В Индии супружеская измена — больше не преступление. А как в других странах?
Подпишитесь на нашу рассылку ”Контекст”: она поможет вам разобраться в событиях.
Автор фото, Reuters
Подпись к фото,По этому закону в Индии наказывали только мужчин
Верховный суд Индии постановил, что супружеская измена больше не является уголовным преступлением. Отменен закон об этом, принятый 158 лет назад.
Согласно закону, появившемуся еще в колониальные времена, любой мужчина, занявшийся сексом с замужней женщиной без разрешения ее супруга, признавался виновным в преступном адюльтере.
Неясно, сколько мужчин с тех пор обвинили по этой статье — данных об этом нет.
Истец, жаловавшийся на закон, заявлял, что он использовался произвольно и подвергал дискриминации как мужчин, так и женщин.
Это уже второе за последнее время историческое решение Верховного суда Индии, отменяющее законы колониальной эпохи.
В начале сентября суд декриминализовал однополые связи, которые считались уголовным преступлением в течение 157 лет.
Зачитывая решение о законе об изменах, главный судья Дипак Мисра сказал, что хотя адюльтер может стать причиной для развода, он не может считаться уголовным преступлением.
Кто пожаловался на закон?
Примечательно, что этот закон об измене касался только мужчин. Женщина, уличенная в неверности, под его действие не подпадала.
В августе прошлого года 41-летний бизнесмен из Индии Джозеф Шайн, живущий в Италии, подал иск в Верховный суд с требованием отменить закон.
Автор фото, EPA
Подпись к фото,Прошлые иски в суде отклоняли в интересах стабильности браков
«Замужние женщины — не какой-то особенный случай для обвинения в измене. Их положение ничем не отличается от положения мужчин», — говорилось в иске.
- Почему на Индию приходится почти 37% самоубийств среди женщин
Шайн заявил, что закон косвенно дискриминирует женщин, ошибочно утверждая, что они — собственность мужчины.
В своем 45-страничном иске Шайн часто цитирует американского поэта Ральфа Уолдо Эмерсона, активистку по правам женщин Мэри Уоллстонкрафт и бывшего генсекретаря ООН Кофи Аннана с его высказываниями по теме гендерного равноправия и прав женщин.
Где еще измена считается уголовным преступлением?
Пропустить Подкаст и продолжить чтение.
Подкаст
Что это было?
Мы быстро, просто и понятно объясняем, что случилось, почему это важно и что будет дальше.
эпизоды
Конец истории Подкаст
Семейная измена считается преступлением в 21 американском штате, включая Нью-Йорк. В Массачусетсе согласно букве закона за нее можно получить до трех лет тюрьмы.
Однако существование этих законов в США отнюдь не означает, что они активно применяются. Опросы показывают, что большинство американцев, хоть и не одобряют измену, не считают ее преступлением.
«Уголовные законы остаются в силе во многом по символическим причинам, и никто не готов нести на себе политические риски в связи с их отменой», — говорит Би-би-си Дебора Роуд, профессор права Стэнфордского университета, автор книги «Измена: неверность и закон».
Адюльтер считается преступлением по шариату и исламскому праву, поэтому в исламских странах — Иране, Саудовской Аравии, Афганистане, Пакистане, Бангладеш и Сомали — запрещен и весьма жестко карается, вплоть до смертной казни.
В Тайване за измену можно получить до года тюрьмы; она также считается преступлением в Индонезии. Там сейчас разрабатывается законопроект о запрете половых связей по взаимному согласию вне брака.
В 2015 году Верховный суд Южной Кореи отменил закон, по которому мужчина мог получить до двух лет тюрьмы за измену. Суд постановил, что этот закон нарушает право человека на частную жизнь.
Автор фото, Mansi Thapliyal
Подпись к фото,Во многих штатах в США измена все еще уголовно наказуема
Более 60 стран в мире, по данным индийского юриста Калеешварам Раш, отменили законы об уголовном наказании за супружескую неверность.
В Британии адюльтер не карается уголовно и, как и во многих странах, является одной из главных причин для развода. При этом измена не может считаться основанием для развода, если пара жила вместе в течение полугода после того, как стало известно о неверности одного из супругов.
А что в России?
Российский семейный кодекс никак не обозначает супружескую измену. Однако измена может быть убедительным поводом для расторжения брака. Более того, если доказана измена одного из супругов, он или она может лишиться права на получение алиментов.
