается с личными правами участников семейного правоотношения. Он существует самостоятельно, независимо от личных прав субъектов…» Лично-доверительный характер норм семейного права, регулирующих как личные, так и имущественные отношения, составляет их ядро, сущность, накладывающую свой отпечаток на все семейно-правовые институты.

Рассмотренные выше особенности семейных отношений позволяют выделить их из общей массы имущественных и личных правоотношений в обособленную сферу — самостоятельный предмет регулирования семейного права.

Голуцкая А. С., Гришанов А. Н. Специфика семейных отношений в российской действительности

СПЕЦИФИКА СЕМЕЙНЫХ ОТНОШЕНИЙ
В РОССИЙСКОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ

Гришанов А.  Н.
Психоаналитик, супервизор, тренинговый аналитик ЕКПП,
руководитель Психоаналитической мастерской, г. Новосибирск

Голуцкая А. С.
Журналист, участник Психоаналитической мастерской, г. Новосибирск

 

Вступая в отношения с любым человеком, даже кратковременные, мы уже несем определенный багаж своих ожиданий, иллюзий удовлетворения своих потребностей. В семье же, как под увеличительным стеклом, «чемоданы бессознательного» утяжеляются или становятся более легкими, но и более чем востребованными. Какие глубинные запросы к другому «заставляют» мужчин и женщин формировать семейные отношения определенного типа? И какие неразрешенные конфликты детства лежат в их основе? Почему так часто, согласно статистике, в нашей стране распадаются первые браки?

Безусловно, в данной работе мы рассматриваем лишь некоторые аспекты глубинных процессов, происходящих в психической реальности человека, которые проецируются на современные российские семейно-брачные отношения. Но именно эти аспекты, на наш взгляд, позволяют «увидеть» то, что определяет специфику семейных взаимоотношений в настоящее время.

Психоаналитические подходы к рассмотрению семейно-брачных отношений в динамике их зарождения, и в современных вариантах всегда констатируют неотъемлемую конфликтность, присущую этому ритуалу межличностных отношений. Семья всегда чутко реагирует не только на веяния времени во всей человеческой культуре, но и отражает специфику бессознательных процессов конкретной народности.

Эволюция ритуала семейно-брачных отношений в западной культуре за последние 100–150 лет демонстрирует последовательную смену преобладающей модели семьи. От модели патриархальной семьи с совместным проживанием трех поколений детей и родителей к нуклеарной, когда совместно живут два поколения – родители и их дети, и далее к новым моделям, среди которых можно выделить: визитерские модели брака, характерные для современной нарциссической культуры; семьи по интересам, когда сексуальная сторона отношений выносится за рамки семьи; однополые браки и т. д.

Известный философ и исследователь культуры В.Медведев в ряде работ [1,2] рассмотрел специфику организации коллективного бессознательного российской общности, а также специфику женских и мужских вариантов его реализации в условиях семейно – брачных отношений. Основываясь на подходах, выработанных В.Медведевым, рассмотрим с психоаналитических позиций общие тенденции, наблюдаемые в современной семье, а затем рассмотрим специфику этих процессов в российской действительности.

З.Фрейд в работе «Неудовлетворенность культурой» [3] рассмотрел с позиции глубинной психологии историю возникновения и современных для его времени условий существования семьи. Традиционно позиции мужчины и женщины в семье рассматривались следующим образом. Женщина – хранительница домашнего очага, воспитательница детей. Мужчина – добытчик, обеспечивающий условия для существования семьи и реализующий себя за порогом своего дома. Он создает для себя более комфортную среду обитания – культуру, которая, по мнению З.

Фрейда, является сублимацией сексуальной энергии мужчин. При этом женщина, которая решает основную задачу ей предназначенную – сохранение рода, рассматривалась З.Фрейдом как враг культуры, поскольку она стремится перенаправить энергетику мужчины от целей культуры в домашнюю реальность, удерживая мужчину рядом с собой.

