почему женщины отказываются от новорожденных?. Истории. События. Благотворительный фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам».
Координатор проекта «Профилактика отказов от новорожденных», психолог фонда Ольга Шихова рассказала, почему женщины отказываются от своих детей и можно ли им помочь.
“Я всегда осуждала женщин, которые отказываются от своего ребенка, пока это не произошло со мной”, — я не раз и не два слышала эту фразу от матерей, с которыми я разговаривала в роддоме.
Женщины, отказывающиеся от новорожденных. Их называют кукушками, стервами и даже еще хуже. Их осуждает общественное мнение. Им отказывают в материнских чувствах, в праве на горе от потери ребенка. Их считают бессердечными и равнодушными. Почему же они так поступают?
…Первое, что я спрашиваю у женщины, которая заявляет об отказе от ребенка, когда прихожу в роддом, — как вы себя чувствуете? Обычно они говорят, что хорошо, даже если очевидно, что это неправда.
Очень сложной — это не когда не хватит на кружки и отпуск на море. Это когда будет негде жить, нечего есть в буквальном смысле, когда ей и ребенку грозит насилие.
Исключения бывают, но их мало. Самый частый случай отказа от ребенка в Москве — это одинокая женщина, трудовая мигрантка, которая приехала из другой страны или из другого региона. Ее, скорее всего, не примут с ребенком дома — если хоть какой-то дом вообще есть, а его может и не быть — ни плохого, ни хорошего, ни далеко, ни близко.
Если она российская гражданка, то она имеет право на пособия — но для их оформления надо ехать по месту прописки, и стоимость билетов оказывается больше, чем все деньги, которые она сможет получить.
Немало женщин отказываются от ребенка, предполагая, что в таком случае его усыновят и он не будет голодать и бедствовать, он будет в безопасности. Они отказываются, чтобы обеспечить ребенку, как им кажется, лучшую жизнь.
Кроме материальных причин, есть и психологические. Среди женщин, отказывающихся от ребенка, почти все имеют очень сложные и тяжелые отношения с собственными родителями. Немало отказниц — выпускницы детского дома. Их самих когда-то поместили в учреждение, они в нем выросли — чего же необычного в том, что они считают нормальным? У многих родители пили или были опасны для детей.
Почему же они попадают в эту ситуацию — рождения нежеланного ребенка? Потому, что не умеют предохраняться (никто их не учил, а сексуального воспитания у нас нет; иногда их специально держали в неведении, чтобы “не развращать”), потому что на сексе без предохранения настаивает партнер, потому что ребенок появился в результате изнасилования, потому что на аборт не было денег. Иногда бывает, что ребенок желанный, но за время беременности партнер успевает передумать или просто исчезает, и женщина остается одна без поддержки в кризисном состоянии.
И даже в такой сложной ситуации, с неопределенной перспективой и множеством проблем примерно каждая вторая женщина передумает, если предложить ей помощь. Иногда достаточно вовремя поговорить, провести “инвентаризацию ресурсов”, чтобы женщина передумала.
Иногда достаточно комплекта вещей на выписку и нескольких пачек памперсов. Иногда нужна более длительная и сложная помощь — продуктами, вещами, услугами юриста и психолога, поддержкой волонтеров-кураторов. Иногда необходим приют для мам с детьми, где молодая мама сможет прийти в себя и простроить план дальнейшей самостоятельной жизни с помощью психолога. Мамы, с которыми мы работаем, нередко проявляют большую энергию, смелость и изобретательность, чтобы остаться со своим ребенком, прокормить и воспитать его.
…Последняя женщина, которая сказала мне, что осуждала “таких матерей”, но написала согласие на усыновление, вернулась через месяц и забрала ребенка домой. Я до сих пор храню ее карточку с надписью “N.N., мальчик, 3300 г”, которую мне дали в регистратуре и которую я случайно забыла ей отдать. Надеюсь, у них все хорошо.
Проект «Профилактика отказов от новорожденных» сотрудничает с 6 родильными домами г. Москвы и Московской области.
После получения сигнала о потенциальном отказе в течение нескольких часов в роддом выезжает психолог. Он беседует с женщиной, выясняет причины отказа, предлагает вместе рассмотреть разные варианты решения проблемы и принять взвешенное решение, рассказывает о возможной помощи от фонда и других профильных организаций. Примерно в 50–60% случаев оказывается, что женщина на самом деле хочет оставить ребенка. Вы можете помочь мамам сохранить своих детей, сделав пожертвование на сайте фонда, в назначении платежа указав «Профилактика социального сиротства».