Если один из супругов не согласен на развод, факт измены может повлиять на решение судьи.
Статьи 92 и 119 предусматривают, что суд может освободить от алиментов или ограничить сроки их выплаты тому супругу, который вел себя в семье недостойно. Таким поведением суд может признать систематические измены.
По данным опроса, проведенного ВЦИОМ в январе 2018 года, 64% опрошенных совершеннолетних россиян считают супружескую измену всегда или почти всегда предосудительной.
Реставрация и цареубийства: справедливое наказание за измену?
Смертный приговор королю Карлу I.
Изображение предоставлено: Public Domain
В октябре 1660 года вернувшийся король Карл II жестоко отомстил тем, кого он считал ответственными за обезглавливание своего отца. Хотя восстановление монархии часто рассматривается как возвращение к более радостной и беззаботной Британии, убийство короля не могло и не могло остаться безнаказанным.
17 октября 4 видных цареубийцы были повешены и четвертованы перед большой толпой. Томас Скотт, Грегори Клементс, полковник Адриан Скроуп и полковник Джон Джонс — вот имена людей, которые погибли в тот день одним из самых мучительных и унизительных способов.
Наказание за государственную измену
Повешение и четвертование включают в себя повешение почти до смерти, после чего его опускают, кастрируют, выпотрошат, обезглавливают, а затем разрубают на куски. Перед смертью эти люди увидят, как их кишки сожгут на глазах.
Такое наказание предназначалось для виновных в государственной измене: заговоре или совершении убийства короля. Для роялистов такое гнусное преступление полностью заслуживало такого наказания.
Любой, кто подписал смертный приговор Карлу I, должен был знать, что, если монархия когда-либо вернется, их жизнь будет в большой опасности. Мало того, что они были виновны в измене, так еще и любой новый король хотел бы сделать из них пример.
Этюд Карла I работы Антониса ван Дейка.
Изображение предоставлено: Public Domain
Скотт умер первым
Как и троим другим, Томасу Скотту разрешили навестить свою семью, что должно было стать мучительным испытанием для всех участников. Он долгое время был парламентским радикалом. Он всегда выступал за жесткую позицию по отношению к Чарльзу во время Гражданской войны и громко поддерживал его казнь.
Он также будет выступать против власти Оливера Кромвеля как лорда-протектора столь же яростно, насколько она приближается к чему-то, напоминающему монархическую власть.
Когда Карл II занял трон, Скотт бежал во Фландрию, но впоследствии сдался в Брюсселе. Участие Скотта в цареубийстве было хорошо задокументировано, и он дал о себе знать: он был обречен, как только мстительный Чарльз пришел к власти.
Скотт предстал перед судом: это был фарс, присяжным было поручено признать цареубийц виновными, но это дало Скотту шанс попытаться оправдать свои действия как перед коллегами, так и перед учебниками истории.
Как и многие другие цареубийцы, да и сам Чарльз, он встретил палача с поразительным мужеством. Оказавшись на эшафоте, Скотт начал речь о свободе и праведности своего дела, заявив
Еще раз говорю; к Хвале Бесплатной Милости Бога; Я благословляю Его имя. Он привлек меня к Делу, в котором не следует раскаиваться, я говорю: «Не следует раскаиваться».
Клементс последовал за
Грегори Клементс был одним из менее известных цареубийц: его подпись, 54-я в документе, кажется, была написана поверх стертой подписи ниже, что, возможно, предполагает, что он не был одним из ведущих цареубийц.
Член парламента от Фоуи в Корнуолле, он был уволен из парламента в 1652 году после скандала со служанкой. Клементс, возможно, не был влиятельной фигурой, но он все же подписал ордер, и поэтому его жизнь была в опасности после Реставрации.
Вместо того чтобы бежать, Клементс скрылся: его заметили и раскрыли его личность. Первоначально заявляя о своей невиновности, он в конце концов признал свою вину, был обвинен в государственной измене и впоследствии казнен.
Затем Шаг
Полковник Адриан Скроуп был богатым землевладельцем из Бакингемшира, а затем солдатом-парламентарием. Он исполнял обязанности главы службы безопасности во время суда над Чарльзом, присутствовал каждый день и в конце концов тоже подписал ему смертный приговор. Однако он мало играл в Протекторате и не возражал против возвращения Карла II.
