Аскетизму это: Аскетизм (аскеза) — православная энциклопедия «Азбука веры»

Аскетизм (аскеза) — православная энциклопедия «Азбука веры»

5 ступеней веры

• Раздел «Антропология и аскетика»
• Аскетизм, Аскеты Богословско-литургический словарь
• Аскетические опыты (Том 1 и Том 2) свт. Игнатий Брянчанинов
• Аскетизм свящ. Сергий Дергалев
• Почему аскеты не становятся невротиками свящ. А. Лоргус, М. Филоник
• Узкий путь Тит Коллиандер
• Догматические основы христианского аскетизма по творениям восточных писателей-аскетов IV века Павел Пономарев
• Аскетизм по православно-христианскому учению С.М. Зарин

Аскети́зм (греч. ἄσκησις от ἀσκέω — упражнять) – христианское подвижничество, основанное на ревностном стремлении к единению с Богом, духовно-нравственному совершенству, осуществляемое через подвиги добродетельной жизни в монастыре или миру.

Можно сказать, что аскетизм проявляется в напряженных усилиях человека стяжать благодать Святого Духа как залог спасения и достижения Царства Небесного.

Наука о христианском подвижничестве именуется аскетикой.

В христианство слово «аскетизм» и его формы «аскеза», «аскет» пришли из античной культуры. Слово «аскетика» восходит к греческому глаголу ἀσκέω (аскео), который в древности обозначал: 1) искусное и старательное обрабатывание что-либо, например, грубого материала, украшение или обустройство жилища; 2) упражнение, развивающее телесные и/или душевные силы. Христианство сохранило для себя это слово в значении напряжения, труда, усилия и упражнения. Вместе с этим оно добавило к этому слову новый смысл, которого не знал языческий мир.

Христианский аскетизм стал усилием по приобретению неизвестных языческому миру добродетелей, выраженных в заповедях любви к Богу и ближнему. Христианский аскетизм стал означать особое волевое действие. Это волевое действие человека, поддерживаемое действием Бога, Который желает внутреннего преображения и изменения человека, помогает ему Своей благодатью на пути исполнения заповедей. Именно в синергизме (сотрудничестве, согласовании) двух воль, Божественной и человеческой, заключается основополагающий принцип христианского аскетизма.

По учению святых отцов, аскетические усилия (подвиги) сами по себе еще не ведут к совершенству. Выделяя телесные и душевные подвиги (телесное и душевное или умное делание), святые отцы утверждают их необходимость для подтверждения ревности и желания человека в деле спасения, но в то же время указывают, что все аскетические усилия не имеют самоценности. Спасти, преобразить, исцелить и обновить человеческое естество может только Божественная благодать. Только через ее осеняющие действие человеческие подвиги приобретают смысл.

Св. Феофан Затворник подчеркивает, что все человеческие подвиги – пост, труд, бдение, уединение, удаление от мира, хранение чувств, чтение Священного Писания и др. сами по себе останутся лишь упражнениями, если через них не пройдет Божественная благодать. «Вступая в подвиг, не на нем останавливай свое внимание и сердце, – учит св. Феофан Затворник, – но минуй его как нечто стороннее, – разверзай себя для благодати, как готовый сосуд, полным Богу преданием».

Присутствие благодати в человеческой душе знаменует себя соуслаждением всему духовному, любовью к Богу и ближнему, обилием духовных сил для исполнения евангельских заповедей. Стяжание благодати есть живое Богообщение. Оно есть вселение Бога в человека – «последняя цель искания человеческого духа» (св. Иоанн Лествичник).

«Наше понимание аскезы синтетически может быть определено как свободно-разумный подвиг и борьба за достижение христианского совершенства. Но совершенство, мыслимое нами, не заключено в тварной природе человека и потому не может быть достигнуто простым развитием возможностей этой природы, взятой в самой себе, в своей ограниченности. Нет, совершенство наше лишь в Самом Боге и есть дар Святого Духа.

Отсюда аскеза, как таковая, никогда у нас не становится целью; она лишь средство, лишь проявление нашей свободы и разумности на пути к стяжанию дара Божия. Как разумный подвиг в своем развитии, наша аскеза становится наукой, искусством, культурой. Но, снова скажу, как бы ни была высока эта культура, взятая в своем человеческом аспекте, она имеет весьма условную ценность.
Посты, воздержание, бдения; суровый образ жизни, нищета, понимаемая как нестяжание, как нежелание «иметь», как свобода от власти над нами вещественного мира; послушание, как победа над своей эгоистической, «индивидуальной» волей и как одно из высоких и прекрасных выявлений нашей любви к Богу и ближнему; отшельничество, как следствие искания внутренней клети, где можно «помолиться Отцу в тайне»; поучение в слове Божием, не в смысле «внешнего», так сказать академического знания, а как напоение себя тем духом благодатной жизни и богопознания, который заключен в Священном Писании и в творениях Св. Отцов; целомудрие, как преодоление плотских «бессловесных» движений и вообще «комплекса плоти» чрез пребывание в памяти Божией; мужество, долготерпение и смирение; сострадание и милостыня, как выражение любви к Богу и ближнему; вера, как тот же подвиг любви, – все это может и должно быть разумным и свободным подвигом человека; но доколе не придет всеутверждающее действие Божественной благодати, дотоле все это останется лишь человеческим действием и следовательно – тленным.
В силу этого все в нашем подвиге сводится к исканию слияния нашей воли и нашей жизни с волею и жизнью Самого Бога».
архимандрит Софроний (Сахаров)