Наблюдаемые с конца XIX в. закономерные процессы всесторонней социализации женщин и их сексуального раскрепощения приводят к тому, что женщины постепенно расширили за рамки дома пространство своей реализации и освоили традиционно мужскую сферу обитания – культуру. Некоторый период времени мужчина служил проводником в эту реальность, но постепенно женщина стала обходиться без него, да и сама культура стала ориентироваться на удовлетворение, прежде всего, женских потребностей.С точки зрения классического психоанализа и, используя его терминологию, стремление обрести и освоить тот мир, который создан мужчинами «для себя», как место для формирования своей идентичности и её реализации, можно рассматривать как проявление «зависти к пенису», которое удовлетворяется через идентификацию со способностями мужчины пользоваться результатами сублимации сексуальной энергии.

Кроме того, необходимо отметить проявление в культуре еще одной глубинной потребности, когда женщина является не только активным пользователем культуры, но и стремится стать ее активным творцом. Можно предположить, что за стремлением занять такую активную позицию и творить культуру, помимо проявления «зависти к пенису», стоит потребность женщины стать ближе к отцовской фигуре, в большей степени идентифицироваться с отцом, что часто можно обосновать дефицитом материнской любви и несформированной способностью освоения полноценной женской идентичности. К этому тезису мы вернемся чуть ниже.

Таким образом, осваивая культуру, женщины постепенно подавляли реализацию своего архетипа женственности, который связан с пассивной, страдательной позицией, требующей присутствия активного мужского начала. Женская сексуальность все больше получала свободу для своего прямого удовлетворения, но одновременно и мужчина получал свободу от востребованности своей мужественности, которая, как порождение определенного периода формирования культуры, теперь затухала и возвращалась к своим биологическим формам проявления.

Мужчине больше не приходится напрягаться ради любви женщины, а сам вариант мужского существования часто является сублимационной формой обесцененной самой же женщиной своей глубинной женственности. Все более частым вариантом современного мужчины в западной культуре признается вечный ребенок Питер Пэн. В российской культуре к подобному типу мужчины можно отнести череду образов в советских фильмах 80-годов, например, фильмы о несформированной мужской идентичности «Полеты во сне и наяву», «Курьер» и т.д.

 

Российский тип мужественности

Остановимся более подробно на российском типе мужественности. В силу различных социальных причин в отечественном обществе сформировался определенный тип мужчины, как носителя заряда бессознательных конфликтов нации. Это, в первую очередь, отражено в русских сказках и мифах, а также в литературных произведениях, например, в романах 19 в. (Печорин, Обломов, Чичиков и т.д.), где мужской герой демонстрирует различные регрессивные варианты преодоления «семейного романа» [1].

Механизмы формирования мужественности и женственности были детально исследованы В.Медведевым [1,2], И.Ничипуренко и В.Медведевым [4]. В этих работах рассмотрено формирование женственности и мужественности в российском варианте с учетом специфики структуры коллективного бессознательного русского народа.

По мнению авторов этих работ, в русских сказках, на которых выросло не одно поколение детей, формирование мужской идентичности иллюстрируется судьбой младшего сына, который необычайно любим своей матерью. Его нарциссические потребности полностью удовлетворены в симбиозе с матерью в период блаженного младенчества. Хотя этот нарциссический кокон и порождает агрессию к постороннему вмешательству в отношения с первичным объектом, в большинстве ситуаций агрессивности не наблюдается и герой сказок скорее пассивен. Никаких усилий в достижении целей герою сказки прикладывать не надо, нет необходимости «вставать с дивана», что приводит к симбиотическому слиянию в отношениях с матерью. Исходя из представлений о русской культуре как доэдипальной [1], такой вечный Емеля обречен на решение конфликтов самых первых лет своего детства. Он переживает полноту инфантильной радости от слияния с материнской фигурой, а нарциссическая нагруженность матерью его пениса приводит к фантазиям о полном удовлетворении обеих сторон [5]. В такой ситуации, мальчик фиксируется на этапах освоения инфантильной психосексуальности, так и не испытав глубинной потребности в идентификации с мужской фигурой, полноценного формирования своей мужественности. Безусловно, это не может не сказаться на взаимоотношениях, как со своим полом, так и с противоположным. Способность строить преимущественно диадные отношения и реализовывать привычные доэдипальные паттерны поведения ведут к тому, что в будущем такой мужчина будет искать и вступать в отношения с женщиной с активными материнскими функциями, личность которой будет, однако достаточно инфантильной.