Первоначально Скроуп подчинился приказу цареубийц сдаться, и Палата общин постановила, что его могут оштрафовать и уволить. Однако лорды решили исключить его из закона о возмещении убытков, и он был признан виновным в государственной измене и приговорен к смертной казни.
Старый солдат так смирился со своей смертью, что заснул, ожидая, когда его отведут в блок после смерти Скотта и Клементса. Его смерть была отмечена как особенно мужественная, и один современник отметил, что Скроуп «имел честь умереть благородным мучеником». Его тело было возвращено его семье для захоронения в качестве услуги, а не выставлено напоказ, как другие, казненные в Чаринг-Кросс в тот день.
Полковник Адриан Скроуп был 27-м из 59 комиссаров, подписавших смертный приговор королю Карлу I. Картина Роберта Уокера (умер в 1658 г.).
Изображение предоставлено: Public Domain
И, наконец, Джонс
Наконец, остался Джонс, еще один старый солдат и человек, который говорил на валлийском как на своем родном языке. Фанатичный республиканец в стране, которая оставалась ярым роялистом, в какой-то момент он был известен как «самый ненавистный человек в Уэльсе».
В отличие от Скроупа, у Джонса не было шансов избежать королевского правосудия. Он был и судьей, и подписантом на процессе над Карлом I, на котором присутствовал почти каждый день.
Джонс, которому к 1660 году было 63 года, не пытался заявить о своей невиновности и по-прежнему вызывающе гордился преступлением цареубийства.
Палач, присмотревший за смертью остальных троих, теперь настолько устал от своей ужасной работы, что кастрацию и выпотрошение престарелого валлийца пришлось выполнять молодому ученику. Джонс встретил свою смерть так мужественно, что некоторые современники считали, что от его имени происходили чудеса, например, цветение дерева зимой в его поместьях.
Предатели или мученики?
Это не было концом мести Карла II, который к 19 годам добавил еще два цареубийства к своим жертвам.Октябрь. Однако 17 октября останется в памяти своей простой жестокостью, мужеством обреченных и тем, как за столь короткий промежуток времени были убиты четверо: все на Чаринг-Кросс.
Их смерть можно увидеть по-разному. Кто-то может возразить, что как убийцы короля они должны были быть наказаны, особенно с учетом того, что положение Карла II на троне было далеко не безопасным.
Однако те, кто придерживается более идеалистической натуры, могут видеть в них мучеников за дело свободы и республиканизма.
«Это было странное, знойное лето, лето, когда Розенбергов казнили на электрическом стуле…» Так звучит первая фраза романа Сильвии Плат «Под стеклянным колпаком» 1963 года, где речь идет об осужденных еврейской американской паре Джулиусе и Этель Розенберг. заговора с целью шпионажа и отправлен на электрический стул ровно 68 лет назад. Их казнь бросает мрачную тень на книгу Плат, как и на Соединенные Штаты, и многие считают ее апогеем участия Америки в холодной войне. Розенберги до сих пор остаются единственными американцами, казненными в мирное время за шпионаж, а Этель — единственная американка, убитая правительством США не за убийство, а за другое преступление.
Во время суда Этель, в частности, подвергалась критике за то, что она отдавала предпочтение коммунизму, а не своим детям, и обвинение настаивало на том, что она была доминирующей половиной пары только потому, что была на три года старше.
«Она была вдохновителем всего этого заговора», — сказал судье помощник прокурора Рой Кон. Но вопросы о том, виновна ли она вообще, в последние годы звучат все громче, и новая биография представляет ее в ином свете. «Этель убили за то, что она была женой. Она была виновна в том, что поддерживала своего мужа», — говорит мне Энн Себба, автор книги «Этель Розенберг: трагедия холодной войны». И для этого 37-летняя мать двоих маленьких детей получила пять сильных разрядов электричества, пропущенных через ее тело. Ее смерть была настолько жестокой, что очевидцы сообщали, что из ее головы шел дым.
Убийство Розенбергов было настолько шокирующим в то время и настолько резонирующим с определенным периодом американской истории, что стало частью массовой культуры. В пьесе Тони Кушнера «Ангелы в Америке» Этель преследует Кона. В «Преступлениях и проступках» Вуди Аллена Клиффорд (которого играет Аллен) саркастически говорит, что любит другого персонажа «как брата — Дэвида Грингласса», имея в виду брата Этель, который свидетельствовал против нее и Джулиуса, чтобы спасти себя и свою жену.