«Аскеза – это вовсе не «жизнь в пещере и постоянный пост», а способность регулировать свои инстинкты».
патриарх Кирилл

«Делание аскетики – не только ограничивать себя, уклоняться от зла, но и творить благо, сознательно и волево, исполнять евангельскую заповедь, понуждать себя к ее осуществлению. «Уклонись от зла и сотвори благо» (1Петр.3:11). А чтобы на месте зла, от которого ты отказался, появилось что-то доброе, должно появиться смирение».
митрополит Алексий (Кутепов)

«Цель христианского аскетизма не в достижении равнодушия ко всему, происходящему вокруг человека. Христианство, напротив, развивает и возвышает верующего, исполняя его любовью и жалостью ко всему миру, ко всему творению Божию, призывает каждого к богоуподоблению, и прежде всего к уподоблению жертвенной любви Христа Спасителя.

Преподобный Исаак Сирин говорит, что каждый истинно подвизающийся наполняет свое сердце любовью и жалостью, и не только к верным чадам Церкви Христовой, но и к согрешающим, и даже к врагам истины».
протоиерей Максим Козлов

АСКЕТИЗМ • Большая российская энциклопедия

АСКЕТИ́ЗМ (от греч. ἀσϰητής – уп­раж­няю­щий­ся, тре­ни­рую­щий­ся, прак­ти­ку­ю­щий­ся), ус­та­нов­ка на доб­ро­воль­ное ог­ра­ни­че­ние по­треб­но­стей, от­каз от удо­воль­ст­вий и пе­ре­не­се­ние тя­гот ра­ди дос­ти­же­ния це­лей ре­ли­ги­оз­но­го или мо­раль­но­го ха­рак­те­ра. Прак­ти­ка А. (ас­ке­за) в са­мых раз­лич­ных куль­ту­рах вклю­ча­ет од­ни и те же мо­мен­ты: ог­ра­ни­че­ние се­бя в еде (пост), воз­дер­жа­ние от сек­су­аль­ных от­но­ше­ний (без­бра­чие, или це­ли­бат), уе­ди­не­ние, мол­ча­ние, в бо­лее край­них фор­мах – ни­ще­та, без­дом­ность (стран­ни­че­ст­во), при­чи­не­ние се­бе бо­ли (напр., са­мо­би­че­ва­ние) и т. п. При этом мо­ти­вы А. мо­гут быть раз­лич­ны­ми: не­ко­то­рые из них до­пол­ня­ют, не­ко­то­рые ис­клю­ча­ют друг дру­га.

А. как ис­точ­ник сверхъ­ес­теств. сил – пред­став­ле­ние, ко­то­рое вос­хо­дит к пер­во­быт­ной прак­ти­ке под­го­тов­ки к ша­ман­ско­му об­ще­нию с ду­ха­ми при по­мо­щи го­ло­да, бес­сон­ни­цы и т. п. Этот мо­тив осо­бен­но ха­рак­те­рен для инд. тра­ди­ции тан­триз­ма (ле­ген­ды об от­шель­ни­ках, чрез­вы­чай­но изо­бре­та­тель­ных в са­мо­истя­за­ни­ях, по­сред­ст­вом ко­то­рых раз­жига­ет­ся внутр. жар – та­пас). Од­на­ко в теи­стич. ре­ли­ги­ях мо­тив А. как пу­ти к чу­до­твор­ст­ву вы­сту­па­ет ли­бо в пре­об­ра­зо­ван­ном ви­де (хри­сти­ан­ские ле­ген­ды час­то го­во­рят об ас­ке­тах, по­лу­чаю­щих дар чу­до­твор­ст­ва, но это имен­но дар, а не вы­слу­жен­ная на­гра­да и тем бо­лее не ме­ха­нич. след­ст­вие ас­ке­зы), ли­бо на бы­то­вой пе­ри­фе­рии ре­лиг. соз­на­ния.