 

Российский тип женственности

В отличие от представленного мужского типа героиня русских сказок фиксирована на фаллической стадии. Ее активность, строптивость в сюжетах русских сказок формируют представление о неприятии девочкой женственности как таковой. Это говорит, в первую очередь, о том, что девочка испытывала недостаток материнской любви и ее потребности не были достаточно удовлетворены. И, хотя в своем психосексуальном развитии она пошла дальше, чем мужчина-мальчик, в силу кастрационных тревог, вины перед матерью за предательство любви к первичному объекту, страха перед наказанием за это предательство, девочка фиксируется на этапе инфантильной генитальности, так и не осуществив окончательно психологический выбор пола. Дальнейшее психосексуальное развитие и полноценное формирование женственности подразумевает полный отрыв от материнского тела и замыкания всех импульсов на себе. В данном же случае фиксация на фаллической стадии позволяет девочке отыгрывать бесконечный конфликт с негативным материнским образом, а также лелеять бессознательно фантазию о нахождении у себя фаллоса. Этот бессознательный конфликт отыгрывается женщиной во внешней среде в пресловутом – «и в горящую избу, и коня на скаку».

Отцовская фигура в семье такой девочки либо отсутствует (в силу того, что такой тип культуры не порождает его), либо идеализируется и становится недостижимой. Тем самым появляются трудности в формировании будущего взрослого полоролевого поведения.

 

Основной психологической причиной выталкивания мужчины из семьи является напряжение бессознательных инцестуозных комплексов [2], которыми сопровождается сексуальная жизнь человека. Есть два варианта уменьшения этого напряжения в условиях, когда традиционные социокультурные механизмы перестают поддерживать стабильность семейно-брачного ритуала.

В первом варианте может быть несколько путей реализации: 1. В культуре формируются новые механизмы сохранения традиционных ценностей взамен ослабленных механизмов из прошлого. Возможно, что на некоторое время это задержит процесс изменений в семейно-брачных отношениях. 2. В отношениях происходит в большей или меньшей степени расщепление на сексуальную и любовную составляющие. Например, могут ослабляться формы пространственно-временной близости (раздельное проживание) или сексуальность может реализоваться вне семьи. Все это снижает бессознательные взаимные страхи мужчины и женщины и делает переносимым уровень амбивалентных переживаний в отношении друг друга. Реализация этого случая размывает традиционные формы семейных отношений, семья уже не противостоит культуре (в понимании З.Фрейда), а становится ее частью. В этом случае культура все менее становится сферой сублимации сексуальности и становится сферой ее прямого отреагирования.

Во втором варианте уменьшения напряжения, мужчина ищет или создает новые варианты сублимации сексуальности, которые не могут (пока) быть освоены женщиной. Можно сказать, что он пытается традиционными способами создать для себя замкнутые мужские области существования в окружающей его женской культуре, например, всё более проецируя психическую реальность в виртуальную действительность.