В суровый дождливый весенний день я беру интервью у сыновей Розенбергов. Только три и семь, когда их родители были арестованы, шесть и 10, когда они были убиты, теперь они дедушки с седыми бородами и известны как Майкл и Роберт Миропол, давным-давно взявшие фамилию пары, которая усыновила их после того, как правительство США осиротело. их. Когда их родителей арестовали, Майкл, всегда капризный ребенок («Это мягко сказано», — говорит он), еще больше разыгрывался, а Роберт замыкался в себе. Эта динамика по-прежнему актуальна: «Роберт более сдержан, а я склонен срываться», — говорит 78-летний Майкл, профессор экономики на пенсии, чьи глаза загораются огнем, когда он вспоминает старые битвы.
Различия между братьями очевидны, но такова и их близость: Майкл называет Роберта «Чандо», детское прозвище, а поскольку жена Майкла, Энн, умерла два года назад, его младший брат его каждый день.
«Роб и я во многом необычные братья и сестры. Мы столкнулись со столькими трудностями, поэтому мы очень запутались», — говорит Майкл. Я спрашиваю, как было бы, если бы он прошел через все это сам.
Борьба братьев началась 17 июля 1950 года, когда их отец Джулиус был арестован в их доме на Нижнем Ист-Сайде в Нью-Йорке по подозрению в шпионаже. Майкл слушал по радио «Одинокий рейнджер» — эпизод, в котором «Одинокий рейнджер» был подставлен, и теперь казалось, что шоу происходит прямо перед ним. В прошлом месяце младший брат Этель, Дэвид Грингласс, был арестован за то же преступление. Не менее важно и то, что только что началась корейская война, которую США рассматривали как борьбу за то, чтобы коммунизм не разрушил американский образ жизни.
«Значит, ты не можешь вернуться домой?» он спросил.
«Нет», — ответила она.
Семилетний ребенок закричал.
Джулиус и Этель Розенберги, как и Дэвид Грингласс и его жена Рут, были коммунистами. Как и многие евреи, они заинтересовались движением в 1930-е годы, когда оно казалось средством борьбы с фашизмом. В отличие от многих других, они придерживались его после того, как Советский Союз и Германия подписали пакт Молотова-Риббентропа о ненападении, якобы, если не официально, союзные страны. «Сегодня их легко критиковать, но это были люди, выросшие в нищете во время Великой депрессии и видевшие подъем фашизма. Они думали, что делают мир лучше», — говорит Себба. Как историк, Себба заработал репутацию автора статей, в частности, о женщинах, таких как Уоллис Симпсон.
О Розенбергах почти всегда говорят как о дуэте, но, как постепенно поняли ее сыновья и как Себба показывает в своей книге, их истории сильно отличались. В то время как у Юлиуса были близкие отношения со своей матерью Софи, у Этель и ее матери Тесси были сложные отношения. Тесси благосклонно относилась к Дэвиду, сыну семьи, а для Этель коммунизм был средством самообразования и отделения от матери.
В наручниках и отправленных в отдельные камеры Этель и Юлиус Розенберги целуются в тюремном фургоне возле суда после их ареста в Нью-Йорке в 1919 году.50. Фотография: Архив Беттмана/Getty Images Дэвид 18 месяцев работал механиком в лаборатории атомного оружия в Лос-Аламосе. Он был арестован, когда было установлено, что он является частью цепочки, передавшей секреты о технологии Советам. Дэвид быстро признал свою вину, и его адвокат посоветовал ему, что лучшее, что он может сделать для себя и для обеспечения неприкосновенности своей жены, — это сдать кого-то другого.
Майкл играл в палача со своим отцом во время визитов в тюрьму, хотя он не осознавал иронии судьбы, пока не стал взрослым
Изначально Дэвид свидетельствовал, что его сестра не участвовала ни в каком шпионаже.
На суде, на допросе Кона, Дэвид показал, что в сентябре 1945 года он дал Джулиусу набросок и описание атомной бомбы, и что Этель была глубоко вовлечена в дискуссии между ними.