Древ­няя мо­ти­ва­ция А. – идея удов­летво­ре­ния, при­но­си­мо­го за свои или чу­жие гре­хи. Са­мые ар­ха­ич. куль­ту­ры зна­ют кон­цеп­цию жерт­вы как наи­бо­лее силь­но­дей­ст­вую­ще­го сред­ст­ва обес­пе­чить бла­го об­щи­не, свя­зать си­лы зла и вос­ста­но­вить по­ря­док ми­ро­зда­ния, по­ко­леб­лен­ный слу­чая­ми на­ру­ше­ния ре­лиг. -мо­раль­ных за­пре­тов. По ме­ре то­го как прак­ти­ка че­ло­ве­че­ских жерт­во­при­но­ше­ний ис­че­за­ла в про­цес­се куль­тур­но­го раз­ви­тия, воз­ни­ка­ла по­треб­ность в не­ко­ем эк­ви­ва­лен­те жерт­во­при­но­ше­ния: напр., в Древ­ней Спар­те юно­ши уже не умер­щв­ля­лись, но про­ли­ва­ли свою кровь на ал­тарь Ар­те­ми­ды Ор­тии под би­ча­ми, и в на­зна­че­нии это­го об­ря­да ри­ту­ально-ма­гич. мо­мент (пе­ре­не­се­ние бо­ли как вы­куп за об­щи­ну) не­от­де­лим от мо­раль­но­го (ис­пы­та­ние стой­ко­сти юно­шей). В спи­ри­туа­ли­зи­ро­ван­ном ос­мыс­ле­нии этот мо­тив мог быть без су­щест­вен­ных из­ме­не­ний вос­при­нят хри­сти­ан­ст­вом; он осо­бен­но ха­рак­те­рен для ка­то­лич. тра­ди­ции (напр., Санта-Ро­са из Ли­мы в нач. 17 в. под­вер­га­ла се­бя би­че­ва­нию три раза в день – за свои гре­хи, за гре­хи жи­вых и умер­ших).

Мо­тив со­блю­де­ния ри­ту­аль­ной чис­то­ты как ус­ло­вия вы­пол­не­ния са­краль­ных функ­ций, час­то обос­но­вы­ваю­щий прак­ти­ку без­бра­чия, так­же яв­ля­ет­ся древ­ним и по­все­ме­ст­но рас­про­стра­нён­ным. Да­же те ре­лиг. тра­ди­ции, для ко­то­рых А. не был ха­рак­те­рен (напр., гре­ко-рим­ское язы­че­ст­во или ре­ли­гия Вет­хо­го За­ве­та), тре­бо­ва­ли воз­дер­жа­ния от брач­ных от­но­ше­ний пе­ред со­вер­ше­ни­ем ре­лиг. ак­тов, ко­гда че­ло­век «пред­ста­ёт» пе­ред бо­же­ст­вом; из это­го лег­ко бы­ло вы­вес­ти, что лю­ди, вся жизнь ко­то­рых про­хо­дит в не­пре­рыв­ном кон­так­те со свя­ты­ней, долж­ны ос­та­вать­ся без­брач­ны­ми, как вес­тал­ки в язы­че­ском Ри­ме. По-ви­ди­мо­му, та­ко­во же про­ис­хо­ж­де­ние без­бра­чия ес­се­ев: др.-евр. во­ен­ный ла­герь был ме­стом, осо­бо по­свя­щён­ным Ях­ве и тре­бо­вав­шим ри­ту­аль­ной чис­тоты, и ес­сеи, ожи­дав­шие эс­ха­то­ло­гич. свя­щен­ной вой­ны, рас­про­стра­ни­ли на всю свою жизнь обя­за­тель­ст­ва, свя­зан­ные с са­краль­ным по­ло­же­ни­ем при­зван­но­го вои­на. Це­ли­бат обя­за­те­лен для ка­то­лич. свя­щен­ни­ка как для по­сто­ян­но­го со­вер­ши­те­ля та­инств, пре­ж­де все­го мес­сы.