 

Современная российская семья

Остановимся на специфике российской семьи. Каким будет брак пары людей, решающих догенитальные проблемы? В связи с ранней травматизацией и женщина, и мужчина, вступая в брак, в лице своего партнера, по сути, вступают в отношения с первичным объектом, то есть с матерью. Можно утверждать, что брак будет носить симбиотический характер, где специально созданное поле эмоциональной зависимости и размытой идентичности, позволяет отреагировать конфликты инфантильного периода. По нашему мнению, на первый план в любовных и семейных отношениях в российской действительности выходит не конфликт между женщиной и культурой, которая отвлекает мужчину от семьи, а конфликт между поколениями женщин – между матерями и дочерьми. В чем его суть?

Если раньше к разрыву симбиотических отношений мальчика с матерью подталкивали требования культуры, а также дочери из следующего женского поколения, то теперь это давление со стороны и культуры и дочерей ослабло. Матери с большим моральным правом стали удерживать в симбиотических отношениях своих сыновей. Новые поколения дочерей по инерции еще требуют «заботливых, защищающих..», но не получают этого, поскольку сами выбрали сексуальную свободу и социальную активность. Женщинам остается только сокрушаться по поводу часто встречаемой инфантильности мужчин, хотя косвенно это обвинение в адрес не мужчин, а их матерей. На первый план в наше время вышло право матерей на своих сыновей, а не право дочерей. И дочери остаются ни с чем.

Есть два варианта реализации семейных отношений в этой ситуации. Женщина может взять в мужья инфантильного мужчину с достаточно сильными симбиотическими связями. И если раньше в семье создавались зрелые сексуальные отношения, объединяющие многие компоненты отношений на уровне взрослой генитальности, то теперь формируются отношения на уровне инфантильной генитальности, который, тем не менее, удовлетворяет взаимные потребности в сексуальности, а также потребности в материнстве и элементах симбиотических отношений с родительскими фигурами. Или же женщина может пойти по пути многих матерей и завести ребенка «для себя!» – будущего мужчину в семье. В этом случае стать матерью – это значит завести мужчину, который не предаст. Стать беременной при этом становится технологической задачей, а не опытом «романтических» отношений.

Можно предположить, что если проблемы материнства будут все более отделяться от отношений с противоположным полом и на первый план выйдут проблемы отношений с матерями, то это еще больше подтолкнет развитие однополых семей, которые реализуют один из вариантов отыгрывания инцестуозных и симбиотических проблем.

Мужчина же в современной российской семье стремится решить собственную проблему автономности, выбирая женщин с ярко выраженными материнскими чертами. В силу проблем, неразрешенных ребенком на этапе формирования целостного либидного объекта в период третьего года жизни, образ своего партнера и мужчиной и женщиной носит расщепленный характер. Например, для мужчины «женщина плохая», если она требует от него инициативности, заботы и защиты, а «женщина хорошая» если она кормит, ублажает, баюкает.

Не только мужчина, но и женщина в таком браке часто ищет материнскую заботу, возвращаясь к не пережитым травмам ранних отношений с матерью. И соответственно, такой симбиотический брак обречен на открытый или латентный конфликт во взаимоотношениях свекровь-невестка или теща-зять.

Рассмотрим для примера первый случай отношений – между невесткой и свекровью. При этом надо упомянуть, что симбиотические семейно–брачные отношения характеризуются несформированными границами семьи, что порой напоминает патриархальную модель семьи. Однако, на самом деле – это расширенный вариант родительской семьи, в которой выросшие дети, т.е. муж и жена продолжают освоение своих идентичностей, стараясь психологически выйти из диадных отношений с матерями. Отсюда следует, что в ядре взаимоотношений невестки, входящей в семью мужа будет ярко проявляться специфика отношений с собственной матерью. Хотя невестка, как мы упомянули выше, и фиксирована на фаллической стадии, проблемы более ранних отношений с матерью не вытеснились в бессознательное, а остались актуальными и эмоционально заряженным. Таким образом, в основе конфликта свекрови и невестки лежит не столько борьба за мужчину, сколько бессознательная борьба невестки с плохой частью своей матери из своего раннего детства. Эта ситуация и будет отыгрываться в различных аспектах семейной жизни. Стоит отметить, что в этой ситуации мужчина еще больше укореняется в своей инфантильной расщепленной позиции, поскольку в отношениях его жены с его матерью, которые он наблюдает, и, в которых участвует, попеременно отыгрываются либо «плохость» женского образа, либо его положительная сторона, причем и жена и мать могут брать на себя и ту и другую роль.