Поскольку он назвал имена, Дэвид был приговорен к 15 годам тюремного заключения, а в итоге отсидел девять. Рут была свободна оставаться дома и присматривать за своими детьми. Розенберги, настаивавшие на своей невиновности, были признаны виновными. Судья Ирвинг Кауфман тщательно обдумал приговор. Гувер, зная о шаткости дела против Этель и о том, как это будет выглядеть, если Америка казнит молодую мать, выступал против вынесения ей смертного приговора, но Кон выступил за это и победил.
Майкл и Роберт никогда больше не видели Зеленых Очков после суда, и все, что Майкл помнит о них, это: «Дэвид выглядел как невзрачный шлюха, а Рут была холодной рыбой. Но так ли это, или просто племянник, который хочет разоблачить людей, солгавших о моих родителях?» он спрашивает. Они постоянно подвергают сомнению собственные воспоминания о прошлом. Роберт говорит, что когда он думает о своей семье до того, как его родители были арестованы, у него возникает «чувство золотого века, прекрасной любящей семьи до того, как ее разорвали на части.
Но разве это всего лишь фантазия?»
Ни одна из их многочисленных тетушек или дядей не брала их, либо потому, что они были на стороне Давида и Руфи, либо потому, что они были напуганы. Поэтому их раздали по разным семьям. Все, что Этель могла делать, это писать письма своему адвокату Мэнни Блоху, отчаянно излагая свои теории воспитания в надежде, что они будут каким-то образом реализованы («Нельзя вести себя непоследовательно с детьми…»). Ради мальчиков она всегда поддерживала счастливый фронт, когда они посетили.«Мы всегда хорошо проводили время во время посещений тюрьмы: пели, разговаривали, развлекались», — говорит Майкл. Он даже играл в палача со своим отцом, хотя не осознавал всей иронии, пока не стал взрослым.
Правительство США заявило, что если Джулиус назовет им имена других шпионов и он и Этель признают свою вину, их жизни будут сохранены. Розенберги выступили с публичным заявлением: «Прося к нам отказаться от правды о нашей невиновности, правительство признает собственные сомнения относительно нашей вины… нас не принуждают, даже под страхом смерти, к лжесвидетельству».
16 июня 1953 года детей доставили в тюрьму Синг-Синг в штате Нью-Йорк, чтобы попрощаться с родителями. Этель сохранила свой обычный храбрый вид, но на этот раз Майкла, которому было 10 лет и он понимал, что происходит, расстроило ее внешнее спокойствие. После этого Этель написала письмо своим детям: «Может быть, вы думали, что мне не хотелось плакать, когда мы обнимались и целовались на прощание, а… Дорогие, это было бы так легко, слишком легко для меня… потому что я люблю вас». больше, чем я люблю себя, и потому что я знал, что ты нуждаешься в этой любви гораздо больше, чем я нуждался в облегчении слез». 19Джун, Этель и Джулиус написали свое последнее письмо своим детям: «Мы бы хотели, чтобы у нас была огромная радость и удовлетворение от того, что мы прожили нашу жизнь вместе с вами… Всегда помните, что мы были невиновны и не могли обидеть свою совесть. Мы прижимаемся к тебе и целуем изо всех сил. С любовью, папа и мама». Сразу после 8 вечера того же дня Розенберги были казнены. Их похоронили на Лонг-Айленде, на одном из немногих еврейских кладбищ, которые могли принять их тела.
Поскольку их большая семья по-прежнему не желала заботиться о них («Люди позже говорили мне: «Еврейская семья, и никто из членов семьи не брал детей?!» — криво говорит Майкл), мальчиков в конце концов усыновили Абель и Энн Миропол, пожилая левая пара. Наконец-то они могли расти в анонимности среди любящих людей, которые говорили им, что их родители были смелыми и достойными восхищения. Абель Миропол был автором песен, самым большим хитом которого стала песня Strange Fruit, так что мальчики выросли на гонорары за самую известную песню эпохи гражданских прав. «Я никогда не думал о том, что наши тети и дяди не приютят нас, потому что, живя с Абелем и Энн, мне казалось, что мы выиграли в лотерею», — говорит Майкл. Но память о родителях всегда была рядом. Роберт развил сильное физическое сходство с Этель. «Мне все время хотелось обнимать и целовать его, — говорит Майкл.
Роберт (слева) и Майкл со своим приемным отцом Абелем Мирополем, автором песен, самым большим хитом которого стал гимн гражданских прав Strange Fruit.