С этим мо­ти­вом тес­но пе­ре­пле­та­ют­ся не­ко­то­рые дру­гие, один из них – от­ре­ше­ние ин­ди­ви­да от сво­их зем­ных ин­те­ре­сов ра­ди де­ла, по­ни­мае­мо­го как свя­тое (напр. , про­по­ве­ди ве­ры): «Не­же­на­тый за­бо­тит­ся о Гос­под­нем, как уго­дить Гос­по­ду, а же­на­тый за­бо­тит­ся о мир­ском, как уго­дить же­не» (1 Кор. 7:32–33). Др. мо­тив – под­го­тов­ка к мис­тич. пе­ре­жи­ва­нию, соз­да­ние ус­ло­вий для ме­ди­та­ции и экс­та­за. В теи­стич. ре­ли­ги­ях и вез­де, где цель мис­тич. пу­ти – это лич­ная встре­ча с Бо­гом в люб­ви, прак­ти­ка А. – ­способ до­ка­зать свою лю­бовь к Бо­гу и предъ­явить в са­мой дей­ст­вен­ной фор­ме прось­бу об от­вет­ной люб­ви. В ка­то­лич. мис­ти­ке позд­не­го Сред­не­ве­ко­вья па­фос А. при­об­ре­та­ет чер­ты мо­ра­ли ры­ца­ря, на­ме­рен­но бе­ру­ще­го на се­бя труд­ные по­дви­ги во сла­ву сво­его ко­ро­ля (Хри­ста) и сво­ей да­мы (обыч­но Де­вы Ма­рии, у Г. Су­зо – Бо­же­ст­вен­ной Пре­мудро­сти, Со­фии). С этим мо­ти­вом, как и с мо­тивом удов­ле­тво­ре­ния за свои и чу­жие гре­хи, свя­зан мо­тив, спе­ци­фи­че­ский для хри­сти­ан­ст­ва: стрем­ление со­уча­ст­во­вать в ис­ку­пи­тель­ных стра­да­ни­ях Хри­ста. При­ни­мая на се­бя доб­ро­воль­ные тя­го­ты и тер­пе­ли­во пе­ре­но­ся не­воль­ные, ве­рую­щий, по мис­тич. уче­нию Но­во­го За­ве­та, во пло­ти сво­ей «вос­пол­ня­ет не­до­ста­ток скор­бей Хри­сто­вых» (Кол. 1:24). Это пред­став­ле­ние от­тес­не­но в про­тес­тан­тиз­ме те­зи­сом об аб­со­лют­ной ис­ключи­тель­но­сти еди­но­крат­ной жерт­вы Хри­ста на Гол­го­фе (в свя­зи с чем прак­ти­ка А. за­ко­но­мер­но ухо­дит из жиз­ни). Со­стра­да­ние Хри­сту как бы ове­ще­ст­в­ля­ет­ся в стиг­ма­тах Фран­ци­ска Ас­сиз­ско­го и др. ка­то­лич. ас­ке­тов; вся жизнь хри­стиа­ни­на мыс­лит­ся про­хо­дя­щей как бы в Геф­си­ман­ском са­ду, где за­быть­ся в бес­печ­но­сти – зна­чит пре­дать Хри­ста, ко­то­рый про­сит бодр­ст­во­вать с Ним. Ес­ли под­ра­жа­ние Хри­сту в его бед­но­сти, ха­рак­тер­ное для рус. стран­ни­ков и юро­ди­вых, как и для Фран­ци­ска, не мог­ло быть обя­за­тель­ным для всех, то Но­вый За­вет тре­бу­ет от ка­ж­до­го хри­стиа­ни­на под­ра­жа­ния Хри­сту в его от­ка­зе от сво­ей во­ли – по­слу­ша­нии «да­же до смер­ти, и смер­ти кре­ст­ной» (Флп. 2:7).

Об­щим для раз­ных ми­ро­воз­зре­ний, как ре­ли­ги­оз­ных, так и фи­ло­соф­ско-мо­ра­ли­сти­че­ских, яв­ля­ет­ся мо­тив А. как ос­во­бо­ж­де­ния, гос­под­ствую­щий, напр., в пес­нях буд­дий­ских мо­на­хов и мо­на­хинь («Тхе­ра­гат­ха» и «Тхе­ри­гат­ха»), из­вест­ный греч. фи­ло­со­фии, осо­бен­но Ан­ти­сфе­ну и ки­ни­кам, и на­хо­дя­щий мно­го­числ. от­го­ло­ски в христ. тра­ди­ции, позд­нее – пе­ре­ос­мыс­лен­ный в не­ко­то­рых идео­ло­гич. дви­же­ни­ях Но­во­го вре­ме­ни. Мо­тив этот по­лу­ча­ет разл. ак­цен­ты в за­ви­си­мо­сти от во­про­са: сво­бо­да от че­го и для че­го име­ет­ся в ви­ду? Это мо­жет быть сво­бо­да от собств. те­ла, а че­рез это – от ма­те­ри­аль­но­го ми­ра во­об­ще; по буд­дий­ско­му из­ре­че­нию, «нет не­сча­стья боль­ше­го, чем те­ло» («Дхам­ма­па­да» XV, 202, пер. В. Н. То­по­ро­ва). Для ма­ни­хей­ст­ва, ви­дя­ще­го ис­точ­ник зла в со­еди­не­нии ду­хов­но­го све­та с пле­нив­шей его «тьмой» ма­те­рии, А. есть путь к же­лае­мой дис­со­циа­ции этих на­чал. По­доб­ный не­га­ти­визм в от­но­ше­нии к кос­мо­су во­об­ще и к те­лу в ча­ст­но­сти мог ино­гда сти­му­ли­ро­вать на­ря­ду с А. до­пу­ще­ние воль­но­сти нра­вов, как это бы­ло, напр., в не­ко­то­рых на­прав­ле­ни­ях гно­сти­циз­ма: ес­ли те­ло – «тьма», ко­то­рую нель­зя ни про­све­тить, ни очи­стить, то без­раз­лич­но, что с ним про­ис­хо­дит, ме­ж­ду тем как на­ру­ше­ние та­бу мо­ра­ли, при­ли­чий и об­ществ. по­ряд­ка – сво­его ро­да А. на­вы­во­рот – же­ла­тель­но, по­сколь­ку обо­соб­ля­ет «по­свя­щён­но­го» от ми­ра и при­бли­жа­ет цель – ко­неч­ное раз­ру­ше­ние ос­нов кос­мич. бы­тия. Позд­ний ва­ри­ант та­кой ус­та­нов­ки встре­ча­ет­ся в куль­ту­ре де­ка­дан­са (про­грам­ма сис­те­ма­тич. де­нор­ма­ли­за­ции во­об­ра­же­ния у А. Рем­бо и сюр­реа­ли­стов), в прак­ти­ке не­ко­то­рых на­прав­ле­ний ок­куль­тиз­ма, в жиз­ни «ком­мун» хип­пи, со­еди­нив­ших эле­мен­ты А. с все­доз­во­лен­но­стью «сек­су­аль­ной ре­во­лю­ции». На­про­тив, в хри­сти­ан­ст­ве уже не ду­ша (как в пла­то­низ­ме или ма­ни­хей­ст­ве) долж­на быть ос­во­бо­ж­де­на от те­ла, но те­ло долж­но быть ос­во­бо­ж­де­но от гнез­дя­ще­го­ся в нём прин­ци­па свое­во­лия – «пло­ти», что­бы стать «хра­мом Свя­то­го Ду­ха» (1 Кор. 6:19).