Проект реализуется при содействии благотворительного фонда «Абсолют-помощь»
Поделиться
Забыть на всю жизнь: откуда берутся дети-отказники
Однажды мои дети остались в детском саду. Я знала, что задержусь на работе и заранее попросила соседку меня «подстраховать». Когда в семь пятнадцать мне позвонила разъяренная воспитательница из детского сада и сказала, что детей никто не забрал, -руки задрожали, волосы поседели.
Соседка потерялась во времени и забыла, прибежала только через полчаса.
Это был урок. Мои дети нужны только мне и ответственность за них несу только я…ни соседи, ни няни, ни друзья. Я–мать. А ведь бывает так, что матери не просто забывают своих детей: на час, на полчаса… забывают на всю жизнь. Почему в нашей стране есть такое понятие «дети-отказники» и почему родители осознанно оставляют своих детей в спец.учреждениях? Совместно с сотрудницей фонда «Бюро добрых дел» Евгенией Горбачевой мы собрали самые распространенные причины по которым родители отказываются от своих детей.
Не беда, что нет денег, страшно–когда нет души.
Частенько молодые мамы пишут отказную на только что родившегося малыша прямо в роддоме.Объясняют это тем,что забеременела случайно,мужа нет,работы тоже нормальной нет,а ребенка нужно кормить,одевать…да еще и игрушки дорогущие покупать.Вот сейчас o малыше позаботится государство,а я уж потом заберу,когда на ноги встану.
Стоит ли говорить,что такие не забирают и не возвращаются за ребенком.
Еще одно распространенное оправдание– «с ребенком я не смогу построить карьеру,мне нужно работать,а сидеть с малышом некому». Опять возвращаемся к историям про безденежье и голодные времена, от которых мама-отказница бежит без оглядки.А бывает,что ребенок просто«мешает»построить свою личную жизнь с мужчиной,с другим
Евгения Горбачева:
«Например,одна из родителей девочки,оставленной при рождении в нашем роддоме,является очень состоятельной и влиятельной в городе женщиной.Просто ребенок оказался«лишним»в её планах.
Поэтому, на мой взгляд, реальная причина отказа кроется не в отсутствии средств на содержание ребенка, а в отсутствии высоких нравственных норм, привитых в семье с самого детства».
У большинства женщин-отказниц не было нормальной семьи,то есть формально она была, но родители вели асоциальный образ жизни,а может быть, просто были заняты своими делами и дети росли сами по себе.
Причины могут быть разные, но суть от этого не меняется: они не умеют быть хорошими родителями, потому что у них отсутствует позитивный пример материнства. И мы получаем снежный ком: ведь в большинстве случаев те, от кого отказались, со своими детьми поступают точно так же. Замкнутый круг какой-то.
Отказываются от детей люди, лишенные «родительских качеств», у них нет материнской привязанности, желания заботиться и воспитывать своего малыша. Чаще всего это происходит в семьях без стабильных семейных отношений. Например, у в тех, кто живет в гражданском браке. А более 70% женщин-отказниц не имеют положительного опыта жизни в благополучной и полной семье. Конечно,кроме психологических факторов есть и социальные.
Самое страшное-женский алкоголизм. В состоянии алкогольного опьянения женщина не думает о беременности, родах, последующем отказе от ребенка и о том,что ждет этого ребенка дальше. Ей все равно!Ей наплевать на собственную жизнь и нет желания думать еще о ком-то. Евгения Горбачева:
«Был случай,когда мать–алкоголичка пришла в детский дом навестить свою отказную дочку. Воспитатели оставили их в игровой общаться, а когда вернулись, то увидели, что матери и след простыл, а девочка сидела и плакала в одной маечке, т.к. мать забрала у неё платье, чтобы «пропить»».
Если говорить о зависимостях, то практика показывает, что избавиться от нее человек может только осознанно и с серьезной мотивацией для жизни. Важно, чтобы рядом с таким «утопающим» оказался адекватный взрослый, который может реально помочь. А дети, что могут сделать дети? Они умеют только преданно любить свою маму, какой бы она ни была.