Конечно, возможен и такой вариант, когда невестка «принята» свекровью, которая вытеснила свою ревность и враждебность к женщине, которую выбрал сын. Внешне такие отношения со стороны свекрови могут проявляться в подарках невестке, присвоении ей статуса «дочери». Возможно, что с такой более «хорошей» материнской фигурой, невестке удастся разрешить некоторые проблемы, не решенные со своей матерью. Однако это потребует времени, а пока сексуальность в такой семейной паре будет носить бессознательно-инцестуозный оттенок, поскольку братско-сестринские отношения превратятся не в один из вариантов ролей, которые могут реализовываться в интимной близости, а в основной вариант инфантильной сексуальности [5].

Насколько устойчив такой вариант брачно-семейных отношений как симбиотический, доэдипальный брак? С одной стороны, учитывая специфику российских семейных отношений, он вполне гармонично встроен в коллективные ритуалы, а существующие в культуре варианты массового отреагирования накопленного в семье напряжения позволяют ей сохранять стабильность. Возможность для каждого участника семьи удовлетворять свои инфантильные потребности удерживает их в отношениях, каждый несет функционал необходимый другому. Однако высокий уровень амбивалентности проявлений бессознательной активности и несформированность механизмов регуляции Эго-активности [1], в частности, контроля агрессии в симбиотической паре (активную роль в сбрасывании агрессии играет теща, свекровь, алкоголь), бессознательный запрет на индивидуальное развитие, глубинная зависимость от матери – все это приводит к неспособности подобной пары проходить семейные кризисы. Появление ребенка или даже работа с психоаналитиком одного из супругов подрывает в паре диадные отношения, фактически вводя их в стрессовой треугольник. Позитивный вариант развития отношений в таком браке видится в личностном развитии каждого в паре с учетом его специфической «русскости»[1]. Впрочем, в этом случае назвать последующие отношения в этом браке симбиотичными уже нельзя.

 

Литература

1. Медведев, В. «Русскость» на кушетке. Опыт прикладной супервизии случая Человека-Волка / В.Медведев // Russian Imago 2001. Исследования по психоанализу культуры. – СПб.: Алетейя, 2002. – С. 106 – 139.
2. Медведев, В. Сублимационная эротика войны как способ бегства мужчины от женщины. Психоаналитические подходы к интерпретации фильма «Белое солнце пустыни» / В.Медведев // Russian Imago 2000. Исследования по психоанализу культуры. – СПб.: Алетейя, 2001. – С. 178 – 220.
3. Фрейд, З. Неудовлетворенность культурой / З.Фрейд // Вопросы общества и происхождения религии. – М.: ООО «Фирма СТД», 2008. – С. 191–270.
4. Ничипуренко, И, Медведев, В. Отречение от Решета: к вопросу о парадоксальности генитального символизма в русской народной сказке / И.Ничипуренко, В.Медведев // Russian Imago 2001. Исследования по психоанализу культуры. – СПб.: Алетейя, 2002. – С. 376–412.
5. Кернберг, О.Ф. Отношения любви: норма и патология / О.Ф.Кернберг – М.: Независимая фирма «Класс», 2000. – 256 с.