Аскетизм Определение и значение | Dictionary.com

• Лучшие определения
• Викторина
• Связанный контент
• Примеры
• Британский
• Культурный

Показывает уровень сложности слова.

[ uh-set-uh-siz-uhm ]

/ əˈsɛt əˌsɪz əm /

Сохранить это слово!

См. синонимы слова аскетизм на Thesaurus.com

Показывает уровень обучения в зависимости от сложности слова.

---

сущ.

образ жизни, практика или принципы аскета.

учение о том, что человек может достичь высокого духовного и нравственного состояния, практикуя самоотречение, самоуничижение и тому подобное.

строгое самоотречение; крайнее воздержание; строгость.

ВИКТОРИНА

ВЫ ПРОЙДЕТЕ ЭТИ ГРАММАТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ ИЛИ НАТЯНУТСЯ?

Плавно переходите к этим распространенным грамматическим ошибкам, которые ставят многих людей в тупик. Удачи!

Вопрос 1 из 7

Заполните пропуск: Я не могу понять, что _____ подарил мне этот подарок.

Происхождение аскетизма

Впервые записано в 1640–1650 гг.; аскет + -изм

ДРУГИЕ СЛОВА ИЗ аскеза

не·аскетизм, существительное

Слова рядом с аскетизм

восхождение, восхождение, констатация, аскеза, аскет, аскетизм, Asch, Aschaffenburg, Ascham, ascham, ascham, Ашельминф

Dictionary.com Полный текст На основе Random House Unabridged Dictionary, © Random House, Inc., 2023 г.

Слова, относящиеся к аскетизму

целомудрие, пост, бережливость, воздержание, воздержание, благоразумие, самодисциплина, смирение, чистота, праведность, святость, божественность, вера, неприкосновенность, торжественность, духовность, отречение, воздержание, избегание, воздержание

Как использовать аскетизм в предложении

• Пост подпадает под тапас или аскетизм, который также различается по степени между мирянами и монахами.

  Пост, возможно, стал причудой для здоровья, но религиозные общины делали это на протяжении тысячелетий|ЛГБТК-редактор|30 июля 2021 г.|Нет прямых новостей

• Мой чрезмерный образ жизни Down Under компенсировал мой «настоящий» аскетизм в Соединенных Штатах.

  Я не могу потрясти Гавайи: ода возвращению в места, где вы были раньше|Дебра А. Кляйн|7 октября 2013 г.|DAILY BEAST

• Это заставляет вас, в свою очередь, жаждать роскоши и монашеского аскетизма , поскольку вы устанавливаете баланс между ними.

  Звезды предсказывают вашу неделю|Старски + Кокс|9 октября 2011|DAILY BEAST

• Оба разделяли аскетизм и интеллектуализм, поощряемые иезуитами.

  Проблема Кастро Джерри Брауна|A. Л. Бардах|5 октября 2010|DAILY BEAST

• Голод и нищета вырезали морщины на ее лице так же легко, как следы аскетизма и страха.

  Эпизод под террором|Оноре де Бальзак

• Он отказывается от аскетизма и отправляется в место, более подходящее его изменившимся взглядам и состоянию.

  Beacon Lights of History, Volume I|John Lord

• Как травинка, если ее плохо схватить, режет руку, так и плохо практикуемый аскетизм ведет в ад.

  Древние верования и современность|Томас Инман

• Пройдя период цветового аскетизма, Прудон первым продемонстрировал тонкое чувство цвета.

  История современной живописи, том 1 (из 4)|Ричард Мютер

• Именно к этому люди будут стремиться с аскетизмом святых.

  Наполеон из Ноттинг-Хилла | Гилберт К. Честертон

Определения аскетизма в Британском словаре

аскетизм

/ (əˈsɛtɪˌsɪzəm) /

---

сущ.