Дверь в квартиру была открыта и мы вошли: вонь, грязь, разбросанные вещи, развалившийся паркет, черная сковородка с пригоревшей картошкой стоит прямо на грязной подушке. Тут же спит алкоголик. Только разбросанные по углам (тоже грязные) игрушки напоминают о том,что когда-то здесь были дети. Татьяна выходит из соседней комнаты: худая, изможденная, с опухшим лицом. На вопросы отвечает охотно. Она хочет вернуть своих пятерых детей. Отказ не пишет,чтобы не усыновили. Достает из шкафа засаленную плюшевую мышку и просит передать дочке, она помнит, что Варе завтра исполнится шесть. Татьяна помнит по именам всех своих детей, помнит все дни рождения, но бросить пить не может. Танины дети уже два года живут в детском доме. Они любят маму Таню и мечтают вернуться домой.
Часто таких детей берут в семью,оформляют опеку… Но после выпуска большинство находят своих кровных родителей. Конечно, невозможно наверстать все упущенные годы,поцелуи мамы, объятия папы,секреты бабушки…Наверное, «родителям» сложно начать любить ребенка, которого они не видели много лет просто потому, что он был не нужен.
И скорее всего нужным ему уже не стать. Детям сложно избавиться от ощущения,что их предали, что они никому не нужны. Внутри остается чувство неуверенности и недоверия ко всем, которое будет преследовать их всю жизнь.
Вместо вывода:
история мальчика Николая,который стал замечательным мужем и отцом
Мне было шесть лет,а моему брату-три года.Наши родители были не самые заботливые и ответственные:вечера часто коротали в компании друзей за бутылкой дешёвой водки.Мама не работала,потом и папа перестал ходить на работу-кому нужен пьющий водитель?Пьянок стало больше и случались они всё чаще: мы с братом каждый раз засыпали под пьяные крики и скандалы.
Как-то утром от мамы мы узнали,что папа куда-то ушёл.Мама стала выпивать сильнее,еды дома не было,мы ели только то,что оставалось на столе,пока взрослые спали.
Как-то вечером в дом пришла милиция:гостей забрали,нас увезли, а мама в это время спала.Нас привезли в приют ночью.
Мы остались одни первый раз в жизни:я держал брата за руку и боялся, что его заберут.Мы ревели и,вцепившись друг в друга,сидели в комнате и просили всех отвезти нас домой.
Утром нас с братом отвели помыться, надели чужую одежду и привели в столовую, где уже сидели другие ребята. Там мы поели горячей еды, которая нам показалась чем-то необычайно вкусным. Брата определили в младшую группу, а меня в среднюю. Все время мы проводили вместе, только спали в разных комнатах. Мы ждали, когда мама и папа придут за нами, -бегали на вахту, как только слышали голоса взрослых. Ребят было немного, человек двадцать и почти все взрослые, внимание на нас почти не обращали, только иногда над нами смеялись.
За нами так и не пришли,как бы мы не ждали и не смотрели в окна. Дальше был перевод в детский дом. У нас были дети, к которым приходили, и мы с завистью смотрели, когда их вызывали в комнату для встреч. Потом нашу группу стали готовить к школе, а времени на встречи с братом стало еще меньше.
Были случаи, когда кого-то из детей забирали усыновители, я очень боялся, что заберут брата и подговаривал его вести себя плохо, если к нему кто-то придет.
Потом я узнал от нянечки, что нас по закону не разрешено разлучать, а двоих детей, да еще если один взрослый, — не много желающих забрать.
В детском доме были свои трудности, но и радости тоже были. Мы росли в меру сытые, в меру одетые, но без цели в жизни, которую не дали нам ни родители, ни воспитатели. Цель была одна -поскорей «выпуститься». В детском доме мы были все равны, каждый со своей историей: кто-то нашёл защиту от побоев только в детском доме, кто-то научился читать только в десять лет. Были и такие, кто ждал, чтоб вернуться домой и начать взрослую жизнь. Одних ждали бабушки и дедушки, которым не дали опеку из-за возраста, других пьющие родители и неизвестность.
Но мы все-таки получили образование и даже увлеклись спортом. Тогда был популярен бокс, да и для жизни он нам тоже пригождался не раз. Я закончил раньше и, конечно, по распределению поступил в профессиональное училище с проживанием в общежитии.
Мне повезло: я познакомился с парнем, который учился в моей группе и у него была дружная семья. Он познакомил меня со своими родителями, и был единственным ребенком в семье. Мы очень подружились и, к моему удивлению, его родители стали участвовать в моей жизни во всем: помогали советами и даже материально. Они разговаривали с нами обо всем, и я иногда даже забывал, что это не мои настоящие родители.