Фотография предоставлена MeeropolsМальчикам нравилось счастливое, академическое, левое воспитание в Meeropols. Они почти никому не говорили свою настоящую фамилию, и Роберт, который был совсем малышом, когда его родителей посадили в тюрьму, никогда не думал вернуться к ней. Это было сложнее для Майкла, который помнил, как играл в мяч с отцом в их квартире («Если мяч попал в манеж Робби, это был хоум-ран»). В конце концов, будучи взрослым, он решил, что вернуться к Розенбергу будет « искусственный». Вскоре это не имело значения, потому что в 1973 местные СМИ разоблачили их, проигнорировав их призывы сохранить анонимность. Они решили использовать разоблачение с пользой для своих родителей. Они написали мемуары «Мы ваши сыновья» и подали в суд на ФБР и ЦРУ в соответствии с Законом о свободе информации, получив более 300 000 когда-то секретных документов, которые, по их мнению, доказывали невиновность их родителей. Но история только начала разворачиваться.
В 1995 году документы Веноны были рассекречены.
Это были сообщения, пересылавшиеся между советскими спецслужбами, которые были перехвачены и расшифрованы контрразведкой США с 1943 по 1980 год. В них значились Розенберги. Юлий, как теперь стало ясно, определенно шпионил в пользу Советов, настолько, что ему дали кодовое имя «Антенна», а позже «Либерал». Дэвид и Рут Грингласс также были достаточно продуктивными шпионами, чтобы получить кодовые имена — «Калибр» и «Оса». Но об Этель было немного. У нее не было кодового имени. Она была, как отмечалось в одной телеграмме, «преданным человеком», то есть коммунисткой, но, как подчеркивалось в телеграммах, «[она] не работает», то есть она не была шпионкой. Но при описании вербовки Руфи в телеграмме говорилось: «Либерал и его жена рекомендуют ее как умную и сообразительную девушку».
«Сначала я ненавидел эту расшифровку, потому что Джулиус выглядел в чем-то виноватым, — говорит Роберт. «Но потом я понял, что это было самое близкое к дымящемуся ружью, которое мы когда-либо получали, потому что в нем говорилось, что Джулиус и Этель не делали того, за что их убили.
Этель не работала, а Юлий не был атомным шпионом, он был военно-промышленным шпионом», — говорит он, имея в виду, что, хотя Юлий и передавал подробности об оружии, он не передавал подробностей об атомной бомбе.
Когда наш отец связался с Советами, наша мать не вмешивалась в это, чтобы, если его арестуют, она могла позаботиться о нас
Майкл более скептически отнесся к документам Веноны и задался вопросом, не являются ли они «дезинформацией ЦРУ». Но в 2008 году он, наконец, принял их, когда Мортон Собелл, осужденный за шпионаж вместе с Розенбергами и отсидевший 18 лет в Алькатрасе и других тюрьмах, дал интервью New York Times. Он сказал, что они с Юлиусом вместе были шпионами, и подтвердил, что Юлий не помогал русским создавать бомбу. «То, что он дал им, было хламом», — сказал Собелл о Джулиусе, вероятно, потому, что ничего не знал о бомбе. Об Этель Собелл сказал: «Она знала, что он делал, но в чем была виновата? Быть женой Юлия. Это подтвердило слова отставного агента КГБ Александра Феклисова, сказанные в 1919 г.
97, когда он признался, что был куратором Юлиуса. Феклисов согласился, что Юлий передал военную тайну, но «ничего не понял в атомной бомбе и помочь нам не мог». Этель, по его словам, «не имела к этому никакого отношения, она была совершенно невиновна. Думаю, она знала [чем занимается ее муж], но за это людей не убивают».
Майкл смирился с открытием, что его отец был шпионом. «Как сказала мне дочь Робби Дженни, есть положительный момент в том, чтобы не думать о нашей семье как о несчастных жертвах. Мы хотим быть людьми, которые берут на себя ответственность за нашу жизнь», — говорит он. Но он и Роберт неоднократно подчеркивают, что заявление их дяди Дэвида о том, что он передал Юлиусу атомную информацию в сентябре 1945 года, крайне сомнительно. Недавнее исследование подтверждает их довод: советские источники утверждают, что Джулиус перестал работать на них в феврале 1945 года. «[Правительство] взяло мелкого шпиона и выставило его шпионом-атомщиком», — так Майкл считает своего отца.