поведение, дисциплина или мировоззрение аскета, особенно религиозного аскета система аскетических практик

Английский словарь Коллинза — полное и полное цифровое издание 2012 г. © William Collins Sons & Co. Ltd., 1979, 1986 © HarperCollins Издательство 1998, 2000, 2003, 2005, 2006, 2007, 2009 гг., 2012

Культурные определения аскетизма

аскетизм

[ (uh-set-uh-siz-uhm) ]

---

Строгий, простой образ жизни, при котором люди отказываются от материальных удовольствий и посвящают свою энергию нравственным или религиозным цель.

Новый словарь культурной грамотности, третье издание Авторское право © 2005 г., издательство Houghton Mifflin Harcourt Publishing Company. Опубликовано издательством Houghton Mifflin Harcourt Publishing Company. Все права защищены.

Добродетель аскетизма | Thinking Faith: Интернет-журнал иезуитов в Британии

Так от чего ты решил отказаться в Великий пост? Мы часто слышим, что важно не отказываться от чего-то, а делать что-то позитивное. Но странно, не правда ли, что до сих пор держится ощущение, что Великий пост — это на самом деле отказ от вещей? Отказ от шоколада, отказ от алкоголя, отказ от десертов, отказ от сигарет, отказ от телевизора, отказ от мяса по пятницам… К лучшему или к худшему, мы склонны спрашивать себя не «Что я собираюсь сделать хорошего в Великий пост?», а «От чего я собираюсь отказаться?» Так почему же мы так зациклены на посте, воздержании, сдавать вещи?

Путь аскезы

«Есть только две философии жизни, — сказал однажды Фултон Дж. Шин, — одна — это сначала пир, а потом головная боль; другой — сначала пост, а потом пир». Сегодня, как никогда, созрело время для восстановления и обновления этой второй «философии», пути аскезы.

На поверхностном уровне аскетизм (совокупность практик добровольного самоотречения, таких как воздержание от пищи) не привлекает нас сегодня. В киноверсии Код да Винчи , сумасшедший и кровожадный монах-альбинос, Сайлас изображен хлестающим себя кнутом и с цепью, обмотанной вокруг ноги, которую он затягивает, чтобы пустить собственную кровь. Такая картина передает фанатизм, ненависть к себе и религиозную практику, оторванную от всего святого, здорового и доброго.

Однако сегодня в нашей культуре есть многочисленные признаки того, что на более глубоком уровне существует стремление к освобождающему аскетизму, если бы мы только знали, как его практиковать. В эпоху розничной терапии и потребительства мы слышим о людях, которые открыли для себя преимущества сокращения, расхламления и материальной простоты. Пойманные в непрекращающемся и лихорадочном темпе современной жизни, мы ищем способ сойти с конвейерной ленты суеты и найти место, чтобы просто быть, быть с другими, быть с Богом. Тоня в бесконечном море калорий, мы покупаемся на многомиллиардную, но явно неэффективную диетическую индустрию с ее обещаниями «естественного» очищения организма от токсинов, «соковым голоданием» и тысячами разновидностей квазиаскетических практик. Осознавая нашу склонность к непреднамеренному чрезмерному использованию Интернета и других наших коммуникационных гаджетов, мы жаждем свободы, которая приходит от того, что мы «отключены», но не можем заставить себя выдернуть вилку из розетки даже на несколько часов. Есть ли тогда способ извлечь из христианской традиции мудрость для подлинной практики аскезы, которая может привести к свободе и молитвенности, которых мы жаждем сейчас больше, чем когда-либо?

Три искажения

Первое, на что следует обратить внимание, это то, что христианская традиция вполне осознает, что пост и воздержание могут пойти не так по ряду довольно предсказуемых причин. Я отмечу три видных искажения, которым особенно подвержен аскетизм, и средства, предписываемые традицией.

1. Искажение избытка

Первая опасность, которой подвержен аскетизм, — это избыток . Например, голодание в течение длительного времени может привести к самовозвеличиванию и гордости за собственные достижения, что в конечном итоге приведет к обратным результатам. Как знает почти каждый, кто когда-либо пробовал сидеть на диете, за чрезмерным голоданием быстро следует переедание. В крайних случаях это может быть даже вредно для здоровья, как это было со святым Игнатием Лойолой вскоре после его обращения. Позже, когда он стал более проницательным и зрелым, он понял, что такой героический пост не был тем, чего желает Бог.

Традиционным исправлением чрезмерного поста является доктрина «среднего». Среднее — это середина между слишком большим и слишком маленьким. Полезной аналогией является музыкальный инструмент: чтобы он оставался в гармонии, струны не должны быть ни слишком натянутыми, ни слишком расслабленными, а должны быть средними. Святой Фома Аквинский указывает, что даже пост есть дело среднего: не следует поститься до такой степени, чтобы навредить своему здоровью или стать слишком слабым, чтобы выполнять задачи своего занятия, ибо это было бы излишеством. Следуя философам-стоикам, он рекомендует постепенный подход: начинайте с малого, шаг за шагом приближайтесь к среднему. Лучше быть терпеливым, быть нежным, чем пытаться эффектно и рисковать столь же зрелищным крахом.