[PDF] Связь последовательности и структуры со специфичностью ферментов семейства α-амилаз

• title={Связь последовательности и структуры со специфичностью ферментов семейства $\alpha$-амилаз}, автор = {Элизабет А. Макгрегор и {\vS}тефан Джейн{\vc}эк и Бирте Свенссон}, журнал = {Биохимика и Биофизика Акта}, год = {2001}, объем = {1546}, страницы = {1-20} }
  • Э. Макгрегор, Ш. Janeček, B. Svensson
  • Опубликовано 9 марта 2001 г.
  • Биология, химия
  • Biochimica et Biophysica Acta

  Вид через издатель

  Imb.savba.SK

  . триада

  • Махович, Янечек

  • Биология, химия

  первый соответствующий пример члена семейства α-амилаз только с 3 инвариантными остатками.

  Инвариантные остатки в семействе -амилазах: только каталитическая триада

  • Martin Machovi

  • Биология, химия

  • 2003

  предполагаемый член GH-77 и может быть первым подходящим примером члена семейства -амилаз только с 3 инвариантными остатками, то есть каталитической триадой.

  Отпечатки последовательности в эволюции семейства α-амилаз

  • Ш. Janeček

  • Биология

  • 2008

  Важность консервативных участков последовательности как отпечатков последовательности в особых случаях α-амилаз Gh23 из растений и архей; подсемейства олиго-1,6-глюкозидазы и неопуллуланазы Gh23; и особое внимание уделяется уникальной амиломальтазе GH77 из боррелий.

  Связь между эволюцией домена, специфичностью и таксономией членов семейства альфа-амилаз, содержащих С-концевой домен, связывающий крахмал.

  Похоже, что в отношении SBD эволюция в GH 13 показывает переход в сегменте белков С-конца к каталитическому (бета/альфа)8-стволу (домену А).

  Новая группа гликозидгидролаз семейства 13 α-амилаз с аберрантной каталитической триадой

  • Ф. Д. Сарьян, Ш. Janeček, M. van der Maarel

  • Chemistry, Biology

    Scientific Reports

  • 2017

  Глюкоза и мальтоза были обнаружены как продукты действия новой α-амилазы на растворимый крахмал, демонстрируя, что зуд вызывает зуд. несмотря на своеобразную каталитическую триаду.

  Кристаллическая структура разветвляющего фермента I (BEI) из Oryza sativa L, связанная с катализом и связыванием субстрата.

  • J. Noguchi, K. Chaen, M. Kimura

  • Химия

    Гликобиология

  • 2011

  Сравнение структур, вызывающих сужение петель петлевые структуры занимают больше места в соответствующем субсайте пуллуланазы Klebsiella pneumoniae.

  Новое подсемейство α-амилаз Gh23 с парой триптофана в спирали α3 каталитического цилиндра TIM, сигнатурой LPDlx в консервативной области последовательности V и консервативным ароматическим мотивом на С-конце

  • Š. Янечек, Андреа Кухтова, Соня Петровичова

  • Биология, химия

    Биология

  • 2015

  Настоящее in silico исследование представляет собой предложение по созданию новой биоинформатической последовательности, основанной на Gh23 α-амилфоразе. структурное и эволюционное сравнение экспериментально охарактеризованных α-амилаз, например, Bacillus aquimaris, Anoxybacillus sp.

  α-Амилазы архей: последовательности, структуры и эволюция

  • Š. Janeček

  • Биология

  • 2016

  В рамках основанной на последовательностях классификации углевод-активных ферментов в базе данных CAZy специфичность α-амилазы была классифицирована в семейства гликозидгидролаз (GH) Gh23, GH57 и Gh219, а у архей обнаружены α-амилазы из семейств Gh23 и GH57.

  Независимая укладка доменов А и В в семействе -амилаз

  • G. Pujadas, J. aumePalau

  • Биология

  • 2002

  идея о независимом пути укладки доменов А и В в ферментах -амилазы.

  Особенности последовательности и структуры и эволюционные связи α-амилаз семейства GH57 и их предполагаемых α-амилазоподобных гомологов

  • Ш. Janeček, Karol Blesák

  • Biology, Chemistry

    The Protein Journal

  • 2011

  Основная цель данного биоинформатического исследования состояла в том, чтобы проанализировать последовательности, обладающие четкими свойствами α-амилазы GH57, которые, таким образом, сохранили ферментативно активен в основном у архей.