Я хорошо учился, устроился на подработку, занимался спортом. У брата было все наоборот: как только меня не стало рядом, он связался с плохой компанией, которая есть в любом коллективе, начал курить и забросил спорт. Не помогли ни мои уговоры, ни выговоры воспитателей. Он забросил учебу и потихоньку начал выпивать. Для этого были нужны деньги, и они воровали на рынке, что придется. Так он в первый раз попал в тюрьму.
После выхода уехал«на заработки» на Север, и мы больше года не виделись. Брат появился неожиданно: пьяный, с сигаретой во рту и с каким-то сомнительным другом.
Хвастался, что заработал много денег и что все мне купит, только мне нужно уехать с ним. Он был весь какой-то уставший и потрёпанный, что совсем не верилось в его успех. Он ушёл, а на следующий день вечером мне сообщила милиция, что его ударили ножом в драке, и он умер, не доехав до больницы.
Сейчас у меня замечательная крепкая семья, чудесные дети. Они подрастут и я обязательно им расскажу нашу с братом историю и постараюсь объяснить, что без цели – жизни нет.
Брошенные в отделении неотложной помощи: когда детей оставляют в больницах, государство больше не берет на себя заботу о них Службы 11 раз обращались за помощью.
Каждый раз ребенка оставляли в отделении неотложной помощи — брошенного, с точки зрения больницы, — родителем или опекуном.
И каждый раз, когда просили помочь найти для ребенка кого-нибудь, кто бы о нем позаботился, агентство отвечало отказом.
Опыт в Мэри-Бридж является примером того, что персонал больницы описывает как новую и волнующую тенденцию в педиатрических отделениях неотложной помощи штата.
Медицинский персонал всех трех детских больниц Вашингтона говорит, что они все чаще держат детей, не нуждающихся в долгосрочной медицинской или психиатрической помощи, в отделении неотложной помощи в течение нескольких дней или недель, потому что им больше некуда идти.
Феномен представляет собой нетипичную форму «интерната», термин, который относится к человеку, живущему в подвешенном состоянии внутри больничного отделения, которое плохо подходит для его нужд. Более распространенный тип интерната включает пациентов в психиатрическом кризисе, таких как 16-летний Дилан Тонсет, который имеет несколько психических заболеваний и прожил в детском отделении неотложной помощи Святого Сердца в Спокане в течение 33 дней. Дети, нуждающиеся в интенсивной терапии или длительном пребывании в стационаре, все чаще оказываются в отделениях неотложной помощи без доступа к стационарной койке — проблема, существовавшая до пандемии, но только усугубляющаяся.
11 случаев в Мэри Бридж, однако, представляют собой проблему, отличную от той, с которой столкнулся Дилан, говорят работники больницы.
Большинство детей поступали с поведенческими или психологическими проблемами, но персонал больницы стабилизировал их состояние и готов к выписке. Но они не могли уйти. Их родители или опекуны отказались забрать их. В предыдущие годы больница могла полагаться на Службу защиты детей или CPS, чтобы взять брошенного ребенка под опеку, но агентство больше не делает этого, говорят государственные чиновники и персонал больницы. Объяснение штата: в отделении неотложной помощи дети технически безопасны.
Штат не отслеживает, сколько раз больницы звонили в CPS о детях, застрявших в отделениях неотложной помощи, говорят сотрудники Департамента по делам детей, молодежи и семьи.
В Мэри-Бридж 11 детей, брошенных в 2021 году, представляют собой лишь малую толику из 1300-1500 детей, которые ежегодно поступают в отделение неотложной помощи. По словам Джейми Каутц, помощника вице-президента отделения педиатрической помощи в Мэри Бридж, эти дети являются одними из наиболее уязвимых для попадания в отделение неотложной помощи.
Семеро из 11, по ее словам, ранее находились на иждивении штата, то есть находились в приемных семьях или приютах. Их возраст варьируется от 7 до 17 лет. И жили они в реанимации в среднем три недели. Один из брошенных детей пробыл в реанимации 67 дней. Один остался на 40 дней. Третий находился там почти месяц.
Режим удержания
Многие из этих детей доставляются в отделение неотложной помощи взрослыми, которые предполагают, что у них есть симптомы или поведение, которые позволяют им лечь на стационарную психиатрическую койку. Но они часто этого не делают. Каутц сказал, что брошенные дети часто имеют в анамнезе травму и депрессию, но не нуждаются в стационарной психиатрической госпитализации.