Этель, однако, была совсем другой историей.
В 1996 году Дэвид Грингласс дал интервью, в котором, наконец, признался, что солгал о своей сестре: «Я рассказал им эту историю и оставил ее в стороне, верно? Но моя жена вложила ее в это. Так что мне делать, называть мою жену лгуньей? Моя жена — это моя жена. Я имею в виду, я не сплю со своей сестрой, знаете ли. Он добавил: «Честно говоря, я думаю, что печатала моя жена, но я не помню». Возможно, Этель помогла завербовать Руфь и Давида, но они не нуждались в ободрении. Многие евреи в их окружении были коммунистами, и письма Зеленогласов показывают, что они относились к коммунизму даже с большим энтузиазмом, чем Розенберги. Руфь умерла в 2008 г., Давид — в 2014 г.
10-летний Майкл (слева) и шестилетний Роберт со своей бабушкой Софи Розенберг на демонстрации в защиту своих родителей всего за несколько дней до их казни в июне 1953 года. Фото: Bettmann Archive/Getty Images Роберт начал кампанию за Оправдание Этель в 2015 году — не ради помилования, потому что это означало бы, что она сделала что-то не так, а полное оправдание.
Он, по его словам, «больше сосредоточен» на своей матери, чем на отце. «Возможно, моя готовность разлучить Этель с Джулиусом — это признак того, что я не чувствую того же к своим родителям», — говорит он.
Я спрашиваю, что он имеет в виду.
«Интересно, есть ли какой-то голосок в моей голове, который говорит: «Знаешь, Джулиус, ты действительно не должен был этого делать, потому что у тебя были дети», — говорит он с некоторым усилием. Я спрашиваю, что он чувствует, когда просматривает письма своего отца из тюрьмы, в которых он настаивает на своей невиновности. «Я думаю, что он вертелся: он не был атомным шпионом, как говорили, но он был шпионом, так что это была не вся правда. И я думаю, он думал, что если он признается в чем-либо, его убьют, так что отрицание всего было лучшим вариантом. Но да, у меня есть некоторые противоречия».
Майкл, который лучше помнит своих родителей, по-другому смотрит на поведение своего отца: «Разве мужчина не должен иметь детей, если он уходит на войну? В те дни это не было мыслительным процессом.
Для еврея и коммуниста речь шла о выживании».
Невинность Этель вызывает больше вопросов, чем решает. Во-первых, учитывая, что она искренне верила в коммунизм, почему она не присоединилась к своему мужу, брату и невестке в шпионаже?
«Робби и я думаем, что, когда наш отец начал помогать Советам, наша мать держалась в стороне, чтобы, если его арестуют, она могла позаботиться о нас», — говорит Майкл.
Для меня это звучит как сын, надеющийся, что их родители хотя бы пытались защитить своих сыновей. Но Джулиус и Этель, похоже, мало понимали, в какую опасность они подвергают семью. В конце концов, Грингласс был арестован за месяц до Джулиуса, так что у них было достаточно времени, чтобы бежать из страны, но они этого не сделали. Теория Себбы кажется мне более вероятной: «Я думаю, что у нее просто были другие заботы: она присматривала за своими детьми и пыталась присутствовать при них. Она отказалась от активной деятельности, когда у нее родились дети. Ее основная идентичность была женой и матерью, и это имело для нее значение», — говорит она.
Так почему Юлий не спас Этель? ФБР было право: он завербовал шпионов, так что легко мог назвать имена и, вероятно, спасти ей жизнь, а возможно, и свою собственную.
«Отцовское нежелание сдавать товарищей было не из-за того, что он хотел быть солдатом Сталина, — говорит Майкл. «Это было более личное. Это были его друзья! Отец не собирался сотрудничать с правительством, поэтому и арестовали мою мать. Так что теперь он повернется и скажет: «Хорошо, я собираюсь спасти свою жену, выдав своих друзей?» Нет! Он наивно верил, что американская система правосудия сработает, потому что половина дела против него была сплошной ложью, поэтому он думал, что сможет все отрицать и спасти их обоих». Почти до самого конца Юлий верил, что на стул они не пойдут. На это надеялись и правительство, и ФБР. Они никогда не хотели убивать этих молодых мать и отца — они хотели имен.