Сегодня мы настолько далеки от другой крайности, что чрезмерное голодание едва ли является нашей главной опасностью. Фома делает вызывающее заявление, которое может удивить нас сегодня, но заслуживает нашего серьезного рассмотрения: пост, по его словам, — это не просто церковный закон, но требование самой человеческой природы. Другими словами, взрослый человек не может надеяться найти правильный баланс в жизни, не может надеяться найти середину, кроме как с помощью регулярной практики голодания. В противном случае наши стремления к вещам, которые хороши сами по себе, переходят границы и в конечном итоге порабощают нас.

Поиск середины в сегодняшнем аскетизме, середины между излишествами и распущенностью — задача, требующая внимания к мудрости традиции, а также упражнения христианского воображения. Новый аскетизм сегодня будет включать в себя не только воздержание от еды, но и от любого аспекта современной жизни, в котором начинает преобладать принуждение, и мы теряем нашу свободу, наше равновесие. Если я покупаю вещи, чтобы чувствовать себя лучше, возможно, мне нужно воздержаться от покупок; если я обнаруживаю, что одержимо проверяю Facebook и Twitter, или проверяю свои сообщения или электронную почту, возможно, мне нужно воздержаться от этого; и так далее. В любом случае, нам нужна созидательный верность традиционным практикам поста и воздержания, осознавая, что аскетизм прошлых веков необходимо восстановить, но также адаптировать к новой эпохе потребительства, Интернета и ухудшения состояния окружающей среды.

2. Извращение дуализма

Второй способ искажения аскетизма более тонкий, а потому и более коварный. В католической духовности тех, кто стремился к прогрессу в духовной жизни, часто поощряли «умерщвлять» свою плоть, буквально предать ее смерти. Конечно, под «плотью» здесь понимается не само тело, а наша греховная природа. Тем не менее, непреднамеренно создававшееся впечатление, по крайней мере иногда, состояло в том, что духовная жизнь означает отказ от всего, что есть от тела. Другими словами, существует риск дуализм , рассматривающий душу как добро, а тело и материальный мир как зло.

Такой дуализм, конечно, сильно противоречит некоторым основным положениям христианской веры, доктринам Творения, Воплощения и Воскресения. Мы верим, что при сотворении Бог мог посмотреть на сотворенный Им мир и увидеть, что он «хорош весьма» (Бытие 1:31). Мы верим, что в Иисусе Христе Бог стал плотью и таким образом освятил человеческое тело. Мы верим, что в последний день тело и душа будут вознесены в воскресение Христа. Таким образом, в нашей вере нет места отвержению тела и материального мира как нечистых.

Риск, таким образом, заключается в том, что наши аскетические практики бессознательно заражаются пренебрежением к нашим телам, нашим страстям, нашей сексуальности, которые следует рассматривать как драгоценный дар от Бога. Смысл подлинно христианского подвижничества не в том, чтобы освободить душу от тела, и даже не в том, чтобы подавить тело и его порывы, а в том, чтобы поднять их на истинно духовный уровень, интегрировать в духовное путешествие к Богу.

3. Искажение пустой религиозности

Чтобы выявить третье и последнее извращение аскезы, нам нужно обратить внимание на убедительные слова пророка Исайи (58:5-6):

Это то, что вы называете постом, днем, угодным Господу ?

Не такой ли пост избрал Я:
чтобы развязать цепи несправедливости и развязать узы ярма,
чтобы освободить угнетенных и сокрушить всякое ярмо?

Здесь пророк нападает на пустую религиозность , которая пытается выслужиться перед Богом, не обращая внимания на основной долг справедливости по отношению к бедным. Пустая религиозность, сосредоточенная исключительно на внешней религиозной практике, есть бегство от реального мира: теряется сила религиозной практики открывать сердце для преобразования, ведущего к более глубокой любви к Богу и ближнему.

Тем не менее, мы не должны неверно истолковывать критику Исаии как атаку на практику поста как таковую. Исаия говорил в то время, когда аскетические практики считались чем-то само собой разумеющимся, частью повседневной жизни. Он призывал людей осознать, что их религиозные обряды не имеют смысла, если между ними и тем, как они относятся к другим, не существует единства. Сегодня мы часто испытываем иное искушение предположить, что истинная религия заключается просто в том, как мы относимся к другим, и что нам больше не нужна духовность, воплощенная в конкретных религиозных практиках, таких как пост. В связи с этим можно вспомнить памятную критику со стороны антрополога Мэри Дуглас, утверждавшую, что внешняя практика не имеет ничего общего с истинной духовностью или подлинной религией:

Ибо ошибочно полагать, что может быть религия вся внутренняя, без правил, без литургии, без внешних признаков внутренних состояний.

Как и в случае с обществом, так и с религией внешняя форма является условием его существования…
(Мэри Дуглас, Чистота и опасность: анализ концепций загрязнения и табу [Нью-Йорк/Вашингтон: Прегер, 1966], с. .62.)