  ПОКАЗАНЫ 1-10 ИЗ 131 ССЫЛОК

  СОРТИРОВАТЬ ПОРелевантности Наиболее влиятельные документыНедавность

  Тесное эволюционное родство α-амилаз из архей и растений

  Ферменты из Bacillus licheniformis и Escherichia coli, представляющие разжижающие и цитоплазматические α-амилазы, по-видимому, являются ближайшими родственниками архейных α-амилаз.

  Участие Gln937 глюкансахаразы Streptococcus downei GTF-I в стабилизации переходного состояния.

  • V. Monchois, M. Vignon, P. Escalier, B. Svensson, R. Russell

  • Biology

    European Journal of Biochemistry

  • 2000

  оральные стрептококки и Leuconostoc mesenteroides показали, что они имеют общий хорошо консервативный каталитический домен, что дает дополнительные доказательства в поддержку предполагаемого выравнивания (бета/альфа)8 бочкообразных структур.

  Глутамат-459 важен для активности фермента ветвления Escherichia coli.

  • K. Binderup, J. Preiss

  • Биология

    Биохимия

  • 1998

  В результате анализа первичной структуры было идентифицировано консервативное положение, уникальное для ферментов ветвления Glup-9, и замена в повышенной удельной активности по сравнению с диким типом, предполагая, что мутация создала более эффективный фермент.

  Ферменты, разветвляющие и разветвляющие крахмал и гликоген: предсказание структурных особенностей каталитического домена (β/α)8-бочонка и эволюционная связь с другими амилолитическими ферментами

  • H. Jespersen, E. Ann MacGregor, B. Henrissat, M. Sierks, B. Svensson

  • Biology, Chemistry

    Journal of белковая химия

  • 1993

  Активность и специфичность ферментов обсуждаются с точки зрения консервативных аминокислотных остатков и вариаций петель, а также дерева эволюционных расстояний. из 47 амилолитических и родственных ферментов построен на 37 остатках, представляющих четыре наиболее консервативных β-цепи барреля.

  Характерные различия в первичной структуре позволяют отличать циклодекстрин-глюканотрансферазы от альфа-амилаз.

  Семь остатков, которые неизменно присутствуют в α-амилазах, CGTases и родственных ферментах, необходимы для катализа, стабилизации переходного состояния или поддержания структурной целостности каталитического механизма, и их особая роль была исследована многочисленными мутационными анализами.

  Кристаллическая структура мальтогенной амилазы дает представление о каталитической универсальности*

  Структура представляет собой новый пример того, как фермент приобретает другой профиль субстрата и каталитическую универсальность благодаря общему активному центру, и представляет собой основу для объяснения каталитической активности трансгликозилирования и гидролиза α-d-(1,6)- гликозидная связь.

  Предполагается, что сверхвторичная структура является общей для нескольких ферментов, расщепляющих альфа-1,4-D-глюкан.

  Сходство последовательностей свидетельствует о том, что глюканотрансферазы и, возможно, глюкозидаза, как и альфа-амилазы, являются Са2+-содержащими ферментами.

  Новые семейства в классификации гликозилгидролаз на основе сходства аминокислотных последовательностей.

  На основе сравнения 482 последовательностей, соответствующих 52 записям EC, теперь можно определить 45 семейств, из которых 22 являются полиспецифичными, и они были включены в банк данных белковых последовательностей SWISS-PROT.

  Трехмерная структура циклодекстрингликозилтрансферазы из Bacillus circulans с разрешением 3,4 A.

  Молекулярная структура комплекса ингибитора альфа-амилазы ячменя: значение для связывания крахмала и катализа.

  Настоящая сложная структура вместе с сохранением остатков активного центра среди альфа-амилаз и родственных ферментов согласуется с общим каталитическим механизмом для этого класса сохраняющих карбогидраз.