После того, как Этель была убита, тогдашний заместитель генерального прокурора Уильям Роджерс сказал: «Она раскрыла наш блеф».
Тогда есть вопрос, который сбивал с толку чиновников в то время и стал определяющей загадкой о ней: почему Этель предпочла промолчать и умереть вместе с Джулиусом, а не остаться со своими детьми? Мы знаем, что она была глубоко влюблена в своего мужа, и ее письма к нему во время их заключения полны ее страстного желания «прикоснуться своими губами к твоим». Но они также полны ее беспокойства о мальчиках. Но она ничего не сказала.
«Этель абсолютно не хотела расставаться с Юлием, и ее письма показывают, что она думала, что это она сделала ему плохо, познакомив со своей ужасной семьей», — говорит Себба. «Я полагаю, что Этель думала, что ее жизнь без Юлиуса была бы бесполезной, потому что ее сыновья никогда не уважали бы ее, потому что ей пришлось бы сделать какое-то признание и назвать имена».
Если бы Этель так думала, возможно, она была бы права.
«В детстве было бы легче, если бы Джулиус сотрудничал», — говорит Роберт. «Он был бы в тюрьме, а Этель была бы освобождена, чтобы заботиться о нас — это сделка, которую правительство заключило с Зелеными очками. Но став взрослым, я бы предпочел быть ребенком Этель и Джулиуса Розенбергов, чем ребенком Дэвида и Рут Грингласс».
Кампания Майкла и Роберта за реабилитацию их матери была серьезно подорвана избранием Дональда Трампа, чьим первоначальным наставником был не кто иной, как Рой Кон. Как и многие левые, жители Мерополя были шокированы победой Трампа. «Мы просто не верили, что людей можно так обмануть [чтобы они проголосовали за Трампа], но, конечно, они могут: суды над салемскими ведьмами, антисемитский кровавый навет, коммунисты под кроватью, всякая чушь, в которую люди верили на протяжении веков, — говорит Майкл. По словам Роберта, казалось, что Кон снова выиграл, и они знали, что нет смысла просить Трампа, как и всех других президентов, оправдать их мать. Но меропольцы отомстили: в 2019 году, дочь Майкла, Айви, сняла документальный фильм о Коне, в котором играет Майкл, под названием Bully Coward Victim, в котором она установила связь между казнью своих бабушки и дедушки и Трампом.
«Я очень ориентирован на месть, но я никогда не избиваю людей до полусмерти. Мне нравится экспозиция, — усмехается Майкл.
Кампания по оправданию Этель начинается снова, и жители Мерополя «оптимистичны» в том, что президент Байден отнесется к этому благосклонно. Они знают, что их аргумент выходит за рамки крохотных заголовков, и поэтому его трудно продать публике: Юлий был виновен, хотя степень его вины была преувеличена в попытке запугать его и заставить назвать имена; Этель, возможно, была замешана, но не виновна. «Существует очень бинарное представление о политическом мире, в котором люди виновны или невиновны, правы или неправы. Но понимание нюансов необходимо для понимания того, как работает политика и как работает общество», — говорит Роберт.
Роберт и Майкл «оптимистичны» в том, что президент Байден благосклонно отнесется к их кампании по оправданию их матери, Этель Розенберг. Фотография: Уэбб Чаппелл/The Guardian Я спрашиваю, почему для них так важно то, что люди понимают.
Это дело разрушило жизни их родителей; вместо того, чтобы тратить так много своей жизни на то, чтобы заново пережить это, почему бы не оставить это в прошлом? «Это как личное, так и политическое», — говорит Роберт, подчеркивая оба слова. «То, что правительство США выдумало улики, чтобы добиться осуждения и казни, представляет собой угрозу для каждого человека в этой стране, и не разоблачать это — значит становиться соучастником этого. Личные вещи очевидны, но политические вещи не менее сильны».
Самый большой вопрос об Этель для меня касается ее сыновей. После нашего первоначального интервью я разговариваю с ними, вместе и по отдельности, несколько раз в течение месяца, главным образом потому, что у меня так много вопросов, но также и потому, что с ними так приятно разговаривать: дико умные, всегда интересные, совершенно замечательно. Как же им удалось победить такое травматическое детство? Себба говорит мне, что она спросила то же самое у Элизабет Филлипс, детского терапевта, к которому обращалась Этель, у которой она брала интервью перед смертью.