Семьи отказываются забирать своих детей по зачастую сложным и эмоционально нагруженным причинам; многие изо всех сил пытались получить своим детям психиатрическую помощь на раннем этапе из-за отсутствия амбулаторной помощи. У ребенка может быть трудное или опасное поведение, которое может подвергнуть риску его братьев и сестер.
Некоторые имеют умственные отклонения или отклонения в развитии, и их семьи не знают, как о них заботиться. Они могут быть в приемных семьях и склонны к нервным срывам, потому что их домашняя жизнь нестабильна. Или опекуны ребенка могут быть настолько финансово или эмоционально напряжены, что им кажется, что они должны отказаться от своих родительских обязанностей.
Родители детей с отклонениями в развитии или агрессивным поведением сталкиваются с особыми проблемами, сказал Каутц. «Мы видим родителей с травмами. Они хотят быть в безопасности, они хотят, чтобы их дети были в безопасности», — сказала она. «Они знают, что их дети эмоционально обременены тем, что они так расстроены и физически агрессивны в доме… [Они] заботятся о своих детях, но на самом деле они просто больше не могут этого делать. Это требует сверхчеловеческих способностей».
Решение оставить ребенка в отделении неотложной помощи означает, что он занимает кровать, которая в противном случае использовалась бы для обслуживания нескольких пациентов каждый день, заявили представители Ассоциации больниц штата Вашингтон.
Когда дети готовы к выписке, но не готовы, «вы оказываете сильное давление на существующие ресурсы больниц», — сказала Челин Уайтакер, старший вице-президент по делам правительства в ассоциации.
Сотрудники больницы говорят, что они тесно сотрудничают с семьями и государственными учреждениями, чтобы найти решение. Но многие социальные услуги, на которые раньше полагались семьи — оплачиваемый государством временный уход, услуги специального образования — были сокращены или исчезли во время пандемии, когда школы закрылись, а получить личные услуги было не так просто. Семьи хотят, чтобы их дети были в безопасности, но некоторые говорят, что они просто не могут обеспечить их безопасность дома, сказал Крис Ладиш, главный клинический специалист педиатрического поведенческого здоровья в Мэри Бридж.
«Как правило, вы сталкиваетесь с тремя противоборствующими силами», — сказала она. «Один из родителей говорит: «Вы меня не слышите, я не могу [привести ребенка домой]. У вас есть неотложная помощь, которая говорит, что ребенок полностью послушен и восхитителен, и мы чувствуем, что он готов прийти».
домой … так что тогда вы можете попытаться привлечь государство ».
Ребенок в лесу
В прошлом сотрудники Департамента по делам детей, молодежи и семьи штата Вашингтон, или DCYF, брали под опеку ребенка, брошенного в отделении неотложной помощи, и работали с семьей и больницей, чтобы найти подходящее место. Чтобы ребенок жил, говорят работники больницы. Это не всегда было легко: ресурсы DCYF истощены, и агентство в течение многих лет отправляло сотни детей спать в отели или офисы, ожидая более постоянного размещения. Постановление суда от 2021 года требует от агентства свернуть такое размещение.
Но примерно в апреле 2021 года, по словам Каутца, DCYF, похоже, полностью изменил свою интерпретацию закона штата об отказе от помощи.
По меньшей мере две отдельные области закона штата Вашингтон определяют отказ от ребенка.
Есть раздел кода штата, к которому всегда обращал внимание Каутц. «Покинутый ребенок означает, что родитель, опекун или другой опекун ребенка выразили в заявлении или поведении намерение отказаться на длительный период от родительских прав или обязанностей, несмотря на способность осуществлять такие права и обязанности», — говорится в законе.
.
Далее идет часть кода, который, по словам DCYF, он использует. В законе говорится, что человек виновен в оставлении ребенка, если он «по неосторожности бросает ребенка» и в результате ребенок получает телесные повреждения. Согласно DCYF, раздел кодекса, на который ссылается Каутц, неприменим в случаях, когда родители считают, что они не могут забрать своих детей домой из больницы.
«Дети, которые находятся в больнице, не бросают их по опрометчивости», — сказал Эрик Эпплби, региональный администратор DCYF округа Кинг. Есть еда, а также медицинские работники и охранники. «Безрассудный отказ больше похож на то, как если бы уязвимого ребенка увезли в лес и оставили там, где существует неизбежный и существенный риск того, что он получит телесные повреждения», — сказал он.