  Специфика желания (I)

  Когда дело доходит до общего блеска жизни, нет ничего более важного, чем точное прочтение нашего желания. Всякий раз, когда есть хорошее соответствие между нашим желанием и вещами — людьми, объектами и действиями — к которым мы стремимся, мы чувствуем себя более связанными с подлинностью нашего бытия. Тем не менее, желание является одним из наиболее неправильно понимаемых элементов человеческой жизни. Многие люди, по-видимому, исходят из предположения, что наше желание чем-то сродни репродуктивному инстинкту животных, так что мы желаем других людей, потому что хотим спариваться с ними, чтобы произвести на свет детей. Многие авторы руководств по отношениям и самопомощи увековечивают эту точку зрения, пытаясь убедить нас в том, что ключ к успешному партнерству находится в нашей биологической конституции.

  В этом может быть доля правды в тех случаях, когда люди действительно пытаются произвести на свет детей. Но это также и чрезмерно упрощенный взгляд на желание, который полностью упускает из виду то, что в нем наиболее увлекательно, а именно то, что оно одновременно 1) невероятно податливо в том смысле, что оно может быть направлено на самые разные вещи и 2) невероятно специфичным в том смысле, что среди вещей мира мало действительно удовлетворяющих его. Наше желание направлено не просто на других людей, но и на большое количество предметов и занятий, чтобы мы, в отличие от животных, стали копить книги, посуду, марки, лампы, ноутбуки, кофе-брейки, прогулки на пляже, семейные ужины. , летние каникулы и, чтобы подчеркнуть, насколько далеко наше желание от животного репродуктивного инстинкта, наполненные снежинками стеклянные шары с миниатюрными орнаментами (русалки, небоскребы Манхэттена, Эйфелева башня и т. д.). И когда наше желание направлено на других людей, это просто не тот случай, когда мы готовы переспать с кем попало.

  Некоторые из нас менее избирательны, чем другие, но что действительно поразительно в человеческих желаниях, так это то, насколько разборчивыми они бывают. Нам может нравиться немало людей, которых мы встречаем в жизни. Но обычно их не так много, как мы желаем с какой-либо степенью срочности. Иногда мы можем неделями, месяцами или даже годами не встречать никого, кто пробуждает наше желание. Только те люди, которые резонируют на правильной частоте, могут привлечь нас, поэтому нет двух одинаковых желаний людей. Эта специфика является причиной многих человеческих страданий, потому что, когда у нас нет соответствующих объектов желания, мы можем чувствовать себя одинокими. С другой стороны, часто случается так, что человек, на котором мы зациклены, не отвечает на наше желание, поэтому мы чувствуем себя разочарованными или отвергнутыми. И когда мы теряем человека — например, из-за смерти или покинутости — который подходил нашему желанию, наша скорбь может казаться бесконечной.

  Специфика нашего желания означает, что нам может быть очень трудно переключить свое желание на нового человека после романтической потери. Нам может потребоваться много времени, чтобы даже начать осознавать возможность найти подходящую замену возлюбленному, которого мы потеряли, поэтому во время глубокой скорби наше желание часто кажется мертвым или дремлющим. Вот почему люди далеко не так заменимы, как кажется многим беззаботным гидам по отношениям. Просто не всегда бывает так, что когда один человек отвергает нас, на его место приходит дюжина других. Специфика нашего желания препятствует этому, и это одна из причин, по которой я считаю огромной ошибкой подходить к романтике как к «игре». Люди не пешки в игре. Они обладают такой целостностью, которая превосходит все попытки свести их к обобщенным категориям, таким как «мужчина» и «женщина». Мужчина никогда не бывает просто мужчиной, а женщина никогда не бывает просто женщиной. Наше желание это понимает, поэтому оно интересует только НЕКОТОРЫХ мужчин или НЕКОТОРЫХ женщин.