То, к чему нас призывают пророки, есть не отказ от аскетической практики, а подлинный пост, вовлекающий нас телом и душой. Тогда пост станет не бегством от реального мира, а способом сблизиться с теми, кто практикует, по выражению Ганди, «вечный обязательный пост» просто потому, что им не хватает еды.

Почему быстро?

Как мы уже видели, если мы хотим сегодня заниматься здоровым и святым аскетизмом, нам нужно следовать мудрости, которую мы находим в нашей традиции, которая может помочь нам избежать ловушек избытка , дуализма а из пустая религиозность . Не менее важно и то, что традиция учит нас избегать чрезмерных исправлений, ведущих к бестелесной духовности или слишком расслабленному подходу. Но каковы, в конце концов, причины аскетизма? Какова конечная точка?

Совершенно очевидно, что пост может помочь нам обрести надлежащую власть над собой. Сегодня у нас есть тысяча способов поднять себе настроение: я знаю, я съем что-нибудь вкусненькое, или выпью, или посижу в Интернете, или проверю, не написал ли мне друг, или включу телевизор, или послушаю мой iPod, или пойти в магазин за одеждой, или купить что-нибудь на Amazon, или поиграть в компьютерную игру. Все эти вещи могут быть хорошими, но если мы постоянно используем их, чтобы чувствовать себя лучше, мы можем стать рабами того, что нам нравится. Когда у нас их нет, мы жаждем их. Когда их не хватает, мы чувствуем себя подавленными. Когда мы понимаем, что не должны переусердствовать, мы не можем помочь себе. Итак, во время Великого поста, когда мы отказываемся от вещей, мы проявляем власть над

это вместо того, чтобы позволить это управлять нами. Мы пытаемся развязать себя. Мы пытаемся стать свободными.

Но есть и более глубокая причина поститься. «Исполненный Святого Духа Иисус вернулся с Иордана и был веден Духом в пустыню на сорок дней» (Луки 4:1). католического рабочего движения. Некоторые люди считают ее современной святой. В книге рассказывается о том, как, став взрослой, она стала атеисткой, но затем постепенно вернулась к молитве и к Богу, так что она обратилась в католицизм и посвятила свою жизнь работе на благо бедных и во имя социальной справедливости. Но она дает название книге, Долгое одиночество . И она описывает, как временами она испытывала ужасное одиночество в своей жизни. Она жаждала быть с людьми, с теми, кого любила, и чувствовала боль разлуки и горя. Но, несмотря на боль одиночества, которую она испытала, она как будто осознала, что ее одиночество не было полностью отрицательным. В этом опыте одиночества она жаждала быть с бедными и жаждала познать Бога.

Поэтому я спросил своих студентов, когда они прочитали книгу: «Можете ли вы рассказать об этом переживании одиночества? Вы когда-нибудь проводите время в одиночестве?» И ответы были поразительными. Одна ученица призналась, что те части книги, посвященные одиночеству, напугали ее. Другая ученица сказала, что она практически не проводит времени одна, а когда она одна, у нее есть какое-то электронное устройство, к которому она может обратиться: мобильный телефон или компьютер — проверить Facebook или электронную почту. Другой сказал, что начал сознательно проводить время без компьютера или телефона, чтобы у него было время поразмышлять или подумать. А другой сказал, что единственный раз, когда ему действительно удавалось побыть одному, это когда он выходил на пробежку, но это время было для него драгоценно именно потому, что это было его единственное время для размышлений.

Дело в том, что сегодня трудно уйти в пустыню с Иисусом. Мы живем в эпоху отвлечений, когда у нас есть тысячи различных способов заполнить эту пустоту одиночества. И в какой-то степени это означает, что мы что-то упускаем. В недавнем отчете в Соединенных Штатах изучалось использование электронных устройств детьми в возрасте от 8 до 18 лет. В нем хотели узнать, сколько детей подключено к iPod, телевизору, Интернету, мобильному телефону и т. д.: сколько время, проведенное ребенком в СМИ. Несколько лет назад это было более 6 часов в день; сегодня американский ребенок проводит в среднем 7 часов 28 минут в день, подключенный к какому-либо электронному устройству. Это более 50 часов в неделю.

«Исполненный Духом Святым, Иисус возвратился с Иордана и был веден Духом в пустыню на сорок дней». быть в одиночестве. Особенно когда дела были очень занятыми и требовательными, он развил аскетизм одиночества. Он проводил время в одиночестве, в уединенных местах, чтобы провести время с Богом.

И поэтому я думаю, что этот Великий пост — это приглашение для нас быть ведомыми Святым Духом в пустыню, чтобы сопровождать нашего Господа, когда Он удаляется в уединенное место. Этот Великий пост — время для нас, чтобы немного отключиться, культивировать это внутреннее, используя старомодное, но ценное слово. Прежде всего, этот Великий пост — время для нас, чтобы мы не боялись выбирать одиночество, а верили, что даже в нашем одиночестве, особенно там, Дух Иисуса находится с нами, привлекая нас к Отцу.