DCYF недавно консультировался с Генеральной прокуратурой штата по этому вопросу, сообщила Эпплби. Офис отказался отвечать на вопросы для этой статьи, отметив, что он не комментирует, запрашивали ли государственные органы его юридическое заключение, поскольку часть роли генерального прокурора состоит в том, чтобы обеспечивать юридическое представительство для таких агентств.
Противоречивые толкования закона привели к фундаментальным разногласиям между больницами и чиновниками службы защиты детей, которые держат детей в режиме ожидания без доступа к регулярному обучению, физическим упражнениям, общению или поддержке со стороны взрослых.
В отделении неотложной помощи «Мэри-Бридж» 11 детей были изолированы в отдельных комнатах размером 10 на 10 футов без окон и без возможности выйти на улицу.
Похожая история и в детской больнице Святого Сердца в Спокане, где один ребенок, недавно брошенный семьей, провел три недели в отделении неотложной помощи, говорит доктор Бреанна Баргер-Камате, врач отделения неотложной помощи. «В какой-то момент люди действительно начинают деградировать, как военнопленные», — сказала она. «Нельзя так изолировать людей».
Отвечая на вопрос о толковании закона, DCYF ответила, что агентство пытается сделать свой подход к делам об отказе от детей более последовательным, и теперь отказывается вмешиваться, когда нет обвинений в жестоком обращении с детьми или отсутствии заботы о них.
Передача ребенка в приемную семью или временное размещение в гостинице «Мы думаем, что это обычно хуже для ребенка», — сказала Дженни Хеддин, директор по стратегическим инициативам и сотрудничеству в DCYF.
«Не очень хорошо, когда молодой человек находится в отделении неотложной помощи или в лечебном учреждении дольше, чем ему необходимо», — сказала она. «Но когда они обращаются в службу защиты детей, как правило, у нас также нет хороших вариантов размещения для этих молодых людей».
Каутц сказала, что понимает позицию DCYF, но «Если DCYF откажется от этих детей, что займет его место?»
«Эти длительные пребывания отражают не только сложность состояния ребенка и потребности семьи», — сказала она. «Но это также отражает сложность раздробленной сети социальной защиты».
Детей в Мэри Бридж в конце концов выписали из больницы. Некоторые вернулись к своим приемным родителям, сказал Каутц. Остальные стали жить с другими членами семьи.
США в шоке от потока брошенных детей | Новости США
Власти Соединенных Штатов оправились от внезапной волны детей, брошенных их родителями и опекунами в соответствии с новым законом, который позволяет опекунам оставлять любого ребенка в возрасте до 19 лет в больницах, не опасаясь судебного преследования.
В штате Небраска только в сентябре 14 детей были брошены в больницах и еще один был по ошибке доставлен в полицейский участок, что не подпадает под действие закона. В другом случае 18-летний подросток явился на попечение, но не был помещен в приемную семью, поскольку был слишком стар.
Наибольшее внимание привлек случай отца, который передал 9 из 10 своих детей в возрасте от 20 месяцев до 17 лет больничным опекунам. Их поместили к двум группам родственников, прежде чем решить их судьбу.
В июле Небраска стала последним из 50 штатов, принявших закон, направленный на устранение уголовной ответственности за отказ от младенцев и младенцев, после сообщения о росте числа таких инцидентов. Процесс начался с Техаса, который принял закон в 1999, и с тех пор считается, что около 2000 младенцев были переданы по всей стране.
Закон штата Небраска, однако, пошел дальше, чем закон любого другого штата, в том, что касается определения лиц, от которых могут отказаться их опекуны.
В большинстве штатов он был ограничен ранними месяцами жизни, но в Небраске он оставался открытым для любого возраста до 19 лет.
Первой, кто воспользовался законом, была женщина из Омахи, которая рассталась со своим 14-летним сыном, заявив, что больше не хочет о нем заботиться. Она совершила ошибку, согласно законодательству, доставив его в полицейское управление Омахи.
13 сентября женщина отвезла своего 11-летнего внука в больницу в Омахе, жалуясь на то, что он ведет себя агрессивно и разрушительно, и говоря, что ему будет лучше в групповом доме. Сейчас мальчик находится в приемной семье. В тот же день 15-летнего мальчика бросила в Линкольне его тетя, заявившая, что он непослушен и, возможно, является членом банды. «Я не бросила его», — сказала она Omaha World Herald. «Я хотел помочь ему, чтобы, когда ему исполнится 18, он не представлял угрозы для общества».
Еще два случая произошли 20 и 23 сентября с участием 13-летней девочки и 18-летнего подростка, который представился сам.